Удавка из прошлого - Борис Бабкин

– Хрен вам, а не лес, – усмехнулся ему вслед Лесовик. – Теперь мы сами на этом бабки делать будем.

– Твоя? – кивнул на отъехавшую «вольво» невысокий старик.

– Предпочитаю наши, – отмахнулся Лохматый. – Короче, ничего так и не ясно, – вздохнул он. – На Топорика все наезжают за глаза, а…

– Не там вы ищете, – перебил его сидящий на кровати мужчина. – Тут, видно, кто-то вспомнил старое дело. В девяносто первом вешали одиночек-золотомойщиков. И плакатики тоже были.

– Постой, Кирка, – посмотрел на него Лохматый, – а какого хрена ты молчал?

– Потому и молчал, что забыть хотел. Да, видно, не получится. Я тогда сам еле ноги унес. Меня, можно сказать, менты спасли. Взяли как подозреваемого, а я спасибо им мысленно говорил. Мы там что-то вроде артели организовали, золотишко нашли. Не очень шло, но все-таки золото. Вот мы там и тормознулись. Угаловский у нас старшим был. Лихой мужик и не боялся ни черта. А там какая-то банда загуливала… – Тряхнув головой, он затянулся.

– Дальше, – присел рядом Лохматый.

– Ну, они вроде добазариться с нами хотели. А Угаловский их на хрен послал. Мы тоже заартачились. У нас и ружьишки были, и мужики все молодые и крепкие, не раз в переделки попадали и думали, что нам все по хрену. А потом, через двое суток, нашли одного нашего повешенным, с плакатиком на груди. Перетрухали все, но никто не хочет это другим выказать. Ну и хорохоримся!.. – Кирка сильно затянулся.

– Да хорош тебе дымить! – Лохматый выбил из его пальцев самокрутку. – Дальше давай.

– А что дальше? – раздраженно спросил Кирка. – Потом еще троих наших повесили и снова плакатики эти на груди. Мы оттуда и умотали. Может, и не свалили бы, – он вздохнул, – но Угаловского тоже нашли с петлей на шее. Видно было, что он так просто им не дался. Два ножевых ранения, башка разбита, и в ноге пули. Но висел. Мы врассыпную, как тараканы. Нас двоих менты прихватили, меня и Любимова. А когда вздернули Чусану этого, Генка прибежал ко мне и говорит: уматывать надо, снова тут эти вешатели появились. Я говорю – да брось ты пургу гнать, нас-то за что сейчас вешать? – Он достал кисет и свернул цигарку.

– Понятно, – пробормотал Лохматый. – Слушай, Кирка, а Будин при делах там?

– А хрен его знает, – пробормотал Кирка.

– Угол это, – прошептал Лохматый, – точно он. Ну, сучара, теперь-то мы тебя…

– Погодь-ка, Васек, – перебил его старик. – А чего ты так переживаешь? Ну вешают гнид, и хрен на них. Чусана тот еще гад был. Топорик не лучше. Змея давно пора было кончить, но он, сучонок, скользким был и выворачивался всегда. А за Топорика вообще не понимаю, чего уши ломаешь.

– Сейчас он живой нужен. Да и мне не хочется петлю на шею…

– А ты не боись, тебя не тронут. Нет на тебе ничего такого, за что можно было бы под людской пересуд попасть. А этих, – старик кивнул за окно, – давно пора повешать всех. И Топорика этого топором четвертовать. Он же, паскудина такая, все под себя гребет. – И расчувствовался вконец. – За что они с Чусаной пацаненка измордовали? Да к его девке пристали, а он не дал ее обидеть, вот и угрохали парнишку. Я бы судью этого, который освободил Топорика и Чусану, на месте тех палачей первым повесил бы.

– Слушай, батя, – недовольно заговорил Василий, – сейчас нельзя Топорика терять, нужен он. Вот когда нам наркоту погонят, тогда его и уберем. А сейчас…

– Вот что, Васек, если я узнаю, что ты наркотой начал торговать, я тебя, сучонка, пришибу. Пока я жив, не дай Бог тебе наркотой заниматься. Уж лучше киллером быть. Понял, что я тебе сказал? – Отец вышел.

– А батяня твой запросто тебя сонного замочит, – сказал Кирка. – У него дело со словом не расходится. Да и сам прикинь, наркота – медленная смерть, врагу не пожелаешь. Я своему Пашке так и сказал: если узнаю, что обкурился или укололся, сразу пришибу. Уж лучше я в тюрьме за тебя отсижу, чем потом страдать. Так что не мучайся дурью, а выброси это из башки совсем. И вообще, на кой хрен ты с этими московскими связался? Пусть бы у себя в Москве и продавали. Или сами трусят, а вас вроде как…

– Риск минимальный, – перебил его Лохматый. – А бабки…

– Да нет таких бабок, – закричал Кирка, – за которые можно людей на иглу сажать! Я бы на месте этих законников давно ввел пожизненное за торговлю наркотой. Ведь они людей на жуткие муки обрекают. И СПИД с иглой получает наркоман. И идет на все, чтоб получить дозу. А родители этого наркомана? Ты вот не думал, что твоя дочь может на иглу сесть? А подумай, и тогда поймешь, что это никакими деньгами не окупишь. Нет таких бабок, чтоб людей на муки обрекать.

