Чужие игры - Сергей Мельник

Можно было подумать, гуляя под дождем, что это дворцовая смесь нашего Питера, но отсутствие всяких пьяных музыкантов, поэтов, писателей, художников и прочих лодырей от культуры, а также скинхедов и болельщиков «Зенита», все же давало понять, что это не так.

Здесь была своя самобытность, свой стиль и грация. В архитектуре, в каких-то мелочах, в размеренности и степенности встречаемых граждан и даже в том, как мы раскланивались с прохожими, вежливо улыбаясь друг дружке.

— Это здание казначейства? — Мы бродили, выискивая то или иное диво этой закрытой территории.

— Простите, а это генеральный штаб армии?

— Управление городской стражи?

— Ромашка, ну и здания ты выискиваешь! — Признаться, я не ожидал от нее подобной прыти, девушка носилась по улицам, таская меня следом за руку. — Ты еще попроси показать дорогу в городскую тюрьму!

— Прости. — Она несколько разочарованно сверкнула в мою сторону взглядом. — Ты прав, мы вымокли и устали, давай зайдем куда-нибудь, перекусим?

Нечто вроде таверны с уютным интерьером отыскалось буквально за пару минут. Нисколько не смущаясь юной леди, тут же заказал себе здоровенный кусок мяса с кружкой пива, Ромка же ограничилась куском какого-то пирога. На мое счастье, заказ был выполнен с завидной быстротой, от чего я, мило мурлыкая и разбрызгивая сок от поджарки, счастливо рвал зубами богатую свиную вырезку, ощущая, как вместе с голодом уходит холод из костей, а также гудящее напряжение натруженных ног. Тут даже пиво пришлось, что называется, в тему, хоть я и не большой любитель этого напитка. Темное, с горчинкой, не слишком крепкое, с хорошим «мясяо» самое то, хотя не отказался бы и от пятидесяти капель чего помощней, ну так, чисто символически, в нос закапать, чтобы простуду сбить.

— Красиво здесь.

Ромчик вилочкой издевалась над своим пирогом, не столько вкушая его, сколько препарируя основу его составных частей.

— В нашей столице тоже, конечно, ничего, но у вас как-то все по-другому. Это ужасает и в то же время завораживает, у вас так остры грани между богатством и нищетой. Что ты опять нос морщишь?

Она всегда бесится, когда я игнорирую ее попытки поговорить о всеобщем равенстве, любви и взаимопонимании. Ну что поделать, если я такой? Я аполитичен, я циничен, люблю себя и свою маму, ну а остальных… Остальные, я считаю, должны сами себя удовлетворять в своих позывах страсти, минимизируя братские объятья, в которые попадают зачастую совершенно не причастные к этому священнодействию люди.

Она села на своего любимого конька-горбунка, вещая мне о том, как же счастливо живут люди у них в империи, она довольно подробно и профессионально загибала пальцы, проводя линию между политическими строями двух стран, говорила, говорила и говорила…

Но кто бы ее слушал? Точно не я, у меня в животе полкило отменной свинины, в руках кружка пива, а душа и воображение рисуют в уголке этой таверны старика Брубека, и рука сама тянется дать ему пять.

Не хочу я. Просто не хочу. А она хочет и скорей всего делает. Я не вчера родился, я вдруг четко и ясно уловил как жирную точку сегодняшнего дня всю картину. Моя Ромашка — шпион. Не знаю, здесь, в столице она этих вшей нахваталась или изначально была заряжена как Штирлиц, но стало даже немного обидно. Самую малость, правда, не за державу. За себя, потому что она использует меня, пусть и пока как билет, как ширму для своих прогулок, но не опускает рук, чтобы в будущем втянуть в какую-нибудь авантюру. Не зря же разговоры разговаривает. Послушать? Не-е-е… Уж лучше пальчиками дробь по столу выбивать.

— Боги, Ульрих! — Она отбросила вилочку. — Ты невыносим!

— Перестань дуться. — Я накрыл ее руку своей. — Просто то, о чем ты говоришь, не мое, не нужно меня насиловать своими мыслями.

— Тебя попробуй изнасиловать… — Улыбка вновь вернулась на ее лицо. — Ладно, господин барон, раз тебе это неинтересно, давай предлагай сам дальнейший маршрут нашей прогулки.

Признаться, как по мне, так я бы с места не сошел, но раз барышня просит, нужно что-то измыслить, что смогло бы ее развлечь, а главное — отвлечь от этих ее опасных прогулок. Чем у нас обычно девушки отвлекаются и отрешаются от мирских забот? Ох! Сунув руку к поясу, ощупал свой кошелек, про себя прощаясь с его содержимым, впрочем, без особых душевных мук.

— Видел я тут неподалеку одно прелюбопытное местечко!

