Виртуализация общества - Д Иванов

Фокусировка теории на специфическом наборе тенденций связана (чаще имплицитно) с контингентным сдвигом - совокупностью событий, радикально и катастрофически быстро меняющих привычные структуры общественной жизни, превращающих ранее периферийные сферы и тенденции в ключевые. В понятии контингентности есть два смысловых слоя. Во-первых, контингентность означает ситуативность, обусловленность специфическими условиями, во-вторыхвозможность иного.

Для периода контингентного сдвига характерно "переломное" изменение трендов определяющих параметров: от медленного роста к остановке и даже снижению и далее к беспрецедентному росту (рис. 3).

(1) Поппер К. Нищета историцизма // Вопросы философии. 1992. No 8,9.

(2) Nisbet R. Social change and history. N. Y" 1969.

(3) Будон Р. Место беспорядка. Критика теорий социального изменения. М., 1998.

(4) Штомпка П. Социология социальных изменений. М., 1996.

[65]

Рис. 3. Модель контингентного сдвига по параметру "А"

Теории изменений формируются как концептуализации "разрывов", вызванных контингентным сдвигом. Превращение вялотекущих тенденций в интенсивные - это момент разрыва. Дихотомическое различение прежнего и нового типов социальной организации становится парадигмой концептуализации изменений и используется теоретиками для создания моделей, объясняющих тенденции, выходящие за исторические пределы контингентного сдвига. Примерами наиболее влиятельных в последние годы теорий изменений могут служить концепции модернизации, концептуализирующие сдвиг от традиционного общества к современному, и концепции глобализации, концептуализирующие сдвиг от локального общества к глобальному.

Для всех концепций модернизации, уже традиционно увязывающих в единый процесс трансформации общества индустриализацию, урбанизацию, демократизацию и секуляризацию, образцом явно выступают события, охватывающие полстолетия в конце XVIII-начале XIX в. Названные тенденции из вялотекущих превратились в интенсивные и радикально меняющие общество в период от создания первой фабрики в 1771 г. и декларации независимости североамериканских колоний в 1776 г. до реставрации европейских монархий в 1815 г. и кризиса конъюнктуры в 1817 г. и последовавшего первого циклического кризиса перепроизводства в 1825 г.

В обозначенный период происходят промышленная революция и первые кризисы перепроизводства, протекавшие как весьма болезненные процессы ("рождение" пролетариата - отчужденных от собственности масс рабочих), за которыми последовало "рождение"

[66]

тенденции массового производства/массового потребления, трактуемой ныне как тенденция собственно модернизации (рис. 4).

Рис. 4. Промышленная революция и массовое производство

Составлено по: The Economist. 1996. September 28-October 4; Мельянцев В. Л. Восток и Запад во втором тысячелетии: экономика, история и современность. М., 1996.

Параллельно сдвигам в экономике в отмеченный период произошла серия политических (так называемых буржуазных) революций и реставраций абсолютистских режимов, за которыми парадоксальным образом последовало "рождение" тенденции распространения и укрепления режима массовой демократии (рис. 5). На время "перелома" тенденции демократизации пришлись война за независимость США (1775-1783), подавленная революция в Голландии (1786), революция во Франция (1789-1795) и ее "экспорт" в Нидерланды, Швейцарию, государства Италии (1792-1804), общеевропейская война (1805-1815) и ликвидация большинства из возникших демократий.

Характер сдвига носили и процессы в культуре конца XVIII- начала XIX в. Подъем идеологии Просвещения, ее проникновение в науку, литературу, изобразительное искусство, образование сменились романтической реакцией и консервативной культурной политикой, за чем последовало "рождение" тенденции роста массовой культуры.

Таким образом, 1770-1820-е гг. - это период превращения идей Просвещения в социокультурные нормы. Это проникновение отвле

[67]

Рис. 5. Буржуазные революции и массовая демократия

Составлено по собственным расчетам автора.

ченных гуманистических идей в повседневную жизнь миллионов людей стало возможным потому, что серия кризисных процессов- пролетаризация, аномия (отчуждение от общественного порядка), массовые войны 1792-1815 гг., революционный и контрреволюционный террор и т.д. - разрушили уклад жизни, дотоле стабильный и маловосприимчивый к ценностям капитализма, демократии, к идеологии прогресса. Серия экстраординарных событий вызвала тот сдвиг, после которого ни консерватизм традиционных сословий, ни даже хозяйственные пертурбации, ужасы революций и войн не смогли "похоронить" капитализм, демократию, идеологию прогресса. Напротив, в результате сдвига они стали доминантами трансформации общества.

Классики социологии не обошли своим вниманием произошедший разрыв между двумя типами социальной организации. Их теории всегда так или иначе акцентируют принципиальное различие двух типов социальной организации (табл. 9).

