Контрольный выстрел - Фридрих Незнанский

— А что, Александр Борисович, — спросила она, и глаза ее снова заискрились, — у вас тут не курят?

Турецкий несколько суетливо подался к ней через стол с пачкой сигарет и зажигалкой. Закурив и выпустив тонкую струйку дыма в потолок, Татьяна откинулась на стуле и с явным вызовом закинула ногу на ногу. Модный плащик ее висел на крючке у двери, а узкая короткая юбка и такая же кремовая кофточка не столько одевали ее, сколько продуманно и ловко оголяли. Турецкий, как ни старался, не мог отвести глаз от ее коленей, чувствуя, что и Татьяна не хочет отступать с занятых ею позиций. Видимо, поэтому и последовал «неожиданный» вопрос:

— А вы женаты, Александр Борисович?

Он понял, что смысл вопроса заключался не в сказанной фразе, а в ее подтексте, как тест на вшивость: «Ну, чего ты ждешь?» Потому и любой его ответ уже ничего бы не значил. Для окончательного решения ему оставался миг, а что он сумел бы ей немедленно предложить? Славкину квартиру, если там никого нет, или свой раздолбанный автомобиль с выездом куда-нибудь в ближайшие кусты? Она бы, вероятно, сейчас не стала возражать, но ведь даже и не представишь себе масштаба этакой срамотищи! И Александр собрал в кулак свою волю.

— То, что я женат, Танюша, это бесспорно, — с веселой назидательностью сказал он. — А вот Вячеслав Иванович в настоящий момент абсолютно холост. Говорю это вам как его ближайший друг.

Татьяна кивнула и улыбнулась с некоторой растерянностью. Потом поднялась, взяла со стола свою повестку, подошла к вешалке и остановилась в ожидании, когда Турецкий поухаживает за ней — подаст плащ. Ну а уж это он сделал с превеликим желанием, не отказав себе, впрочем, в удовольствии разгладить складки на крепеньких Татьяниных плечиках и задержать ладони на ее талии. При этом полные ее губы, находившиеся в непосредственной близости от его лица, изобразили нечто напоминающее воздушный поцелуй. Итак, она наконец ушла, покачивая бедрами, а Турецкий сел за стол и сжал щеки руками. Это ж надо влипнуть в такую игру! Мелькнула совсем уже шальная мысль, что, если бы он вдруг сделал решительный шаг, она бы, не ломаясь, отдалась ему да вот хоть на этом столе. Гениально! Прокурорскому дому наверняка только этого и не хватало.

Турецкий восхищенно покачал головой и придвинул к себе чистый лист бумаги.

«Что конкретно дает мне фантазия Грибовой? — начал записывать он. — Следуя ее логике, машина останавливалась за углом. Зачем? А затем, что из нее вышел некто третий, сидевший на заднем сиденье. Этот некто, по всей вероятности, вошел в один из сверхсекретных подъездов, иначе зачем было вылезать из машины. После этого водитель тронул «мерседес» и, проехав несколько метров, свернул за угол дома, вероятно, чтобы не отсвечивать в ненужном месте, и снова остановился. Но теперь уже в ожидании того, кто должен был явиться. Либо это был тот самый некто, либо кто-то вообще неизвестный. Но сидящие в машине шофер и его хозяин ждали этого человека. Водитель приспустил боковое стекло и закурил — из салона потянулась струйка дыма. Значит, Алмазов не курил. Ну а далее известно: сработала бомба — треск, фейерверк, взрыв, пламя! Фугас с напалмом, как сказал Градус. Но кто же вышел из машины? Ясно пока только одно: он был человеком, знакомым Алмазову, иначе банкир не стал бы его подвозить и ждать…»

Турецкий задумался. Не надо быть пророком, чтобы сделать конкретный вывод: если преступник скрылся за дверью одного из непонятных учреждений, шансов найти этого террориста у Турецкого практически не было. Но тогда на кой дьявол все эти полковники-лазутчики из заинтересованных смежных ведомств? Он снял трубку.

Выдав Татьянины сновидения за вполне достоверные свидетельства, добытые оперативным путем, Турецкий дал им уточненное задание на этот счет. Но когда закончил переговоры и положил трубку, раздался звонок, который мог стать поворотной вехой в этом деле.

— Господин Турецкий? С вами говорит старший нотариус Центральной нотариальной конторы Орловский Дмитрий Михайлович. Я только что беседовал с господином Меркуловым, и он мне сообщил, что дело об убийстве Алмазова находится в производстве у вас. Я располагаю некоторой информацией, которая может быть вам полезна.

Нотариус выдержал паузу в ожидании реакции собеседника, но ее не последовало.

