В постели с врагом - Нэнси Прайс

— Черта мне было бы приятно! — заорал Мартин. Его отец оторвался от телевизора, услышав крик Мартина, и, поджав губы, взглянул на него.

— Ну, что же ты, давай! — продолжал орать Мартин. — Скажи маме, что она дура! Ты ведь из года в год ей это говоришь!

— Мартин… — начал отец

— Ты ведь хозяин в доме! — надрывался Мартин. — Ты можешь прийти домой и делать все, что тебе заблагорассудится. Разве это не так, мам? Это нам приходилось вечно врать, жульничать и выкручиваться, чтобы купить мне новую бойскаутовскую форму — помнишь? Или новый велосипед, а, мам? И так все время в каждом доме! Черт!

Сжав губы, отец молчал. Он не желал слышать Мартина так же, как в шестидесятые он не замечал существования хиппи в своем колледже. Мартин может говорить все, что хочет. Он не смотрел ни на Мартина, ни на Марту.

— Он расстроен, — сказала мать — Конечно же, он расстроен.

Она смотрела на Мартина, и на лице ее было выражение, которого он никогда не видел раньше.

— Я не могу одобрить такие выражения. — начал отец.

— Что, если бы нам, тебе и мне, пришлось жить так, как живет мама?— снова закричал Мартин на отца.— Да я бы лучше умер!

Резко повернувшись, Мартин шагнул в кухню. Всхлипывая, он сел за стол, подумав, что он и в самом деле предпочел бы умереть, чем жить такой жизнью, как его мать.

15

Симпатичная, — сказал брату Род. Он заскочил к Бену по дороге в Техас. — Симпатичная. Правда, чересчур худая. — Прищурившись от утреннего солнца, он разглядывал Сейру, возившуюся во дворе. — Да и удобно, ходить никуда не надо.

— Я вот что тебе скажу. Ее трудно понять, — сказал Бен, открывая еще две банки пива. — Ее зовут Лора Прей. Я пригласил ее на ужин в понедельник. Она согласилась прийти сегодня. Но на люди она появляется только одна. Говорит, что так будет лучше.

Бену не хотелось говорить на эту тему. Род был такой же, как и вся родня — крутые ребята, зарабатывающие себе на жизнь нелегким трудом. Удовольствие они получали от отдыха после работы. Никто из них не мог понять, как можно получать удовольствие от работы в университете, даже если за это неплохо платят.

Род рассказывал о своих детишках. Лора Прей звала котенка. Бен прислушивался к ее голосу. При первой же их встрече он понял, что она не хочет говорить о себе, и перевел разговор на постановку пьесы Кристофера Фрая, намеченную на весну.

— Кристофер Фрай, — отозвалась Лора. — Это тот, кто перевел «Троянская война не состоится». Я читала его «Сможешь найти меня?»

— Я тоже, — сказал Бен, глядя на нее. Спустя какое-то время она отвернулась. Бен включил радио, и комната наполнилась звуками фуги Баха.

— Музыка поднимает нас над землей, как прилив во мраке поднимает стоящие на якоре лодки, и они начинают свой танец, — процитировала Лора. — Это из Фрая «И во мраке есть свет».

Он вспомнил об этом, наблюдая, как она идет по заросшему двору. Ему снова хотелось слышать ее голос. Он любил такую манеру говорить Музыка. И красивая женщина в его доме. Никакой плоти — и все же красивая.

Никто не знает, о чем думают женщины. Они — загадки из другого мира. Длинные светлые волосы Деборы, которые она позволяла ему расчесывать и заплетать, ее плечи, грудь, которые однажды…

На доме, в котором Дебора снимала комнату, по-прежнему висит ряд почтовых ящиков с именами студентов, а на крыльце с облупившейся краской все так же находятся детские коляски и старые матрасы. Почти каждый день он проходил мимо этого дома. Он знал, что она вышла замуж, уехала и спит теперь с другим так, как она отказалась спать с ним, кто-то другой теперь играет этими светлыми волосами, и чьи-то другие губы ласкают ее грудь.

Род рассказывал, как беспокоит ревматизм их отца. Бен чувствовал себя человеком, позвонившим в дверь, которому никто не открыл, но он знал, за дверью кто-то есть и остается лишь стоять и смотреть на закрытую дверь. Так и Лора Прей. Она не хочет, чтобы он задавал ей вопросы, но почему? Он слышал, как Лора поднялась по ступенькам и исчезла в доме.

Он начинал злиться, думая, что она дразнит его, что вполне могла бы рассказать, откуда она. Есть ли у нее муж? Почему при ее образовании она готова здесь, в Сидер Фоллз, устроиться домработницей? Она не хотела говорить об этом. Чего она этим хочет добиться? Изобразить из себя недотрогу?

