По следу вервольфа - Станислав Филатов

*** В сентябре 1942 года в Треблинку приехала очередная комиссия, которая дотошно проверяла все работу немецкой администрации по уничтожению узников в этом концентрационном лагере. И вновь, как много раз до этого, в присутствии высокого начальства были проведены массовые экзекуции. И вновь гвоздем показательных убийств была демонстрация Архиповым умения убивать молотком большое количество людей буквально за считанные минуты. Вахманы тоже не ударили в грязь лицом показав начальству, что они не даром едят свой хлеб. Возглавлявший комиссию полковник остался доволен порядками, которые царили в лагере, а "мастеру молотка", Архипову, пожал руку и ободряюще потрепал щеку на манер того, как это делал сам Адольф Гитлер. Возможно Сергею этот эпизод и не запомнился, но полковник круто изменил дальнейшую жизнь Архипова. Комиссия пробыв в лагере два дня уехала, а служба потекла дальше, такая же насыщенная бессмысленными и кровавыми событиями. Так бы и забылся приезд комиссии как и многих других побывавших в лагере до этого, но через неделю Архипова вызвали к коменданту лагеря. Преступив порог кабинета Сергей щелкнул каблуками и выбросил руку вперед громко и четко произнес: - Хайль Гитлер! - Хайль,- раздалось лениво из-за стола. Гауптман оторвался от бумаг лежащих перед ним на столе и посмотрел на вошедшего. - Господин комендант, унтер-шарфюрер Архипов по вашему приказанию явился. - Подойди поближе,- приказал гауптман, но стул Сергею не предложил. Сделав несколько шагов по ворсистому ковру Архипов остановился в двух метрах от стола и вновь щелкнул каблуками. - Слушаю вас, господин комендант. Гауптман снял очки в золотой оправе и близоруко глядя на Архипова сказал: - Полковнику, который был у нас с своей свитой в последний раз зачем-то понадобилось пять вахманов. Вот только что пришел приказ, в котором меня заставляют откомандировать их с тобой во главе в его распоряжение. - Господин комендант, а почему вы решили откомандировать именно меня?- не удержался от вопроса Архипов. Гауптман не обратил на эту вольность должного внимания. - Ничего не могу поделать - твоя фамилия здесь названа персонально. - Что не хочешь уезжать из Треблинки? - Никак нет, господин комендант, не хочу. - Похвально слышать такое признание, но приказ есть приказ и я ничего не могу поделать. Тебе придется ехать в распоряжение оберста. - Господин комендант, разрешите спросить вас? - Пожалуйста говори, я слушаю. - А кто те четверо, которые должны быть откомандированы вместе со мной. - Я знал, что ты меня об этом спросишь, но не переживай Измалкова и Смирнова я включил в их число, хотя таких "мастеров заплечных дел" отпускать не хотелось. - Благодарю вас, господин комендант. - Не стоит - это пустое. Я поступил так потому, что не хочу чтобы ты уронил марку нашего лагеря. Тебе будет легче с ними - вы неплохо сработались. Пусть не покажется странным, что я помогаю тебе. Помни, что именно я ходатайствовал перед рейхсфюрером о присвоении тебе офицерского звания. - Я не забуду вашей доброты до конца своих дней,- щелкнув каблуками с волнением в голосе произнес Архипов. По лицу гауптмана скользнула едва заметная улыбка, лесть унтер-шарфюрера была ему приятна. - Мне не хотелось тебя отпускать, но приказ начальства - закон для подчиненных. Я уже отдал распоряжение, завтра в канцелярии получишь необходимые документы и в добрый час. В назначенный пункт будите добираться сами, старшим назначаю тебя. У меня все, можешь быть свободен. - Разрешить сказать вам спасибо за все, что вы сделали для меня. Я клянусь, что оправдаю ваше доверие. - Не стоит меня благодарить, в большей степени это произошло потому, что ты проявил исключительные способности, твердую руку и безжалостность к врагам рейха. Если будешь так же служить и впредь, то, вполне вероятно, сможешь сделать неплохую карьеру. Так что удачи тебе унтер-шарфюрер. - Спасибо вам, господин комендант,- Архипов щелкнул каблуками и повернувшись вышел из кабинета гауптмана. Вот и перевернулась еще одна страница в его жизни и неизвестно, что ожидает его завтра. Зная расчетливую педантичность немцев он понимал, что легкой карьеры ему не видать. Просто оберст, видимо, придумал для него что-то посложнее, чем комендант Карл Шлихтен. Хорошо хоть с ним едут эти двое: Смирнов и Измалков. которые научились понимать его с полуслова и выполнять любое его желание.

