План гоблина - Ник Авадхута

Я кивнул и отправился к выходу со двора, невольно косясь глазом на увязавшуюся следом спутницу. И это была вовсе не старушка.

Староста встретил нас в своём доме, где он как раз обсуждал что‑то со жрецом. То ли все в этой деревне обладают телепатией, то ли скорость распространения деревенских слухов превышает скорость скаковой лошади. А только к моменту нашего появления все уже были в курсе произошедшего. Не успели мы подойти к самому видному дому в деревне, как входная дверь в него открылась и оттуда вышел высокий мускулистый мужчина лет пятидесяти. Короткая борода и костюм из качественного материала подчёркивали его статус.

— Проходите, гостями будете. — Заявил он солидным голосом и исчез внутри.

Мы последовали за хозяином. Селия быстро упорхнула в какую‑то боковую дверь, Мужик остался в коридоре, а я вошёл в широкую и хорошо освещённую комнату. Дверь за мной захлопнулась со звуком сработавшего капкана.

— Садись… эльф — С небольшой заминкой сказал староста, указывая на широкую лавку перед столом. Сам он уселся напротив рядом с дедком тщедушного вида. — С чем пожаловал?

Я в первую очередь проверил характеристики встреченных персонажей.

Никодим

Человек, 10 уровень.

Ранг: Староста деревни «Суровые Васильки»

Здоровье: 18063/18063

Энергия: 7465/7465

Способности: суровый взгляд, неизвестно

Сурово.

Хиронимус

Человек, 8 уровень

Ранг: Жрец — целитель деревни «Суровые Васильки»

Здоровье: 1739/1739

Энергия: 14602/14602

Способности: неизвестно

Вот и выяснилось имя этой деревни. Похоже, у них тут не забалуешь. С таким то старостой. Да и вопрос непростой. Больше напоминает «Чего надо? Вали отсюда». Ладно, придётся давить авторитетом. Только надо это сделать ненавязчиво, чтоб не подкопались.

— Да, проходил я тута, проходил, дай, думаю, зайду. А то давно в вашей деревне кого‑то вроде меня не было. Меня, кстати, Нелепая Смерть зовут. А вас?

Съешь это. Во — первых, своё имя я не зря назвал. Пришла в деревню Нелепая Смерть и сразу же кто‑то нелепой смертью умер. Это как бы намекает. Что сердить меня не стоит. А то, чего доброго, жить тут останусь. Ну и шпильку насчёт этикета подкинул. Серьёзные люди, прежде чем разговор начать, представляются. А тут сразу хлоп, чего надо? Ваш ход.

Староста недовольно крякнул, огладил бороду и важно представился. Я не Станиславский, но верю.

— Зовут меня Никодим, я староста этой деревни и представитель комендатуры города Луногорска в этой области. А это, — староста повернулся к своему соседу, — Адепт Хиронимус, жрец всех богов и целитель.

Дедок важно кивнул, но маску не удержал и улыбнулся в бороду.

— Рад встрече со столь важными господами. — У старосты на лице проступило довольство обожравшегося сметаны кота. А забросим‑ка мы удочку на предмет тайного квеста. Глядишь, какой сапог и вытянем. — Я ищу информацию о Кровавых Богах. Любые истории, документы, святые места…

Улыбки с лиц моих собеседников тут же исчезли, и в комнате установилась напряженная тишина. Через минуту я понял, что сейчас меня будут бить. Возможно, ногами. Однако кровопролитие было остановлено жрецом, задавшим мне вопрос.

— А вы с какой целью интересуетесь?

Он, случаем, не еврей? Я попытался оценить национальность данного богослужителя. Но седая борода и всклокоченные волосы скрывали все значимые детали. То, что он не негр — это понятно. Но больше ничего выяснить не удалось. Даже хитрый прищур глаз мог скрывать за собой лицо восточного типа. С такими данными нужно в разведку идти. Или это я как раз на неё и нарвался? Тогда, нужно идти на прорыв.

— Хочу с ними встретиться.

Вот это я понимаю ход конём. Взгляд у моих оппонентов мгновенно из пронизывающего стал блуждающим. Опять установилась зыбкая тишина. Да у нас тут прямо шпионский триллер какой‑то. Сказали пару фраз, а потом сидим друг на друга смотрим — ждём, кто первый за пистолетом в карман полезет.

— А с чего ты решил, что они захотят с тобой встретиться? — Перехватил инициативу староста. Прям, перекрёстный допрос какой‑то.

А действительно, с чего я это решил? Хотя стоп, у меня же с ними две тысячи репутации. А это ажно симпатия. Почему бы им и не встретиться с таким симпатичным мной?

— А вы имеете право знать ответ на этот вопрос?

Шах. Если они согласятся, то значит работают на самих богов или их противников. А если откажутся, то и вопросов больше задавать не смогут.

