Все совпаденья не случайны - Диана Бош

– В любое. Кстати, как вас зовут?

– Юля.

– Я буду ждать вашего звонка, Юля.

Никита прошелся по улице, пытаясь найти интернет-кафе, где можно было бы с пользой для дела провести полчаса, потом купил в киоске фастфуда пирожок, но, вяло пожевав его, выкинул в урну. На углу улицы группа подростков что-то оживленно обсуждала, жестикулируя и крича, и Лавров подумал, что уж они-то наверняка знают, где здесь есть Интернет.

Однако по тем адресам, которые назвали ребята, оказались игровые клубы, где все места были заняты и стоял вой торпед и взрывающихся гранат. Потоптавшись нерешительно в последнем, Никита решил, что долго в таком шуме не выдержит, и поплелся дальше. Через полчаса безуспешных поисков Никита сдался и вернулся к подъезду Каранзина.

В тот самый момент, когда он свернул во двор, входная дверь хлопнула и по двору пронеслась Юля с кожаной хозяйственной сумкой на согнутой в локте руке. Пошла девушка в другую сторону и Никиту не заметила. Он сначала хотел окликнуть ее, но потом передумал и поднялся на этаж к квартире Каранзина.

У Юли в отношении Никиты возникли свои планы. Ей очень понравился молодой человек, к тому же было совершенно очевидно, что у него есть деньги, и это вдохновляло. Хотелось к приходу Никиты успеть накрыть на стол и заманить его к себе под благовидным предлогом.

Антона еще дома не было, девушка проверила, потарабанив как следует в дверь. А если художник и придет, пока она в магазин бегает, так вряд ли сразу Никиту отпустит. В пьяном виде сосед становится болтливым не в меру, пока душу не изольет, от пуговицы собеседника не отлипнет. Значит, можно будет выцепить «генерального директора» прямо от Антона или подстеречь около дверей. И предложить выпить шампанского за здоровье именинницы. На хама он не похож, следовательно, не откажется поздравить девушку – откуда ж ему знать, что на самом деле знаменательное событие случится только в январе.

Торопиться Никите некуда, жена от него сбежала – в том, что именно сбежала, а не пропала неизвестно куда, Юля абсолютно не сомневалась. Кто ж в таком возрасте в сказки-то верит?! Конечно же, избалованная бабенка нашла себе кого-нибудь побогаче да подалась с ним на юга. Ну, и скатертью ей дорога: как говорится, пожила хорошо сама – передай другим.

Пока Юля, рассуждая так, носилась по магазину, скупая попадающийся под руку товар, Никита поднялся к Каранзину, позвонил в квартиру и, помявшись на пороге, решил художника не ждать. Нет смысла терять время, дожидаясь под дверями, – вдруг Каранзин придет за полночь? Лучше всего примчаться, как только Юля позвонит.

Тем более у него есть еще одна реальная зацепка: клочок бумаги с сохранившимся на нем обрывком фразы «…ико-философской концепции». Зачем-то же нужно было убийце вырывать листок из руки мертвой женщины?

Эльза сидела в темной, холодной комнате и вспоминала.

Все началось около трех месяцев назад. Какие-то странные звонки, дыхание в трубке, сопение и поскрипывание. Причем сначала звонили на сотовый телефон, потом практически сразу – на домашний. И это пугало.

Эльза и сама не могла понять, почему она сразу отнеслась к подозрительным звонкам слишком серьезно, ведь, казалось бы, проще всего объяснить их злым баловством. Но, едва услышав очередной звонок телефона, она с трепетом протягивала руку к трубке, заранее зная, что наткнется на молчание.

Ей очень хотелось поделиться своими страхами с Никитой, да все никак не удавалось. В то время у него начались какие-то неприятности с бизнесом, и ему банально было не до жены. Напряжение нарастало, и как-то раз, оказавшись недалеко от студии, где преподавала Ольга, Эльза решила к ней зайти.

– И что? Ты не знаешь, как это трактовать? – удивилась подруга, пуская дым кольцами.

Эльза отрицательно тряхнула головой.

– Ну, ты даешь, мать. Вот я гляжу на тебя и не пойму: ты сама на себе крест поставила, или твой Кит тебя так прикрутил?

– Ты о чем? – напряглась Эльза.

– Я о том, что любая другая женщина знала бы, как толковать необычные звонки, но только не ты. Да, да! Вот скажи, чего ты уцепилась за него, за своего Никиту? Неужели не видишь, сколько интересных мужиков вокруг?

– Мне это не интересно, – попыталась защищаться Эльза.

– Полового влечения нет? – поддела ее Ольга.

– Может быть.