Расплатившись и надев на себя немного подсохшие у камина плащи, вновь вынырнули под невзрачное серое дождливое небо, отмеряя неспешным шагом ряд кварталов в обратном направлении, где вскоре нашему взгляду предстал довольно больших размеров магазин. Вернее, как здесь принято говорить, лавка. Лавка портного и костюмера, с большой по местным меркам достопримечательностью, а именно прозрачной витриной, на которую я сразу обратил внимание, так как она была из цельного и большого листового стекла. Моего стекла, стекла, изготовленного в Рингмаре. Еще при первом марш-броске с Ромкой я обратил на него свое внимание, хозяин лавки явно незаурядная личность, раз смог сам дойти умом до подобной экспозиции, еще не имевшей в этом мире популярности.

— Ой! — совершенно по-женски и просто по-человечески воскликнула она, завидев лавку. — Мы туда?

— Угу. — Я галантно распахнул перед ней дверь. — Прошу!

— Я не могу, Ульрих. — Она потупила свой взор, опустив глаза. — Мне не так много денег выделяет дядя, чтобы ходить в такие дорогие лавки.

— Брось. — Я махнул рукой. — Это подарок.

— Так нельзя, Ульрих. — Она нахмурила брови. — Люди могут подумать, что я твоя любовница и содержанка!

— Во-первых, плевать мне на то, что подумают люди. — Я взял ее под локоток. — А во-вторых, будут спрашивать, говори всем, что мы с тобой помолвлены нашими родителями.

— Что?! — У нее отпала челюсть от моего напора, из-за чего она забыла оказать мне сопротивление, покорно входя в этот вертеп разврата из бантиков, рюшечек, ленточек и прочих тряпочек. — Ты что такое несешь? Ты, между прочим, вообще женат!

— И что теперь? — Я махнул на нее рукой. — Почему все женщины считают, что раз женат, значит, что-то вроде как умер? Нисколечки, я еще поживее некоторых буду.

— Но как же так? — Чувствовалось, что спорит уже больше автоматически, так как руки ее уже трогали какие-то занавески в форме человеческого тела, ну или как подобное макраме может называться?

— Очень просто. — Я легонечко подтолкнул ее в общий зал, где, знал доподлинно, ни одно даже самое черствое сердце самой последней стервы на всем белом свете не сможет не растаять от обилия всего этого великолепия нарядов, не говоря уже о милой юной леди.

Лавка даже меня поразила своим простором и обилием товара, а также оказалась довольно людным местом, куда сбегались модницы, похоже, со всего второго кольца, даже невзирая на столь унылую и безрадостную погоду.

— Чем могу быть полезен, молодой господин? — Ко мне шаркающей походкой, подслеповато щурясь, подошел невысокого росточка с большими залысинами дедок, вежливо одаривая улыбкой и оценивающим взглядом. — Желаете что-то конкретное? Может быть, изволите снять мерки на эксклюзивный заказ?

— Вообще-то я сопровождаю даму… — Я показал взглядом на Ромашку, словно завороженная блуждающую меж рядов с готовыми нарядами. — Но, пожалуй, и вправду стоит заказать у вас что-нибудь к своему гардеробу, вижу, у вас работают отменные мастера.

— Ваши слова бальзам для моего старого сердца. — Он учтиво поклонился. — Позвольте представиться, мастер-портной лер Шолмер.

— Барон Ульрих фон Рингмар-Когдейр, — представился я, также вежливо отпуская поклон старику.

— Хм. — Старик задумчиво и встревоженно свел свои седые брови, нахмурившись. — Простите старика за любопытство, но не тот ли вы барон Ульрих, о чьей оказии в последнее время столько слухов по столице?

— Увы и ах мне. — Я напрягся, ведь было бы крайне неприятно, если бы меня сейчас попросили покинуть это заведение.

— О, юноша, не стоит беспокоиться, — произнес он, примирительно поднимая руки. — Старому Шолмеру нет дела до высоких материй и чьих-то затронутых моральных чувств. У меня к вам исключительно деловой разговор, уж уважьте старого, не откажите в любезности выпить со мной по кружечке чая.

— С превеликим удовольствием, лишь предупрежу юную леди. — Но, похоже, юная леди даже не услышала меня, лишь пару раз кивнула, мол, давай-давай, иди и не путайся под ногами.

Как и положено старому «хитровану», лер Шолмер дал мне под пустую болтовню выпить первую кружечку заварных и пряных травок, прежде чем перешел наконец-то к делу. Старик был человеком ушлым и с понятием в голове, всегда держал руку на пульсе новых веяний моды, а также был не лишен коммерческой жилки, благодаря чему в свое время и получил приставку лер, а также смог взобраться на Олимп к небожителям, запуская свои цепкие ручки в их тугие кошельки.