Живой щит - Дмитрий Воронин

Камень служил только своему хозяину, и больше никому. Тот, чья рука дотрагивалась до камня и замирала на нем дольше, чем три удара сердца, становился властелином этого кристалла. Ходили слухи, что если спрятать камень от света на долгие годы, то он, во мраке ночи, забывал прежнего хозяина и тогда снова становился готов служить первому встречному.

Жан, стараясь, чтобы кулон не соскользнул с клинка на пол или, что еще хуже, ему в руку, нашарил в мешке флягу. Возможно, потом он об этом и пожалеет, но сейчас этот выход был единственным, и потому наилучшим.

Тонкая струя драгоценного сейчас эля потекла по золотой оправе, смывая частички рассыпавшегося в прах зачарованного или, что скорее, отравленного холста. Капли со звонким стуком падали на каменный пол, тут же исчезая в неразличимых глазу трещинках.

Это был еще один секрет гномов - никто так и не узнал, как они этого добивались, но в их коридорах на полу никогда не скапливалась вода.

Наконец последняя капля сорвалась с горлышка фляги, стекла по цепочке, обогнула медальон и упала вниз. Пиво кончилось. Затем он вылил и последние капли воды, стараясь не думать о том, что в скором времени может об этом горько пожалеть.

- Ну что, рискнем? - спросил парень сам у себя.

Затем ему пришла в голову отличная мысль - бережно положив кулон на камни подальше от того места, где лежала теперь уже почти полностью затянутая чернотой куртка, он быстро достал кусок холста, в который был завернут сыр. Осторожно завернув кулон в чистую, слегка масляную ткань, он сел рядом и стал ждать. Глаза сами собой закрылись - усталость медленно, но верно погружала его в сон. Не было сил сопротивляться приятной истоме, да он и понимал, что сейчас отдых ему просто необходим. Скоро дыхание парня стало ровным - он крепко заснул.

Открыв глаза, он ничего вокруг не увидел - факел, видимо, догорел, и теперь Жана окружала непроглядная тьма. Он напрягся, вспоминая, где лежал его мешок - больше всего парень боялся во мраке дотронуться до так и лежавшей на полу куртки. Он выругал себя за то, что не расположился на отдых где-нибудь подальше отсюда, но делать было нечего.

Мешок, разумеется, лежал там, где он его и оставил, - уже много сотен лет некому было потревожить покой этих коридоров.

Достав новый факел и магическую палочку, Жан зажег огонь и огляделся.

От куртки уже ничего не осталось - лишь черный прах покрывал то место, где она лежала. А вот белая холстина, в которую был завернут кулон, была все также девственно чиста. Значит, весь яд с золота смыт и можно взять его в руки.

Да только вот стоит ли... ведь кристалл, как бы могуч он ни был, помогает магу, и только магу. Не у всех есть способности, еще в детстве Жана осматривал проезжий волшебник, искавший себе учеников, и тогда выяснилось, что таких способностей у мальчишки не было и в помине. А маг уверенно заявлял, что дар этот дается с детства, никакая учеба или воспитание тут не помогут. Если уж нет способностей, то никогда и не будет, как ни старайся. Так что владение волшебным кристаллом лично ему, Жану, особой пользы не принесет, для него он - просто дорогая и красивая безделушка, украшение, носить которое к тому же воину и не пристало.

Конечно, находку можно было продать - кристалл такой величины стоил дорого, очень дорого, да и золото гномьей выделки оценивалось куда как дороже собственного веса, и все же... мысль, появившаяся сначала в виде мимолетной тени, теперь окрепла и приобрела явственные очертания. Теперь парень точно знал, что именно он сделает со своей находкой.

Он встал и аккуратно, не разворачивая холст, уложил кулон в мешок. Вздохнул, глядя на оставшиеся факелы - их было мало, если в ближайшее время он не найдет выхода, то будет обречен на блуждания в темноте. А это, конечно, означало верную гибель, лучше уж тогда ножом по горлу.

Сон неплохо освежил парня и вернул утраченные силы. Теперь он бодро шагал по коридорам, по-прежнему отмечая своими знаками избираемый путь. Туннели все так же вели вниз, иногда резко, когда гладкая поверхность пола превращалась в недлинную лестницу, иногда медленно, когда лишь чувства подсказывали ему, что дорога идет под уклон.

Внезапно один из коридоров вывел его в небольшой зал, посреди которого парень увидел зев древнего колодца. Спустя минуту он уже припал губами к ледяной воде, вливающей в тело силу и бодрость. Жизнь сразу стала казаться чуть лучше, появилась и надежда на то, что рано или поздно удастся выбраться на поверхность. Воспользовавшись находкой, он еще раз тщательно промыл кулон, на всякий случай выбросив кусок холста и заменив его другим, с остатков хлеба. Наполнив фляги и напившись до того, что вода чуть ли не булькала в нем при ходьбе, парень двинулся дальше.

А спустя бесчисленное количество лестниц, поворотов и тупиковых ответвлений он зажег свой последний факел.

Пламя, до того бывшее ровным и ярким, внезапно заметалось - щека почувствовала слабый ток воздуха. Жан встрепенулся - где-то рядом был выход. Он бросился было вперед, но вдруг резко остановился и все же заставил себя сделать очередные пометки перед разветвлением коридора - белый камень уже почти стерся, в руке оставался лишь крошечный обломок. Если ему не удастся найти дорогу на поверхность до того, как погаснет и этот факел, то и надобность в метках отпадет, так что экономить смысла особого не было.

Три коридора, три пути было перед ним. Один из них, в этом он почти не сомневался, вел наружу, к солнцу, к людям. Два других наверняка вновь завели бы его в нескончаемые лабиринты, откуда можно и вовсе не выбраться. Жан долго стоял на развилке, пытаясь угадать, в каком проходе сквозняк сильнее если можно было Назвать сквозняком это едва ощутимое движение воздуха. Наконец он принял решение и двинулся по среднему коридору...

И почти сразу же дорогу ему преградила стена. Но в этой стене было нечто особенное, отличавшее ее от других скал, перегораживающих туннели. Она была как бы чужеродной здесь, отличалась от остальных и цветом, и формой камень казался необработанным, грубым. Но самое главное - сквозь тонкую щель шел еле видимый, но несомненный свет. Перед ним был выход, выход, который он искал все эти бесконечные часы. Выход, закрытый скалой, через которую даже с киркой не пробиться и за неделю...

В отчаянии, даже не осознавая, что делает, Жан всей грудью навалился на скалу, яростно стараясь сдвинуть огромный монолит.

Камень такого размера вряд ли смогли бы даже пошевелить и десяток сильных мужиков, однако скала была не простой - древние строители позаботились об этом. Внезапно камень подался под его руками и бесшумно сдвинулся в сторону, открывая достаточно широкий проход, сквозь который мог бы пройти, пожалуй, даже конь, и парень, спотыкаясь, бросился наружу, с наслаждением вдыхая прохладный и такой восхитительно сладкий, после затхлых подземелий, воздух.