– О, Господи, только не пори чушь! – всплеснула руками подруга. – Когда княгиню Меттерних спросили, в каком возрасте женщина перестает влюбляться, она ответила: «Спросите кого-нибудь постарше, мне только шестьдесят». А ты мне рассказываешь про отсутствие влечения…

– Оля, давай сменим неприятную тему.

– Внимания Никита тебе мало уделяет, детей у вас нет, – продолжала, как будто не слыша, Ольга. – Кстати, чего не завели до сих пор? Ты ведь всегда мечтала о ребенке, а вы девять лет в браке. Еще год-другой, и тебе будет элементарно поздно рожать.

– Ты жестока.

– Я реалистична.

– Глупости, сейчас рожают и в сорок, и в сорок пять.

– И даже в пятьдесят, а отдельные энтузиастки – в шестьдесят. Так что я тебя поздравляю, у тебя масса времени, – саркастически усмехнулась Ольга.

– Оля, я пришла к тебе посоветоваться, а не выслушивать нотации.

– А я тебе совет и даю: бросай на фиг своего Никиту, пока совсем не забыла, что ты женщина.

– Я не забыла.

– Забыла! Потому что та, которая помнит, не стала бы в панику из-за анонимных звонков впадать.

– Почему же? – Эльза начала злиться.

– Потому что первым делом бы решила, что звонит влюбленный в нее мужчина, который не решается по тем или иным причинам подойти. Да, и ничего в этом странного нет: ты же замужем, вот он и тянет время, может быть, ждет, что ты сама догадаешься, кто он.

– Бред.

– И ничего не бред. Я на твоем месте давно бы уже Никите изменила.

– Ты на своем месте со своими проблемами разберись! – вспылила Эльза и, взяв сумочку, быстро пошла к двери. – Не трудись, провожать не надо, – кинула она напоследок Ольге. И дверью хлопнула так, что, должно быть, ноты с пианино попадали. Ну и пусть, нечего советы, каких никто не просит, давать.

Почему-то было очень обидно, в носу защипало, и Эльза, усевшись на лавочке в сквере, от души дала волю слезам.

Пока она с наслаждением жалела себя, за ней наблюдали. Липкий противный взгляд пристал к коже, и Эльза, забыв даже припудрить покрасневший от слез нос, завертелась волчком, пытаясь понять, откуда на нее смотрят. Детишки катались с пластиковой горки, молодые мамы, собравшись кучкой, обсуждали подскочившие цены на молоко, седая старушка грелась на солнышке, подставив лучам лицо и закрыв глаза… Казалось, ровным счетом никому не было дела до Эльзы. Но ощущение недоброго присутствия не проходило.

Так ничего и не поняв, она быстрыми шагами вышла из парка и села в первое подвернувшееся такси. Стало легче, но осадок от пережитого страха еще долго оставался.

Между тем звонки не прекращались, а у Никиты все продолжались неприятности.

Теперь Эльза ходила обедать одна и, сидя у окна в небольшом уютном ресторанчике, грустила, вспоминая те недавние времена, когда каждую свободную минуту Никита старался провести с ней.

Как-то раз, когда она вяло ковыряла вилкой слишком зажаренную рыбу, за окном мелькнуло знакомое лицо. Антон Каранзин – она сразу узнала его.

Вскочив, Эльза бросила на столик деньги и, опустив на нос солнцезащитные очки, побежала на улицу. Равнодушная толпа обтекала ее, как валун в горной реке, но Антона нигде не было видно. Как сквозь землю провалился.

В следующие несколько дней Эльза постоянно думала о нем. В художественном училище Каранзин подавал явные надежды, ему прочили большое будущее, а потом он как-то исчез с горизонта. Интересно было бы узнать о его жизни, удалось ли ему чего-то добиться за прошедшие годы.

А еще – и Эльза гнала мысли об этом – ей показалось, на лице Антона лежала печать безысходности. Такие лица бывают у людей, которые стоят на грани, которых только мгновение отделяет от последнего шага в бесконечность. Она старательно уверяла себя, что ей только померещилось: или стекло исказило черты, или свет так неровно упал. Но на душе было неспокойно и хотелось чем-то помочь.

Ночной звонок раздался, когда Эльза, закончив картину, собиралась вытереть кисти. В это время ее редко кто тревожил, хотя временами случалось: все знали, что она ложится далеко за полночь. Иногда у звонивших были действительно серьезные причины, но чаще – хотелось просто поплакать в жилетку.

Эльза, обладая от природы хорошо развитой интуицией и склонностью к психоанализу, да еще и будучи в курсе всех событий в жизни своих подруг, обычно догадывалась, кто звонит. Но в тот раз появилась только противная тянущая боль где-то в желудке. И еще возникло ощущение опасности, но как-то неявно, словно туманное пятно поблизости.