— Желаю приятно провести вечер, — сказал Род, ухмыльнувшись.

— Трудно разобраться, что ей нужно, — сказал Бен, шагая взад и вперед по кухне. Род продолжал говорить, а он поглядывал на развевающиеся на ветру занавески в окнах Сейры.

Сейра лежала ничком на кровати. Болела сломанная рука. Целую неделю она отмывала дом и беспрерывно думала о еде. В пустых комнатах гуляло эхо. Она вспомнила свою швейную машинку и гладильную доску, думала о гамбургере и жареном картофеле.

На полках в Монтрозе остались ее старые, любимые книги. Мысленно она перелистывала их страницы и вспоминала аромат жареных цыплят.

Временами перед ней чередой проходили лица друзей, и она слышала их голоса. Они думают, что ее уже нет в живых. Она никогда больше не увидит их. Она так и не сможет сказать им, как она их любит.

Ей не хватало ее сковороды. Почему именно сковороды, она не знала. Что бы она стала жарить на ней теперь? Перед глазами стояли высохшие, костлявые руки матери, которые посадили столько семян и перетаскали столько ведер воды, чтобы из них появились и не увяли всходы. Мать оказалась оторванной от всего, чем она жила. То же самое теперь чувствовала Сейра.

Она очнулась от того, что в полудреме ей приснился запах свиной отбивной с горошком.

Но когда она не занималась домом, она забывала о своих потерях и не вспоминала о еде. С ней были книги. Она взяла их в библиотеке сколько было можно. Выложив их на обшарпанный стол в гостиной, она знала, что они могут сделать для нее. Она открыла одну из них и забыла о времени. Закрыв книгу, она смотрела, устало моргая, на просиженную кушетку и стулья, на ковер с дырой Казалось, она спит и видит сон. Мир в книгах был единственным по-настоящему реальным.

Сейра читала, пока не стемнело. Не выпуская из рук книгу, она включила свет. Люди в книгах казались ей более реальными, чем она сама.

Она встала и прошла в холл, чтобы взглянуть на себя в зеркало.

— А ты не существуешь даже в книге, — сказала она себе. — Тебя вообще нет. Ты умерла.

Начав читать, она забывала об однообразном чередовании овсянки, фасоли, яблок и снова овсянки, фасоли, яблок. Благодаря долгим часам, отданным чтению, дни стали такими же длинными, как в детстве. Она уже забыла, какую это приносит радость.

В воскресенье за завтраком Сейра съела свою последнюю фасоль. Она решила отложить остатки овсянки. Ее она съест на следующий день перед работой. На обед она развела горячей водой кетчуп — это было на первое — и сделала яблочный мусс. В открытом холодильнике было чисто и пусто.

Она услышала, как Бен и его гость вышли из дома. Бен держал котенка. Они направились к пикапу, стоявшему поодаль.

Сейра следила за ними, стоя за занавеской. Распрощавшись с гостем, Бен направился обратно. Лучи заходящего солнца золотили его рыжие кудри и серебристую шерстку котенка. Она знала, как выглядят руки, что несли котенка. Они были сильными, с длинными пальцами и веснушками, проглядывавшими сквозь рыжеватые волосы. В уголках глаз у него уже появились морщинки. Он сутулился и поглядывал по сторонам, как бы решая, что ему делать.

Сейра прошлась по комнатам. Трещины кое-где надо будет зашпаклевать и зачистить шкуркой, прежде чем красить.

Столярка вся была в дырах от гвоздей. Их тоже надо будет зашпаклевать.

Зато потом кухня станет светло-оранжевой, гостиная и холл будут выдержаны в золотых тонах, спальня будет желтой. Дом как бы зальет солнечный свет. Только она одна будет знать, где здесь были пятна и трещины.

Сейра провела пальцем по трещине в стене спальни. Холодильник Бена забит едой… — Прекрати немедленно, — приказала она себе. Бен тем временем расспрашивал детей в парке и, присев, показывал котенка двум маленьким девочкам. Те что-то сказали ему, и Бен расхохотался, запрокинув голову.

— Сделай вид, что ты на диете, — сказала она себе — Ложись, забудь обо всем и береги силы.— Она легла и сразу же представила, как Мартин ест в их красной гостиной, приглашает какую-то женщину на ужин или гостит у родителей.

— Не будь дурой, — сказала она вслух. Она утонула только две недели назад. Вряд ли он мог найти себе кого-нибудь так быстро.

Другая женщина в их доме. Он был в ужасном состоянии, когда они въехали туда. Но она зашпаклевала и покрасила стены, сделала шторы из простыней и привела в порядок подержанную мебель. Сколько раз ей приходилось заниматься этим вместе с Джо и мамой. Но чтоб кухня была красной! Мартин сказал, что она должна быть красной как помидор.