Яконур - Давид Константиновский

Назаров наклонился к Якову Фомичу, хотел что-то сказать; Яков Фомич остановил его.

— Сосредоточить усилия необходимо на актуальной теме, которая дала бы ощутимые результаты. Начать загодя, чтобы результаты выложить на стол, едва они потребуются. Знаете: дорого яичко ко Христову дню… Вот, помните, я говорил как-то на совете, мы у себя в отделе начали кое-что… И кое-что из этого кое-чего мы уже сделали. Там есть такой эффект, это, знаете, тоже носится в воздухе, я улавливаю, это еще не говорится, но уже… Где у нас мел?.. И вот если всем хорошенько навалиться на это дело…

Яков Фомич не считал, что замысел в принципе плох, скорее был к нему безразличен. Но ведь не о том Вдовин…

— Валерий, вы помните, мы с вами это обсуждали?

Все смотрели на Валеру.

Да, Валера помнил; и что с того?

Пауза.

— Вы, Валерий, считаете, что наука — это только то, чем занимаетесь вы сами… Михаил Михалыч, может, вы хотите что-то сказать?

Михалыч не хотел. Разве что повторить прежние свои сомнения: в этом месте уже копали…

— На первый взгляд, Михалыч, вы правы: нечего там делать даже самому хорошему старателю — единоличнику, кустарю без мотора. Ну, а если пригнать экскаватор, а?..

Все тянулось еще некоторое время; Вдовин пробовал реакцию то одного, то другого из ребят.

Якова Фомича обходил — и вопросами, и взглядом…

Ответ Капы: возможно, лучше поискать там, где трудности уже известны.

— Представьте, Капитолина, вам надо выбрать жениха из двух братьев. Про одного вы точно знаете, что он… скажем, у него не будет детей. Про другого вы еще ничего не знаете. Кого вы, Капитолина, выберете?..

Разговор стал топтаться на месте. Яков Фомич слушал рассеянно, был занят собой. Кто-то из вдовинских еще рисовал на доске, но ничего существенного. Сани не было.

Вдовин предложил формулировку: «Изучить возможность концентрации усилий…»

Обтекаемо, однако развязывает руки.

Яков Фомич все не мог собраться…

Проснулась Ольга от стука двигателя. Вскочила, взбежала по трапу на палубу.

Солнце, совершенно чистое небо, на воде — даже ряби нет, Умчался верховик!

«Путинцев» выходил на курс.

Умылась на корме под шлангом. Холодный воздух леденил мокрое лицо, Ольга растирала его полотенцем.

Снег выпал на дальних склонах, — как инеем покрылись. Или — подумала — как пирог, сахарной пудрой посыпанный… Значит, есть хочется!

Еще примерно час ходу…

Яков Фомич шел по длинному темному коридору. Стенные шкафы; стеклянная дверь; снова стенные шкафы; опять стеклянная дверь…

Черт, одышка, колоть начало, стало требовать остановиться; пошел медленнее.

Его нагнала Капитолина, ребенок раскраснелся, говорил быстро, сбивчиво; Яков Фомич потребовал повторить.

— В общем, у Вдовина еще раньше был готов приказ, он прямо так и начинается: «В целях концентрации усилий на наиболее важном направлении…» Ну и, в общем, забрать вас всех у Элэл и подключить…

Яков Фомич остановился, оглядел Капу. Вдовинская… И какая еще честолюбивая девочка. Из его отличниц. Что-то там делает у Герасима…

— Почему я прибежала? Потому что Герасим бы так сделал…

Вышли на точку, застопорили двигатель.

Спирт выпили. Ветер переждали. Можно работать.

Все — на корме.

Самой надо начать, самой в первой точке…

Ольга навесила батометр на стальной трос. Вышла к самому краю. Гена цепь поставил, чтоб не падать, хорошо. Тарахтение лебедки, батометр уходит под воду; красная лапа Никитича на переключателе, другая — на рычаге, притормаживает; плавно трос идет; цифры ловко выскакивают на счетчике, метры и десятки метров.

— Стоп, Никитич! Слегка отпусти…

Следующий батометр.

Никитич:

— Почтальона не забудь!

Не забудет.

Опять тарахтение лебедки, стоп, все сначала.

Потом еще батометр. И еще. Все.

Теперь надо очень четко…

К тому же это должно быть красиво.

Ольга нажала и отпустила кнопку; защелкнула.

— Бросай! — кричит Никитич.

Размашистый посыл вниз. Почтальон соскальзывает по тросу.

Он летит там, в воде, медленно, плавно… в одиночестве… пересекая слои… сквозь течения… встречает верхний из батометров, освобождает его, переворачивает и закрывает, — замыкает в цилиндре воду этой глубины… все бесшумно… и отрывается и летит дальше второй, к следующему батометру… и так до нижнего.

