Кот недовинченный - Анна Литвинова

Впрочем, тетушка хорошо знала, чем можно рассеять тоску племянника, – доброй порцией пищи. И, несмотря на все Леликовы заверения о полнейшем отсутствии аппетита, Катя ткнулась в первое же попавшееся кафе. Однако оно не работало. Время ленча уже миновало, а обед еще не скоро, так что кухня, извините, закрыта. Не дали им еды ни во втором, ни в третьем заведении.

– Безобразие, – пробормотала Катя. – Как у нас при совке. Люди мечтают потратить деньги – а им не дают.

Лелик ничего не ответил на эту реплику. Он смурнел все больше и, надвинув бейсболку глубоко на лоб, безрадостно брел по веронским улицам.

Незаметно они достигли центра – городок Верона и правда оказался небольшим. На площади возвышалась мощная древнеримская арена (весьма хорошо сохранившаяся). Но спутников сейчас не интересовали места былой гладиаторской славы – Катя все искала заведение, где можно покормить вконец насупившегося Лелика.

И, наконец, – о чудо! На узкой торговой улочке нашлось открытое кафе, а внутри, в витринах, имелись и сандвичи с ветчиной, и «панини», и мороженое. Катя немедленно заказала бармену четыре преогромных бутерброда, два капуччино, gelato[25] и, разумеется, пиво.

Вскорости явился заказ. Лелик немедленно набросился на еду.

Налопавшись, он отвалился на спинку стула.

Катю поразила (как поражала, впрочем, всегда) происшедшая с племянником перемена – тот на глазах повеселел, подобрел, разрумянился. Голубые очи засверкали.

«Боже, какие мужчины примитивные существа! – привычно подумалось Кате. – Мало же им от жизни надо! Брюхо набил, пивка дернул – и вот оно, счастье. То есть, согласно философскому определению данного понятия, полное довольство самим собой и окружающим».

– А ты заметила, тетенька, – лукаво проговорил Ленчик, – что мы с тобой в русском кафе сидим?

Катя вздрогнула.

– С чего ты взял?

Сразу в мозгу промелькнули образы двух бритых горилл, преследовавших их вчера по улицам Венеции.

– Оглянись.

И в самом деле, за Катиной спиной, на стене, оформленной в духе конструктивизма, красовалась надпись по-русски – на удивление, совершенно без ошибок:

Зоосадом получена новая большая партия зверей.

Сад расширен и благоустроен.

Животные переведены в новые помещения.

По праздникам детские гулянья.

Катя немедленно спросила пробегавшего официанта, почему дизайн кафе – в русском стиле.

– Просто реклама, – меланхолически ответствовал красавец-официант.

– И все равно – пойдем отсюда, – заторопилась Катерина. Но не удержалась, чтобы не задать племяннику дежурный вопрос: – Ты наелся?

– О да! Спасибо, тетя!

И они вышли из кафе и, уже не спеша, побрели по торговой улице виа Мадзини. Справа и слева от них блистали витрины магазинов – дорогих и не очень: «Гуччи», «Бенеттон», «Крициа»…

Вдруг внимание Кати привлекла новенькая – очевидно, только повешенная – вывеска. Она гласила: «Паоло Брасселини». Магазинчик был закрыт, но за витриной царила праздничная суета. Вальяжно расхаживали мужчины в смокингах и дорогих костюмах, мелькали разодетые в пух и прах дамы. Многие держали в руках фужеры с шампанским. Угрями сновали сквозь толпу официанты. Публика собиралась в группы, над чем-то хохотала, рассеивалась и тут же стекалась в новые группки…

В центре одной из них Катя заметила своего вчерашнего знакомого, романтического Паоло. Он оживленно рассказывал что-то веселое нескольким расфуфыренным теткам – те от души смеялись, закидывая головы. Нечто похожее на ревность укололо Катю.

– Ты чего застыла, как медный всадник? – прошипел Ленчик.

Катя кивком указала ему на героя ее романа.

– О! – заорал Лелик. – Да это ж твой вчерашний ухажер!

– Тс-с! Пошли отсюда! А то он еще подумает, что мы за ним следим.

Когда они отошли от магазина, Ленчик задумчиво пробормотал:

– Еще неизвестно, кто за кем следит.

– Что ты имеешь в виду? – вскинулась Катерина.

– А почему это – мы в Верону, и он – в Верону?

– Паоло мне вчера сам все рассказал. Он здесь, чтобы открыть свой новый бутик. – Катя помедлила и добавила, слегка смущаясь: – Между прочим, у меня с ним сегодня свидание. Тут, в Вероне. В шесть часов вечера на площади Эрбе.

– Хм! Свидание у нее! А мне что прикажешь в это время делать – к проституткам идти?! Герлфренд-то моя теперь далеко…

– Что ты несешь, Лелик? – опешила Катя. – Какие в твоем возрасте проститутки?!