Мой последний вопрос, похоже, выбил почву из‑под ног казавшегося таким незыблемым старосты. Он выпучил глаза и начал хватать воздух ртом. Нет, этот точно на разведку не тянет. Так, мелкая сошка. А вот дед напустил туману и держит морду кирпичом. Надо его давить. Староста из игры вышел.

Я намеренно перевёл взгляд на жреца, показывая, что разговариваю именно с ним. Ещё минута напряженного молчания, и он как‑то расслабился, а взгляд его потух. Как же, как же. Верю! Как играет, шельмец.

— Почему ты решил, что я жрец Кровавых Богов?

То есть это я решил? Нифига. Ты у меня на крючке, и он держит тебя за гланды.

— Так это же уважаемый Никодим сам объяснил. — Упомянутый староста ещё больше выпучил глаза, хотя казалось бы, куда уж больше. — Он же сказал, цитирую, «жрец всех богов». Всех — значит всех. Если бы вы были обычным жрецом, то он бы представил вас как «жрец всех четырёх богов».

Я отчаянно мутил воду в стакане, пытаясь выудить оттуда алмаз. Отмазка была настолько бредовая, что я сам в неё не верил. Но формально, я был прав. И потому оставалось ждать ответного хода собеседников.

На этот раз подсечка удалась, и глаза вылезли из орбит уже у жреца. А вот староста с удивлением воззрился на своего соседа, будто в первый раз его увидел. Что тут вообще происходит? Куда я попал, где мои вещи?

— Гм. — Откашлялся пришедший в себя жрец. — Думаю, вопросы веры лучше всего обсуждать в храме.

И как это понимать? Меня приглашают на конфиденциальные переговоры? Или решили по — тихому прикопать в храмовом погребе?

Теперь закашлялся уже староста. Что ж он так болезный надрывается. Так и на тот свет отправиться недолго. Ладно, снизим накал страстей. Переведём разговор в более практическую плоскость.

— Хорошо. Тогда у меня есть ещё один вопрос уже к нашему уважаемому старосте. — Тот посмотрел на меня затравленным взглядом и покорно вздохнул.

— Слушаю.

— Я бы хотел найти для себя комплект одежды, которая не развалится после двух дней использования. Боюсь, мой текущий гардероб уже не способен справиться с возлагаемой на него задачей. — Я напоминал сам себе аристократа, жалующегося на недостаточное количество золотых запонок в новом выходном костюме. Думаю, в моём рванье это смотрится особенно душераздирающе. Кроме того, отсылка к некоторой неназванной задаче позволяла предположить всё, что душе угодно. Например, задачу маскировки под нищего бродягу. Ну а что? Я ведь практически Владыка Цветущего Леса, особа королевских кровей. У меня даже грамота есть. Надеюсь, мне не придётся использовать настолько крупную артиллерию. Чем выше начальство, тем меньше у него шансов услышать правду.

После изложения моей просьбы, Никодим аж просветлел лицом. Наконец‑то, ясная и понятная задача. Нужно сшить одежду типичного крестьянина, чтобы тайный агент не выделялся из толпы крестьян.

— Так это запросто. У нас Марьяна отличную одежду шьёт. Почитай вся деревня в ней ходит. Сейчас позову её, она с вас мерки снимет. К завтрашнему утру всё будет готово.

Я милостиво кивнул. Староста быстро выскочил за дверь, а я опять принялся разглядывать жреца. Через две минуты ожидания я заметил каплю пота, ползущую по его виску. Волнуется дед, хотя по виду не скажешь. Вскоре дверь распахнулась, и в комнату ворвалась заполошная женщина лет тридцати. Она оббежала вокруг меня пять раз, обмерила всеми возможными способами, и в процессе как‑то умудрилась выслушать мои сбивчивые пожелания относительно того, что одежда должна быть самой обычной, но крепкой и удобной. Почему сбивчивые? Да просто эта балаболка за всё время своего пребывания не прекращала болтать дольше, чем на пять секунд. Я выслушал в её исполнении прогноз погоды на завтра, прогноз на урожай клюквы на болотах, историю о замечательных клюквенных пирогах её соседки и в завершение душещипательный триллер о войне петуха и кота у той же самой соседки. Чем закончилась эта война, я так и не услышал, потому что портниха, не прекращая говорить, выскочила за дверь. Староста в комнату так и не вернулся.

После того, как источник шума, гама и переполоха в одном лице исчез, жрец встал из‑за стола и с лёгкой улыбкой обратился ко мне.

— Вы уж простите, ваша светлость, за поведение Марьяны. Она с детства такая. Ни на минуту говорить не перестаёт. Её муж жалуется, что она и во сне говорит. — Я заочно посочувствовал неведомому страдальцу и даже задумался о необходимости поставить ему памятник. При жизни. Потому что выносить такое каждый день — это нужно иметь просто нечеловеческое терпение. А дед, между прочим, продолжает усердно копать под меня. Вот я уже и «ваша светлость». Всё никак не успокоится.