Ольга взялась рукой за трос, ждала; почтальоны не спеша работали в глубине; Ольга ладонью чувствовала удары, считала; трос все подавался книзу, напрягался.

— Время засекла? — проверил Никитич:

Все в порядке. Ольга убрала руку. Десяток почтальонов утопишь — научишься…

Вира!

Трос пошел кверху, капли с него сыпались зонтиком, сверкали на солнце — как бенгальский огонь.

Теперь важен темп.

Снять с троса… записать температуру… перелить… быстро проделать все обычные манипуляции… проверяя по делениям… Это привычное, характерное движение, когда взбалтываешь!..

Первые цифры в таблицах. Остальное — потом.

— Аппаратура! — замечает Никитич.

Снова — вира…

Вглядываешься в термометр — прижимаешь цилиндр к себе. Амазонкой надо быть! — если хочешь с мужиками сражаться. Вода по куртке… Вся уже вымокла. Ольга достала платочек, вытерла нос. Вот он откуда берется, насморк в экспедициях. Профессиональное. Как у Дуремара, продавца пиявок.

— Течением гонит… — говорит Миша.

Скорей, скорей.

Теперь, впрочем, можно уступить место Виктору. И надо посмотреть, как идут дела у Тони.

…В кубрике было тихо, тепло, уютно. Тоня, сосредоточенная, работала неслышно и быстро. Готовила фильтры, кипятила их на спиртовке, нумеровала… Все хозяйство уже разложено — чашки Петри, пинцеты, коробки, формалин, вата… Ольга постояла у распахнутой двери. Тоня подняла к ней голову, улыбнулась, лицо ее, из бесцветного сразу стало красивым.

Ольга вернулась на корму.

— Ключ! — кричал Виктор, держась за трос.

Он брал пробы с помощью собственного изобретения, Ольга перед выходом дала на это согласие; сейчас, разумеется, он обнаружил лишнюю деталь. Надо думать, каждую экспедицию он будет обнаруживать по лишней детали.

Гена принес ему разводной ключ.

Виктор повис над водой.

Никитич:

— …не урони.

Виктор:

— Не уроню.

Трос поехал вниз, Виктор пошел от него с лишней деталью в руке.

Скорей, скорей!

Гена вынимал имущество Виктора из большого деревянного сундука, разворачивал, собирал, надписывал толстым карандашом для стекла: В — 4—30 — восточная четвертая станция, горизонт тридцать метров… Посуду с пробами Виктор ставил на верхнюю ступеньку лестницы… Тоня ее забирала… Миша, склонившись, крутил ручку вакуумного насоса, старенький насос у его ног равномерно бормотал свое «чух-чух»… Подготовка к переписи населения, обитающего в пятидесяти миллилитрах воды на В — 4—30.

Ольга наблюдала за Виктором. Нет, хорошо работает… Ей нравилось. Но…

Почему все же Савчук так сделал? Конечно, Виктор толковый парень; может, и зря эти разговоры вокруг него, бабьи сплетни; а может, и не зря, и тогда, значит, ягненка поручили волку, защиту Яконура — человеку того же Кудрявцева…

Перешли к пробам грунта.

Эхолот шарил по дну, Гена выкрикивал из рубки его показания, Никитич, следя по счетчику, опускал черпатель до полной глубины, Ольга дергала трос, проверяла, лежит ли ковш на дне, дергала еще раз, сильнее, — помочь ему захлопнуться; Никитич включал лебедку, ожидание, — и над поверхностью повисал раскрытый ковш; вид у него был дурацкий, он скалил зубы на воду, нет чтобы тащить грунт со дна, как ему следовало; подтягивали на корму, искали неисправность, — тросик сорвался, блочок заело, другие сюрпризы…

— Попробуй ты, у тебя рука полегче!

Опять опускание, опять подъем. Опять пусто. Досада.

Невезенье с дном…

— Теперь ты попробуй!

Трос уже набрал воду, не сыпал больше бенгальским огнем; вода стекала по нему, падала с него тяжелыми каплями.

Наконец повезло. Ковш вылез из воды без этой своей ухмылки, челюсти его были намертво сжаты. Быстро его — на корму, раскрыли… вытрясли все… и в красную ванну, Миша подскочил со шлангом… Ольга и Тоня размешивали руками, сразу руки стали красными… Никитич помогал… в полиэтиленовый мешок добычу… и формалину… и — завязать, да не забыть про этикетку… порядок. Тоже все готово для переписи, — на одном квадратном метре дна.

Руки замерзли. Ольга отошла в сторону и растирала пальцы.

Странные решения бывают у Савчука! В любом случае — рисковать не стоило, эта работа многое может дать… Почему бы не найти другого человека? Если не полностью единомышленника, то, по крайней мере, кого-нибудь нейтрального…