Лагерь волшебниц №208 Том III (СИ) - Хорнин Сентай

— У человечества есть работа, дети, еда и развлечения. Почему мы должны вообще уступать? Просто потому что тебе не нравится, что всё это держится на нас? Это расплата за бытие на вершине. Волшебницы правят людьми. Охраняют людей. Рожают их. Кормят их собой в годы эпидемий, что шлёт магия руками своих миньонов. И не тебе и твоему клубу недовольных пытаться это изменить. — Присоединилась Лабартария к поглощению напитка. Они говорили спокойно, даже не пытаясь перебить друг-друга. Оставьте эмоциональность детям.

— Мне не нравится то упорство, с которым мы бьёмся о стену, надеясь, что однажды стена просто устанет там находиться и уйдёт. У нас огромные проблемы и они лишь будут копиться, пока не похоронят нас. И магия всё равно возьмёт своё. Шестой цикл начнётся, неважно будем ли мы сотрудничать. Всё, на что мы способны, это оттягивать его начало.

— Но ведь ты не права, Улеанна. Магия слабеет. Заклинания моей эпохи больше не могут быть применены. Всегалактические ритуалы еле дышат и вскоре мужчины с удивлением обнаружат в себе магические задатки. Это рискует обрушить наше общество и начать новый виток смесков. Магия ради победы пошла на своё ослабление. Что-то, что не было задокументировано никогда. — смотрела она свысока на Улеанну. Будто объясняет очевидное неразумному ребёнку.

— И как же лично вы планируете воспользоваться этой ситуацией? Беспорядочное человеческое потомство от аномалий обещает огромные проблемы лично для вас. Я-то осознаю, что это лишь приблизит назначенный нам час и целиком приветствую.

— Неужели ты не понимаешь? Разумеется планирую дальнейшую эскалацию отказа от магии на производствах. Эксплуатация аномальных полей без мужчин станет намного опаснее. Ведь все они будут ещё сильнее ограничены в передвижении. Возможно даже сократим их численность процентов на восемьдесят, ведь иные работы могут выполнять и девушки. — перекинула девушка ногу на ногу и одним движением включила свет, ведь стало уже слишком темно, чего она не любила.

— Как-то это немного бесчеловечно звучит, не находите? — Улеанна позволила себе добавить немного иронии в слова.

— Нахожу. Великая победа требует великих жертв. А если победы не будет, не останется никого, кто бы нанёс на моё имя титул величайшего предателя, надёжно вытеснив Провиденцию. Я прекрасно понимаю что мой путь может быть обречён заранее, что мы боремся, с как ваш клуб по интересам говорит, целым Законом мироздания. Я просто не такая трусливая как вы и не собираюсь сдаваться без боя.

— Если вы такая храбрая, почему же прячетесь здесь ото всех, лишь посылая раз десять лет указания совету? Почему держите информацию в секрете? Вы можете получить всенародную поддержку, если правильно подготовите её. Ведь, представьте себе, вашу позицию разделят очень и очень многие.

— Я уже отвечала тебе на эти вопросы. Или ты не конспектируешь мою мудрость, как хорошая слушательница? Невозможно мобилизовать людей на такую абстракцию, как магия. На такую вещь, как конец цикла. Я не смогу подобно диктаторам прошлого каждую неделю объявлять о новой победе над магией. Ведь она слишком неуничтожима. Это процесс множества поколений последовательной политики ограничений. То, что есть сейчас, просто удобнее для меня.

Так две девушки и проговорили. И для обеих это не было способом переубедить друг друга. Обе скорее всё больше укреплялись и костенели в своих убеждениях, видя, как каждая из них не уступает. Но вскоре они перешли к более прозаичным темам.

Таким, как информация о делах в галактике с точки зрения Улеанны. Для Лабартарии было важно не останавливаться лишь на отчётах. Что любезно предоставляет ей лояльный совет. Который может быть лояльным только на словах. Улеанна же, рассматривающая любое событие с посылом «всё плохо» была неизменной величиной, этакой константой.