– А может, мне в Венецию махнуть, к моей женщине? – размечтался племянник.

– Нет уж, – отрезала Катя. – Никуда ты один не поедешь. А вечером – со мной пойдешь. Паоло, кстати, и тебя звал. Он обещал показать город нам обоим.

– Значит, я буду изображать твою дуэнью, – скривился юноша. – Завидная роль, ничего не скажешь. О, женское коварство! Теперь-то я понимаю, почему ты так легко согласилась ехать в Верону…

– Лелик, не бухти. У меня тоже может быть личная жизнь. Не все тебе с японочками карате заниматься.

– Ладно, – махнул рукою студент. – Значит, до твоего романтического свидания у нас с тобой осталось два с половиной часа. Пошли искать гробницу Ромео.

– Гробницу или грАбницу? – лукаво сморщила носик Катя.

…На карте Вероны, полученной ими в информбюро на вокзале, место захоронения Ромео не значилось. Однако под номером двадцать один имелась пометка: «Тоmbа di Giulietta».

– Гробница Джульетты, – перевела Катя.

– Однако, – подхватил Лелик, явно пародируя скороговорку гида, – как мы знаем из бессмертной трагедии видного деятеля английской культуры шестнадцатого-семнадцатого веков Вильяма Иваныча Шекспира, гробница Джульетты является в то же самое время и гробницей, или, если угодно, грАбницей Ромео.

Катя рассмеялась. Право, Лелик голодный и Лелик сытый – два совершенно разных человека.

– Значит, ты считаешь, что нам – туда?

– Туда, тетечка, туда.

И они, сверяясь с картой, пошли в сторону туристического объекта за номером двадцать один. Снова миновали римскую арену и вышли на широкую скучную улицу, окаймленную с одной стороны средневековой стеной. По улице равнодушно неслись автомобили.

Леня, взявший на себя роль проводника, свернул направо – и тут, на второстепенных уличках, застроенных многоэтажками, начались натуральные Кузьминки или Верхние Поля.

В груде одежды спал бомж. У арабской лавчонки на углу на них пристально уставились трое очень подозрительных, праздных негров. Нормальных же прохожих – ни единого. Только редкие машины проезжают.

Катя зябко передернула плечами и взяла племянника под руку. Почувствовав ее внутреннее напряжение, Ленчик немедленно принялся балагурить:

– Кстати, совершенно непонятно, почему место, где обрели последнее упокоение два человека, называется гробницей одной только Джульетты? К тому же в Вероне, если верить карте, имеется casa di Giulietta (что, совершенно ясно, значит «дом Джульетты»), однако нет ровным счетом ни единого casa di Romeo? Что за нездоровый феминизм? Что за сегрегация по половому признаку? Не пора ли призвать веронские власти к ответу за дискриминацию полов?

Катя улыбнулась.

– Все рассчитано, Лелик, на туристов-романтиков. А романтики, в большинстве своем, – девушки. Им приятней поклониться нежной Джульетте, а не похотливому твоему Ромео.

– Что я слышу! – вскричал Ленчик. – «Похотливый Ромео»! А как же ваш Ди Каприо?! Я б вообще, на месте веронцев, сделал бы новый аттракцион – выделил бы пустырь и поставил табличку: «Здесь дрался на дуэли Ромео (впоследствии сыгранный Ди Каприо)». От туристов отбоя б не было!

Незаметно, за разговорами, Леня довел успокоившуюся Катю до места, помеченного на карте как Тоmbа di Giulietta. Здесь они не увидели ни скопления туристских автобусов, ни толп любопытствующих. Вообще ни единого человека – только довольно современное здание музейного вида.

– Гробница закрыта на переучет останков, – прокомментировал Ленчик.

Однако – нет: когда Катя ткнулась в музейные двери, они подались.

В абсолютно пустом гардеробе сидел лысый усач и читал спортивный раздел газеты «Репубблика». При виде посетителей он подскочил, отбросил газету и стал делать интенсивные приглашающие жесты:

– Прего! Прего![26]

– Здесь похоронена гражданка Джульетта? – строго спросил Ленчик.

– Си! Си! Прего! Онли ту еурос фор персон![27]

Катя заплатила за два билета, и они углубились в пустынные белые коридоры музея, следуя стрелкам, указующим: «Тоmbа di Giulietta».

Современные залы были увешаны картинами абсолютно неизвестных Кате художников восемнадцатого-девятнадцатого веков: нимфы, святые, полуголые тела. Катя с Ленчиком спешно, безо всякого интереса, миновали их. Ни единого человека не встретилось им на пути.

– Совершенно понятна задумка здешних музейщиков, – вполголоса прокомментировал Леня. – Хочешь увидеть гроб Джульетты – надо сначала просмотреть никому не нужные картины.