*** Николай Федорович вышел из конторки на свежий весенний воздух достал сигарету и подставив лицо весеннему солнцу закурил. За время беседы с Вороновым он натерпелся без курева и вот теперь можно было отвести душу. В вагончики, где размещались могильщики решил идти после того как без помех и торопливости докурит сигарету. А до того момента он не чего делать рассматривал лица чьи портреты красовались на доске Почета. Выполнены они были в масле и большим форматом на что, видимо, истратили немалые деньги. Докурив сигарету Мошкин направился к вагончикам. Дверь ближайшего была распахнута настежь и из нее доносились голоса, чем-то очень возбужденных мужчин. Когда Николай Федорович преодолев две ступени вошел в вагончик ему стала понятна причина бушевавших здесь страстей. За столом из плохо подогнанных досок восседало четыре человека, которые с азартом стучали костяшками домино, громко споря по ходу игры. Пятый покуривая сигарету словно арбитр молча наблюдал за игрой. На краю стола на четвертушке газеты лежало несколько кусочков хлеба, мелконарезанной рыбы и еще какой-то закуски, довершал натюрморт залапанный стакан с ободком. Пустая бутылка из-под водки стояла у ножки стола, а ее содержимое, видимо и подогрело тот взрыв эмоций, который витал над играющими. Большинство костяшек выставлено - партия достигла кульминации, поэтому на вошедшего никто не обратил внимания. Все пятеро были уже в возрасте, одеты в рабочие спецовки и, видимо, Мошкин застал их во время "активного" отдыха. В вагончике было сильно накурено, для лучшей вентиляции и была открыта дверь. Внутреннее убранство помещения состояло из ряда шкафчиков для одежды, нескольких стульев и горы инвентаря сваленного в беспорядке в углу у окна. Обитатели вагончика повидимому не очень заботились о санитарном состоянии, об этом свидетельствовали окурки во множестве разбросанные по полу. Наконец бородатый мужчина в синей спецовке со стуком опустил на стол последнюю костяшку и громко сказал: - Ну все, вы козлы, залазьте под стол. Напарник бородатого стал переворачивать домино, а проигравшие громко сопя заерзали на стульях не желая опускаться на грязный пол. Николай Федорович решил разрядить обстановку. - Здравствуйте, можно мне вас отвлечь на одну минутку? Только двое из пяти ответили на приветствие Мошкина, но все выжидающе посмотрели на него, однако, не проявляя при этом большого интереса. Бородатому появление и вмешательство постороннего не понравилось и он сказал: - Говори, что там у тебя? А то им некогда - под стол пешком идти надо. При этом он подмигнул Николаю Федоровичу и кивнул в сторону проигравших. Полковник не заставил себя просить дважды, а сделав паузу заговорил. - Моя фамилия Мошкин, я следователь и задержу ваше внимание не надолго. Вот посмотрите на фотографию этого человека, возможно вы его когда-нибудь встречали или видели? Николай Федорович достал фотографию на которой был изображен труп мужчины извлеченного из могилы. Когда он протянул ее сидевшим могильщикам, то про себя отметил, что залапанный стакан незаметно исчез со стола словно его ветром сдуло. Мужчины не торопясь рассматривать фотографию предавая ее по кругу. Бородатый, держа фото в руке, поднял голову посмотрел на своих товарищей и сказал: - А, по-моему похож на того алкаша, который в конце зимы ошивался в бригаде Антонова. Посмотри, Семен,- и он протянул фотографию своему соседу слева. Тот взял ее, несколько минут молча и сосредоточенно рассматривал и только потом промолвил: - А ей богу похож на того бомжа. И рубашка все та же в клеточку, он в ней наверное родился - так никогда ее и не снимал. На Мошкина слова сказанные бородатым и его соседом подействовали своеобразно, они просто пригвоздили его к полу. - Ну-ка дай я еще посмотрю,- попросил напарник бородатого по домино и протянул руку за фотографией. Ее ему сразу передали и он с минуту разглядывая убитого подтвердил: - А ведь действительно это Афоня. Я как-то сразу и не вспомнил, хотя его лицо мне показалось знакомым. К Николаю Федоровичу вернулся дар речи и он спросил: - Посмотрите внимательнее, а вы не ошибаетесь? Бородатый улыбнулся и решительно сказал: - Ошибки быть не может - это Афоня. У меня глаз - ватерпас, особенно на лица.