Собственно, тысячелетняя волшебница была неприкосновенной только пока интересна Лабартарии и прекрасно это понимала. Если такая фигура захочет её смерти или длительного заключения, то тут даже десять ферм Элайзы не помогут. Но она действительно очень сильно ускоряет процессы. Ведь запугать, дать иллюзию. Что нужна небольшая услуга и всё будет хорошо было в крови множества волшебниц, переживших свою первую сотню лет, в честь которых и решается, кем она будет. Мясом, инкубатором или рабом, ходящим в неприятные ей места ради денег.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Впрочем, суд ещё не начался как таковой. Лишь расшаркивания перед друг другом лиц, которые иначе и не собираются вместе. Гарантированный способ получить аудиенцию с хозяевами жизни из Аттохона. Никому никогда не было по настоящему интересно, ради чего все собрались. Лишь решение на листке судьи всё ещё заставляло считать это судом. Таковы нравы волшебниц, сидящих на вершине. Все связаны друг с другом прочными нитями, тянущимися сквозь века. И никто не хочет, чтобы одна из них взбрыкнула и сказала что-то не то перед остальными.

Улеанна относилась к этому с глубочайшим презрением в сердце и безразличием на лице. Свою задачу она выполнила. Живое ископаемое всё ещё не одумалось. К счастью, её поддержка больше не нужна. Лишь дополнительное время в архивах столицы человечества, которое Улеанна с лихвой найдёт.

А сама Лабартария, заподозрив что-то не то, впервые после конца своей недели откажется засыпать. Эти десять лет нужно провести в постоянной готовности.

Глава 8 (54). Начинающий домушник

В себя пришёл с каким-то рывком, уставившись в потолок. Вот я заползал в портал, а вот уже валяюсь в постели, очевидно в госпитале.

И я быстро понял, что проснулся не сам, по убираемым с моей груди рукам, от которых исходило не слишком приятное чувство. Меня насильно разбудила незнакомая девушка. Её полуприкрытые белой тканью чёрные волосы каким-то образом образовывали с ними единую картину, которая ей очень шла. Очень хмурое лицо истончало из себя уверенность в своей работе и непроходимую серьёзность, что было видно по поджатым губам. В остальном наряд девушки мало отличал её от остальных, будучи таким же белоснежно-чистым закрытым платьем.

— Вот и ты, знаменитая Женя. Выслушай, что я тебе скажу Я не настолько бессовестная, как остальные девчонки, но постарайся в ближайшее время не попадать сюда. Многие злы на тебя. Называют за спиной любимицей Элайзы, охреневшей от богатства дурой, считают, что тебе помогают на миссиях, раз ты до сих пор не умирала, хотя это делала даже такая самодовольная сучка как Целия. Всё же пока главной нет, тебе могут как-нибудь неприятно отомстить. — сказала она страшные в своей сути слова. Что я чем-то разозлил тех, кто должен меня лечить. Так что, попытавшись сделать вид, что меня это не волнует, просто спросил, чем я это заслужил.

— Главная нехило нас тогда отругала за то, что мы тебя не долечили. Так ещё и случай с тем, что многим были обещаны безделушки из космика не прибавил к тебе любви. Так что лучше бы тебе свалить отсюда как можно быстрее, как только мы закончим отчёт.

Девушка вытащила блокнот и начала проводить экспресс-опрос, который быстро перерос в допрос. Где были, что видели, как прошли, какие враги, сколько, как звали аномалию, какие атаки. И она искренне считала, что я вру, когда говорю, что мы не увидели не одной атаки. Я решил занять позицию, что нас просто выбросило из кристалла почти сразу же, потому что аномалия была не в настроении.

При этом не боялся того, что Целия скажет что-то другое. Я вырубил её накрепко. Если бы она очнулась, то точно не стала бы притворяться, особенно под угрозой быть раздавленным тем роботом. Скорее всего, сразу бы зарядяла по нему, воспользовавшись эффектом неожиданности, чем уничтожила бы все мои старания.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Если всё так, как ты говоришь, то плохо! Минималку вам заплатят, да только и всего. Главы будет недолго, вам хватит. А теперь освобождай помещение, мы не ценим посторонних во время процесса воскрешения.

Я понял намёк и огляделся. Кроватей десять точно были укрыты белыми покрывалами, впитавшими кровь. И пара девушек уже тащили новый труп, заботливо скрытый от любопытных глаз. Пару раз задумывался, что то, что я до сих пор жив это как-то неправильно. Но легко гнал от себя эти мысли. И сейчас, они вновь вернулись с новой силой. Правильно ли вообще то, что я стою здесь а не лежу среди них? Ведь меня недолюбливают даже за этот факт. И пусть там наслоилась ещё куча, но мне кажется, это рискует отвернуть от меня всех. Просто потому что я выживал там, где этого не делали.