Неверный муж моей подруги - Ашира Хаан

очень тихим голосом, так что приходилось прислушиваться, Герман сказал:

— Не думаю, что проблема настолько серьезная, что надо кричать.

— Что ты мне хочешь сказать? Что она… — завел опять свою визгливую пилу Арсен Валерьевич, но одновременно с ним Герман все так же тихо и спокойно продолжил что-то говорить, и тому пришлось замолкнуть и прислушаться.

Я бы восхитилась таким удачным риторическим приемом, но мне было нечем — голова как раз начала раскалываться на несколько неаккуратных осколков. Я даже придержала ее сбоку, настолько реальным было ощущение.

— Арсен Валерьевич, ваш тон в деловой среде неуместен, — спокойно и размеренно вещал Герман. — Здесь все заключили законные договоры и следуют их условиям как взрослые люди. Нет нужды отчитывать арендаторов, словно провинившихся школьников.

— Что мне делать, скажи, если она не платит?!

— А что договор говорит делать? — спросил Герман, даже не пытаясь его перекричать, и Арсену Валерьевичу снова пришлось прикрутить громкость.

— Штрафовать говорит!

— Значит, штрафуйте. А вот выселение из центра нелояльных к руководству — это уже самоуправство, такого в договоре точно нет. Помню, Арсен, мы с вами обсуждали, что я мог бы по своим каналам ускорить утверждение нового плана застройки в этом районе…

— Припоминаю, — проворчал тот недовольно.

— Так вот, я думал, что у нас серьезное сотрудничество, а не разборки по понятиям, как в былые времена. В подобных разборках мне участвовать неинтересно. Я приницпиально соблюдаю правила и законы и свято верю в договоры.

Арсен Валерьевич на минуту задумался над словами Германа, скривился, потом сощурился…

— Ээээ, да ты грозишь мне? — дошло до него.

— Ни в коем случае, — мягко возразил Герман. — Лишь обрисовываю свои принципы, чтобы потом не приходилось разбираться по понятиям.

— Я вижу, вижу… или эта девочка, или метро, я правильно понял? — снова скривился наш владелец.

Герман ответил ему одним лишь взглядом.

Что из этого взгляда понял Арсен Валерьевич — осталось загадкой.

Очевидно, что-то свое.

Больно уж на разных языках говорили они с Германом.

Мне было очевидно, что он не угрожал, а в открытую рассказывал о том, в каких условиях ему комфортно работать и предлагал эти условия обсудить. Я тут была ни при чем.

Но кому-то могло показаться иначе.

Что ж — главное, что в итоге стороны разошлись, кое-как урегулировав конфликт.

По договору я должна была выплатить какие-то смешные пени за задержку. Что, к неудовольствию Арсена Валерьечича, и удовольствию своему — и сделала.

Это было несложно даже с больной головой.

— Придется тебе еще розы в знак благодарности прислать, — неловко пошутила я, выходя из администрации вместе с Германом, который тоже закончил свои дела.

— За восстановление справедливости не благодарят. Это норма, — жестко отрезал он.

В этот момент в каталог эмоций, испытываемых к Герману Панфилову добавилось уважительное восхищение. Редкое чувство, которого удостаивались крайне мало людей за всю мою жизнь.

Тогда. Мне нравится

Или виноват был дождь?

Он хлестал как из ведра уже несколько часов и не собирался останавливаться. Я стояла под крышей торгового центра напротив фантастически широкой лужи и уже полчаса безуспешно искала такси. По случаю непогоды во всех популярных приложениях тарифы были двойные, а то и тройные. Но проблема была в том, что даже за такие деньги никто не соглашался ехать в нашу сторону.

Зонтик с утра я забыла дома, туфли были уже осенними — но как-то недостаточно. К тому же на днях два трактора перепахали весь газон у торгового центра — Арсен Валерьевич заказал какой-то роскошный ландшафтный дизайн за бедешеные деньги. Обещали буквально за неделю устроить невероятную красоту на все времена года. Красоты пока не было, зато были горы размокшей глины, через которые было бы неприятно перебираться даже в болотных сапогах.

Вариантов было немного: ждать до морковкиного заговенья, пока разродятся таксисты — под нервные звонки Зои, нашей няни, которая именно сегодня просила меня не задерживаться на работе, или скакать под дождем по этой слякоти до автобусной остановки.

У обоих вариантов были свои плюсы и минусы, и я никак не могла выбрать лучший. Оба хуже.

С подземной парковки рядом со служебным выходом, где я страдала, вынырнул блестящий черный «лексус» и лихо пронесся по лужам под моим завистливым взглядом. Права у меня были, но водила я так давно, что вот уже несколько лет не решалась сесть за руль даже под присмотром мужа. Как бы сейчас было здорово взять какой-нибудь каршеринговый «фордик» и тоже вот так лихо…

«Лексус» вдруг затормозил перед въездом на эстакаду, развернулся на небольшом кольце и так же лихо подъехал прямо ко мне. Водительское стекло опустилось, и Герман мотнул головой:

— Залезай!

Я долго думать не стала. Чудеса случаются редко, но вовремя! Так что я ловко перепрыгнула через бордюр, постаравшись не попасть в лужу и поспешно забралась в теплое нутро автомобиля.

— Спасибо!

— Не за что, — отмахнулся Герман, снова отправляя машину к эстакаде. — Опять простудишься и умрешь, кто будет отправлять людей на новый год к морю?

— Больше некому, — согласилась я. — Ты прав. Без меня никак нельзя!

Больше мы ни о чем не говорили. Было невероятно уютно ехать в теплой машине под тихое мурлыканье музыки из колонок, пока на улице хлещет осенний дождь. Герман вел машину красиво и небрежно, положив на руль одну руку. Я время от времени косилась на него — было сложно перестать любоваться этой картиной.

Ничего особенного. Но контраст между холодным враждебным миром снаружи и уютом внутри был слишком велик, чтобы что-то внутри не екнуло.

Только, наверное, это все равно не была точка невозврата. Одного уютного момента маловато для обрушившейся на нас лавины.

Скорее всего, последней каплей был тот день в ноябре, когда я вертелась в парфбутике, пробуя аромат за ароматом под одобрительные комментарии Маринки. Она приносила мне флаконы за бешеные деньги и комментировала:

— Баккара еще летом вышла из моды, подделки под нее уже даже школьницы таскают. Попробуй что-нибудь у Тома Форда. Или вот «Дейзи» от Марка Якобса хорошо идет.

— Не хочу модное, хочу интересное, но редкое, — капризничала я.

— Так если интересное, оно автоматически становится модным, — Маринка, как всегда, была строго логична и до зубовного скрежета профессиональна.

Я до сих пор не знаю, насколько случайно Герман проходил мимо.