*** не торопясь Егор прикурил и, сощурив левый глаз от попавшего дыма, спросил: - Может тебе все это и неинтересно слушать? - Скорее наоборот - я с удовольствием анализирую все что ты мне говоришь, да и рассказчик ты неплохой. - Ладно, тогда слушай дальше. Не знаю как все объяснить, но там в ресторане я приревновал ее к тому мужчине, с которым она сидела за столиком. А может это была черная зависть проснувшаяся во мне под действием спиртного, но я возненавидел его всеми фибрами. Хоть и был я изрядно пьян, но свою животную неприязнь излить наружу не осмелился. Запомнилось мне, что официант перед этой парой расстилался до земли, а мы порой его не могли. Чувствовалось, что денежки у мужика водились немалые. - Почему ты так подумал? - Когда они выходили из ресторана, то официант шел впереди, чтобы взять в раздевалке одежду и подать ее им. Когда они одевались он сопровождал их на улицу и посадил в такси, которое ожидало именно их. - Может тебе все это показалось?- с сомнений в голосе задал вопрос Александр. - Нет, не показалось. К этой машине подбегало много клиентов и всем без исключения водитель отказывал. Но когда с ним поговорил официант двери машины предупредительно открылись. Поведение официанта - верный признак того, что мужик богат как Крез. - Все мы в ресторане ведем себя немного демонстративно и расходы там не всегда отражают величину наших доходов. - Не убеждай меня, Сашка. Ты вот попробуй хоть раз, чтобы официант поухаживал за тобой подобным образом и ты сразу поймешь какие денежки нужны для этого. Осталось бы все это случайным эпизодом, но как ни странно судьба, спустя какое-то время вновь свела меня с этим человеком. - Что, вновь встретил его в ресторане? - Ну нет, произошло это в другом месте. Тут нужно сказать, что вскорости я получил инвалидность и, естественно, оставил работу в "Гипроземе". Встреча произошла на кладбище, куда я пришел устраиваться вахтером, несколько лет спустя после того памятного эпизода в ресторане. - А не ошибся ты, Егор, может это был совсем другой человек? - Когда я его встретил вторично, то вот точно такой же вопрос задал себе сам. Но нет, Саша, я не ошибся - это был тот самый мужчина. Он как-то заметно постарел, но это был он. Я слишком сильно возненавидел его там в ресторане, чтобы спутать его с каким-нибудь другим человеком. - И как развивались события дальше? - Я стал работать сторожем, а сам исподволь наблюдал за ним. Специально я о нем никого не расспрашивал, но если разговор заходил о нем, старался узнать как можно больше. - Ну, что это оказался за человек? - Как ни парадоксально, но много о нем узнать не удалось. Живет он здесь в Северном микрорайоне в частном двухэтажном доме, который принадлежит ему. Поверь - это не дом, а крепость. Территория приусадебного участка обнесена высоким забором и никто из соседей о хозяине не может сказать ничего определенного. Чтобы иметь в городе такой дом, усадьбу, машину нужны деньги и немалые. Его зарплата и пенсия не позволяет жить с таким размахом, а откуда у него большие деньги понять не могу. - Егор, а может ты зря подозреваешь его в чем-то нехорошем? - Не скажи, Саша, не скажи. Я тоже помню слова Карла Маркса: "Все предавай сомнению". Этот человек живет явно не по средствам: одних костюмов у него более десятка, а машины меняет каждые полтора-два года. - Егор, возможно в тебе говорит все та же черная зависть? - Может и она, но ты выслушай меня до конца. - Слушаю тебя внимательно. - Я вот работал ведущим специалистом в "Гипроземе" да и теплица здорово помогала, а не мог я так как он менять машины или костюмы. Не мог построить себе двухэтажный особняк, да и многое другое тоже. купишь себе костюм и как минимум носишь его целый год, если не больше. А этот не знает никаких ограничений, ни в чем не отказывает себе, живет по потребности. - Может у него жена большие деньги заколачивает?- предположил Александр. - Да, а в отношении жены совсем прелюбопытная картина получается. Оказалось, та красавица, с которой он был в ресторане, никакая ему не дочь, а законная жена. Кстати, тоже нигде не работает, все на машине раскатывает. Поверь мне, она в город ездит, чтобы сделать прическу или по магазинам пошататься, ну и сделать там разные покупки. - Неужели ты следил за ней? Егор внимательно посмотрел на Неретина, а потом решительно сказал: - Следил, даже такси нанимал, что в этом плохого? Я ведь знаешь не по злобе, а скорее от обиды за самого себя. - Что-то я тебя не понимаю, объясни если сможешь? - Что тут непонятного. Вот возьми меня: окончил институт и неплохо учился, работал в солидной организации ведущим агрономом, а добиться чего-то существенного в жизни не смог. Или вот возьми тебя точно такая же картина. - А что я?- нахохлился Александр. - А то, что у тебя я вижу машине лет пятнадцать если не больше, а заменить ты ее не смог, значит тоже с деньжатами плоховато. А вот такие как этот делец не живут, а как сыр в масле катаются. И ладно бы все это было заработано честным трудом, а то ведь нет. - Почему ты так уверяешь? - А потому, что при социалистической уравниловке иметь столько честно заработанных денег - нереально. Государство себе этого не может позволить. И, поверь мне, если они у него есть - наверняка он нажил их преступным путем - другого не дано. - Что же тебе удалось еще узнать о нем и его красавице? - Не очень многое, но и эти мелочи только усиливают мои подозрения.