– Насильно никого не ширяют, – усмехнулся Лохматый.

– В общем, решать тебе, – вздохнул Кирка. – Но Митрич сказал, что завалит, – значит, завалит. А я тебе вот что скажу – если наркотой займешься, про нас забудь. Тайга алкоголь не терпит, а уж про одурманенных наркотой и базарить не стоит. – Он вышел.

– Вот это да! – покачал головой Василий. – Значит, вполне может быть Угол. Во блин! А батя против наркоты! – Он рассмеялся. – И в натуре, прибьет. Да и Кирка как заговорил. А какого хрена он раньше молчал? Хотя, может, просто совпадение? Менты сто процентов о той хреновени знают, но почему-то не шарят Угла. Стоп. А может, и шарят. Надо к Олеське скататься, она разжует, где Угол и чем занимается. И шарят ли его менты. Но при каких тут Чусана, Тупик и все остальные?

– Сами мы не можем, – зло говорил Китаец. – Сейчас милиция усиленно занимается нами, и лес мы не смогли вывезти ни разу. Никто не хочет участвовать вместе с нами. Но что-то надо делать.

– Найти русского начальника, – посоветовал Сун, – и заплатить ему. Ведь на это, на подкуп…

– Сколько раз пробовали, – перебил его молодой мускулистый китаец, – не получается. И еще. Сейчас наших людей гонят из тайги. Даже сельские жители, которые за гроши собирали для нас орехи и корни, отказываются делать это. А заставлять их ты запретил.

– Соболь, – резко заговорил Китаец, – ты в последнее время ведешь себя как на родине. Мы в чужой стране, здесь нельзя применять силовые методы решения проблемы. Это обернется против нас. Зачем твои люди устроили побоище с русскими парнями? Троих наших арестовали, и снова начались проверки на рынках, в цехах и у живущих здесь китайцев. Пятьдесят два человека отправлены в Китай. Если подобное повторится, ты уедешь из России. Понял?

– Русские сами начали, – недовольно ответил Соболь, – мы просто защищались. А в Китай я уеду хоть завтра. Если будет решение Совета, я уеду. В России немало китайцев, которые пытаются заработать, чтобы прокормить своих родителей и детей. Многих возвращают, но в Россию постоянно едут другие. В Москве уже…

– Хватит, – перебил его Китаец. – Сейчас надо думать о том, как взять и отправить лес. Совет требует этого. И еще. Швейные мастерские прибыли не приносят. Сборка магнитофонов тоже ничего не…

– Слишком много товара на рынках, – перебил его Сун. – Я, например, тоже сейчас терплю убытки. Если так будет продолжаться еще месяц, я закрою кафе.

Атаманово

Кнут, опоясав худощавого молодого цыгана, сбил его с ног.

– Хватит! – пронзительно закричал он.

– Продолжай, – кивнул сидевший на крыльце в кресле-качалке Ниро.

Рослый чернобородый цыган снова ударил кнутом. Худощавый, упав на живот, закрыл голову руками. На спине наливались кровью следы ударов.

– Все! – заметив, что Ниро поднял руку, крикнул Кичо.

– Правильно Ниро делает, – одобрительно пробормотал старый цыган. – Наркотики – грех и перед людьми, и перед небом. Попробовал наркотики – получи кнут.

– А то, что другим продаем, – подал голос Будо, – не грех?

– Этим зарабатываем. Лучше, чем воровать. А те, кто берет, знают, что делают, и нашей вины в этом нет.

– А то, что Анфиска с парнями уже сидит, это нормально?

– Помогите ему, – кивнул Ниро Земфире и стоявшей рядом пожилой женщине и вошел в дом. Рослый молодой цыган легко поднял массивное кресло и унес с крыльца. Земфира со старой цыганкой подошли к исполосованному парню.

– Как тебе наркотики? – ехидно спросила Земфира.

– Да иди ты, женщина, – простонал тот.

– Мало тебе, – сердито проговорила пожилая. – Видишь, чего удумал – попробовать решил. Вот и попробовал.

– Так, – сказал Ниро, – кого заметят, сразу кнутом бить. И в подвал на трое суток сажать на хлеб и воду. Я не допущу, чтоб мои люди употребляли наркотики. – Он посмотрел на сидевшего в углу мужчину в очках. – Что у тебя?

– Пока ничего не ясно, – ответил тот. – Известно одно – в отдел по борьбе с наркотиками поступили анонимные сообщения. Отдел теперь очень желает найти канал поставки. Качество товара они оценили, – усмехнулся он, – и пытаются выяснить, откуда он поступает. Твои люди молодцы, никто не сказал ни слова. А я думал, что к тебе…

– Исключено, – самоуверенно проговорил Ниро. – Попались – отвечать будут сами. Никто ничего от наших не узнает. Но конечно, мы попытаемся сделать все, что от нас зависит, чтобы там наши люди…