— Сергей Егорович, э-э… оставил завещание в пользу некоего, э-э… гражданина по фамилии Боуза, Бо-у-за, Эмилио Фернандес, Э-ми-ли-о Фер-нан-дес. Тысяча девятьсот семьдесят четвертого года рождения. Адрес проживания не указан. В случае смерти наследователя почтовые отправления следует посылать на абонентский ящик Главного почтамта города Москвы.

Теперь, чтобы вникнуть в свалившуюся с потолка на голову информацию, паузу пришлось выдержать Турецкому.

— Э-э… — невольно копируя нотариуса и чертыхаясь про себя, наконец подал он голос, — Дмитрий Михайлович, могу я просить вас дать мне факс с текстом завещания Алмазова?

— Собственно, для этого я, э-э… господин Турецкий, и звоню вам. Я, э-э… записываю ваш номер, и через пять минут факс будет в вашем учреждении… Прошу.

Турецкий продиктовал номер своего телефакса, не личного, разумеется, которого у него отродясь не было и быть не могло, а того, что находился под бдительной охраной Клавочки, вечного секретаря Меркулова.

— Для вашего сведения, э-э… господин Турецкий, — сообщил, записав номер, Орловский, — как часть наследственной массы Боуза получает в наследство от Алмазова дом по адресу… Вы записываете, господин Турецкий?..

Как гласит забытая русская пословица, «стриженая девка косы не заплетет», с такой вот быстротой получил Александр обнадеживающее его сведение о том, что в адресной книге Москвы человек с таким странным для России именем не числится. Поэтому он тут же перезвонил в МУР Юре Федорову и дал задание на розыск Эмилио Фернандеса Боузы. И наконец набирал домашний номер Алмазова. Трубку взяла супруга покойного… нет, теперь уже вдова. Она молча выслушала вопрос и ответила без раздумий:

— Никогда этого имени не слыхала… Боуза, говорите? Нет. Эмилио Фернандес?.. Странно. А почему вы спрашиваете меня, Александр Борисович? Может быть, это имя каким-то образом связано с банковской деятельностью… мужа?

Она еще не научилась считать его покойным. Раскрывать сейчас перед ней свой неожиданный источник информации Турецкий конечно же не собирался и ответил уклончиво:

— Да, видите ли, это имя, в общем, случайно появилось в наших документах. Но у нас не принято оставлять без внимания любые мелочи, так сказать… Еще, если позволите, вопрос. У вас имеется… в смысле, у Сергея Егоровича был дом где-нибудь под Москвой?

— Дом?! Да что вы, Александр Борисович, какой может быть дом, когда мы и квартиру-то эту с трудом купили…

— Извините за беспокойство. До скорого свидания.

— Да-да, Александр Борисович, — как-то потерянно ответила женщина, — до скорого… У меня ведь повестка, и я должна сегодня явиться в вашу прокуратуру, да? А завтра похороны Сережи… Сергея Егоровича.

Он начал говорить ей соответствующие ситуации слова соболезнования, но она неожиданно перебила:

— Подождите, Александр Борисович… Понимаете, у меня все прокручивается в голове этот ваш Боуза. Его зовут Эмилио Фернандес, да? Похоже, это испанское имя… Или — кубинское, правда?

Турецкий молчал в ожидании сведений, которые могли родиться в голове, занятой совершенно иными заботами.

— Так вот, я таки вспомнила. У моего мужа были кубинские студенты, но очень давно.

— Студенты? Он что, был и преподавателем?

— А как же! Читал политэкономию. В заочном юридическом. Но это, как я уже сказала, было много лет назад. Он тогда в аспирантуре учился.

— Вы не можете сказать мне поточнее, когда это было, хотя бы в каком году?

— Подождите, дайте сообразить, вспомнить… Значит, познакомились мы с Сережей в шестьдесят четвертом, а на следующий год поженились… Выходит, было это где-то с шестьдесят шестого по шестьдесят девятый…

«Вот уж действительно триллер какой-то! Бывший студент — кубинский террорист? Но ведь это абсурд! Боуза тогда еще и не родился… Стоп, господин Турецкий! Кажется, ты едва не потерял нужную мысль… Не родился?! Ну конечно, вот оно!»

И Саша снова набрал номер Юры Федорова, а начальник МУРа терпеливо зафиксировал новую информацию. Юрины ребятки, конечно, найдут этого Боузу, поскольку нет в России второго человека с таким именем.

От конторы на Пушкинской до офиса Грязнова на Неглинке не более пяти минут ходьбы в густой толпе всевозможных торговцев всевозможным нелицензионным товаром, юных бизнесменов и «челноков» с огромными полосатыми сумками. Нормальных людей на этом пути встретить невозможно. Что ж, такая теперь жизнь пошла: успей украсть, успей продать, успей спекульнуть… Раньше, бывало, статьей пахло, а теперь — бизнес, как же! Не надо? — отвали в сторонку, не мешай развиваться частному капиталу!