Таблица 9. Два типа социальной организации в классической социологии

Теоретик

Традиционная

Современная

Конт

Теологическая

Позитивная

Маркс

Феодальная

Капиталистическая

Спенсер

Военная

Промышленная

Теннис

Община

Общество

Дюркгейм

Механическая

Органическая

[68]

Тот факт, что все подобного рода теории возникли после периода контингентного сдвига, наводит на мысль, что именно этот сдвиг превратил в сознании людей предшествующие сдвигу и последовавшие за ним события в закономерные фазы единого процесса развития. Спровоцировав фокусировку внимания на экспансии рыночной экономики, массовой демократии и массовой культуры, контингентный сдвиг тем самым породил не только следствия, но и предпосылки трансформации общества, которыми стали считаться события и тенденции прошлого, зачастую разрозненные и малозначимые для жизни современников.

В середине XX в. идеи классиков были переформулированы с позиций теории изменений. Соединяя в дихотомической типологии социальной организации "традиционное общество/современное общество" все те аспекты, которые разрабатывали классики, авторы теории модернизации(1) отказались от представления трансформации, происходившей в XVIII-XX вв., в качестве закономерного этапа общего процесса развития, социальной эволюции. Так, Ш. Айзенштадт, в чьих трудах теория модернизации получила наиболее полную разработку, под модернизацией подразумевает серию эмпирически фиксируемых с начала XIX в. процессов: индустриализацию, демократизацию, секуляризацию, урбанизацию, НТР. Во всех этих процессах им выявляются два главных общих аспекта: социальная мобилизация и структурная дифференциация(2). Они и представляют собой образец - парадигму перехода от традиционного к современному, модернизированному обществу. Эта парадигма прослеживается в изменениях, происходящих параллельно в экономике, политике, культуре, и Айзенштадт полагает, что между модернизационными процессами нет жесткой причинно-следственной связи, что ни одна из сфер общества не выступает в качестве первичного источника, постоянно вызывающего изменения в остальных сферах общества(3).

Модель "социальная мобилизация + структурная дифференциация" предполагает концептуализацию только тех общественных изменений, которые ведут к повышению индивидуальной и групповой социальной мобильности, к развитию институционального строя и стратификационной формы социального неравенства. В рамках модернизационной модели изменений критерием современности/развитости общества может быть лишь наличие индустриального капитализма и либеральной демократии. Данная модель не позволяет концептуализировать возникновение иных типов социальной организации, например комбинации индустриального капитализма и авторитарного режима массовой демократии (нацизм, большевизм и т.п.)

---------------------

(1) Levy М. Modernisation: Latecomers and Survivors. N. Y., 1972; Eisenstadt S. Tradition, change, and modernity. N. Y., 1973; Berger P. The capitalist revolution. N. Y., 1986.

(2) Eisenstadt S. Tradition, change, and modernity. N. Y., 1973. P. 27, 358.

(3) Ibid. P. 204.

[69]

или постиндустриального капитализма и режима миноритизированной массовой демократии. Такого рода общественные изменения для адептов модернизационной парадигмы являются подлинными головоломками. Определение их как "антимодернизации" и "постмодернизации" явно указывает на то, что они просто выходят за пределы граничных условий теории модернизации.

Модель модернизации применительно к социальным процессам в Европе и Северной Америке идеально "работает" на материале конца XVIII-начала XX в., когда общественные изменения однозначно выглядят как переход от консервативной, малоподвижной социальной организации к динамичной, перманентно меняющейся. Правомерность такого взгляда хорошо иллюстрируется зафиксированным на рис. 4 и 5 сдвигом от низких темпов изменения параметров ("традиция") к высоким темпам ("модернизация"). На материале середины XX в., когда тенденции были не столь однозначны - экономические и политические кризисы, войны и культурный пессимизм "потерянных поколений", "антимодернизация" в Германии, Италии, СССР, - модернизационная модель "работает" скорее удовлетворительно, чем хорошо. Плохо она "работает" на материале конца XX в., когда изменений по модернизационному образцу практически нет, а изменения иного характера, например становление эклектичных (постмодернистских) форм экономики, политики, науки, искусства, можно с равным успехом трактовать и как демобилизацию/ дедифференциацию и как гипермобилизацию/ гипердифференциацию. Парадигму модернизации в новых условиях не "спасают" даже модели, которые "встраивают" новые тенденции в образец (pattern) модернизации в качестве ее нового этапа, ее внутреннего "отрицания", ее собственного "иного". Примерами подобного рода моделей являются концепции поздней модернизации(1), диалектики модернизации(2), постмодернизации(3). Парадигма изменений, используемая в моделях модернизации, включая новые их разновидности, генетически связана с эмпирическими тенденциями контингентного сдвига конца XVIII-начала XIX в. Поэтому нет ничего странного в том, что дихотомическая модель "традиция/современность" и модель "мобилизация + дифференциация" не описывают новые изменения. Теории, чья концептуальная зависимость от характера событий далекого прошлого не отрефлексирована, становятся все менее достоверными и подвергаются критике. Вся постмодернистская социальная теория построена на эксплицитной или имплицитной констатации того, что во второй