Рожденный с мертвецами - Роберт Силверберг

Остроносый самолет резко пошел на снижение, и через несколько минут Кляйн стоял под ослепительным солнцем на бетоне Дар-эс-Саламского аэропорта, вдыхая теплый сырой воздух.

Только он не чувствовал себя готовым лететь в Занзибар: без двух-трех дней отдыха не обойтись. Выбрав наугад, за экзотическое имя, отель «Аджип», Кляйн взял такси. Очерченный плавными линиями, опрятный, в стиле шестидесятых, «Аджип» был гораздо дешевле «Килиманджаро», где Кляйн останавливался в прошлый раз. Прекрасное место среди садов на берегу океана. Кляйн решил прогуляться и понял, насколько его вымотали события последних дней; пришлось вернуться в отель. Проснувшись через пять часов с тяжелой головой, он принял душ и переоделся к обеду. Ресторан оккупировали краснолицые рыжие здоровяки без пиджаков и в расстегнутых белых рубашках, сразу напомнившие Кляйну Кента Захариаса. Но эти были живее некуда — инженеры, судя по разговору, и англичане, судя по акценту. Они строили электростанцию и плотину, а может, электростанцию без плотины — понять было не так просто. Беседовали англичане громко, а джину пили много. Хватало здесь и сдержанных японских бизнесменов в темно-синих костюмах, при узких галстуках, а за соседним столом пятеро загорелых мужчин болтали на иврите — израильтяне, вне всякого сомнения. Единственными африканцами в ресторане были официанты и бармены.

Кляйн заказал момбасских устриц, бифштекс и графин красного вина. Обед оказался превосходным, но большую часть Кляйн оставил на тарелке. В Танзании вечер, но с точки зрения сбитого с толку организма было все еще десять часов утра. Добравшись до номера и рухнув в постель, он подумал, что Сибилла, вероятнее всего, находится рядом — в нескольких минутах лета от Дар-эс-Салама. Целую вечность спустя Кляйн проснулся и понял, что до рассвета еще далеко.

После завтрака он пристроился кутренней экскурсии по душным и пыльным улочкам старинного туземного квартала, среди лачуг под жестяными крышами. Вернулся к полудню, принял душ и спустился в ресторан. Публика все та же — англичане, японцы, израильтяне, только лица другие.

За вторым стаканом пива Кляйн глянул в сторону входа. На пороге ресторана стоял Энтони Гракх. Широкоплечий охотник с бледным лицом под густой бородой, в рубашке и шортах цвета хаки, будто вышел из голограммы у Джиджибоя. Кляйн непроизвольно дернулся, отворачиваясь к окну, но поздно: Гракх его разглядел. Ресторанная болтовня затихла. Гракх подошел к столику Кляйна в тишине, без спроса отодвинул стул и опустился на него. Разговоры, как по волшебству, тут же возобновились.

— Тесен мир, — заметил охотник. — Невелик и тесен. Направляешься в Занзибар, Кляйн?

— Через день-другой. Ты знал, что я здесь?

— Разумеется, нет, — ответил Гракх, моргнув. — Да, к вопросу о тесноте и поразительных совпадениях: Сибилла уже в Занзибаре.

— Вот как?

— Сибилла, Захариас и Мортимер. По слухам, тебе удалось просочиться в Сион?

— Ненадолго. Видел Сибиллу. Не успел поговорить толком.

— Не получил того, чего хочешь, и опять прилетел сюда. Брось это дело. Откажись.

— Не могу.

— Не можешь? На языке кисейных барышень «не могу» значит «не хочу». Взрослый человек может все — кроме того, что физически невозможно. Ты ей только мешаешь. Мешаешь работать и жить. — Гракх улыбнулся. — Сибилла умерла три года назад. Забудь о ней. В мире полно других женщин. Ты молод, не беден, не урод, у тебя есть научная репутация…

— Тебя за этим послали? Объяснить?

— Меня никто не посылал, дружок. Я пытаюсь спасти тебя от злейшего врага: от себя самого. Забудь про Занзибар. Возвращайся домой. Начни жизнь сначала.

— В Сионе она поступила со мной неуважительно и несправедливо. Развлеклась за мой счет. Немного. Я хочу узнать от нее самой — почему?

— Потому, что ты живой, а она мертвая. Для нее ты клоун. Для нас все вы клоуны. Ничего личного, Кляйн. Это мировоззренческая пропасть, слишком широкая для тебя. Ты явился в Сион, наевшись таблеток, которые используют агенты казначейства. Бледное личико, глазки навыкате. Никого ты этим не обманул, а уж тем более Сибиллу. Маленький розыгрыш должен был объяснить тебе, что она не попалась на удочку. Не понимаешь?

— Понимаю. Вполне.

— Тогда чего тебе еще надо? Новых унижений?

Устало покачав головой, Кляйн глядел на скатерть. Гракх молчал. Кляйн поднял на охотника глаза — и поразился. Впервые в жизни ему попался мертвец, внушающий доверие. Искренний мертвец.

— Мы были очень близки, Сибилла и я. Она умерла, и оказалось, что я для нее ничто. Мне так и не удалось это принять.

Я нуждаюсь в ней до сих пор. Мне даже сейчас необходимо разделить ее жизнь.

— Это невозможно.

— Я знаю. Но ничего не могу с собой поделать. Даже сейчас.

— Есть только одна вещь, которую ты можешь разделить с ней. Свою смерть. Она не снизойдет до твоего уровня — тебе предстоит подняться.

— Не говори глупостей!

— Кто говорит глупости, я или ты? Послушай, Кляйн: у тебя голова не на месте, и ты слабак, но ты мне не противен. За твою глупость я тебя не виню. Зато могу помочь, если, конечно, пожелаешь.

Гракх вытащил из нагрудного кармана металлическую трубку с предохранителем на одном конце.

— Знаешь, что это? Оборонительный дротик, какие носят все женщины в Нью-Йорке. Очень многие мертвецы имеют их при себе, потому что нельзя сказать, когда начнется реакция и нас начнут преследовать разъяренные толпы. Только у нас там не быстрое снотворное. Все просто: мы идем в любую забегаловку туземного квартала, и через пять минут начинается драка. В суматохе я подкалываю тебя дротиком, и через пятнадцать минут ты лежишь в глубокой заморозке в морге центральной клинической больницы Дар-эс-Салама. За несколько тысяч долларов мы отправляем тебя в Калифорнию, прямо во льду, а в пятницу вечером тебя воскрешают, к примеру, в «ледяном городе» Сан-Диего. Только так ты окажешься на той же стороне пропасти, где и Сибилла. И если вам суждено воссоединиться, другого пути нет. По ту сторону у тебя есть шанс, по эту — нет.

— Немыслимо!

— Ты хотел сказать, неприемлемо. Нет ничего немыслимого, если взять на себя труд подумать. Прежде чем сядешь на самолет в Занзибар, подумай. Обещаешь? Сегодня и завтра я буду здесь, потом мне надо в Арушу, встретить группу мертвецов и организовать охоту. Тебе достаточно сказать слово — и я сделаю все, как обещал. Подумай. Пообещай, что подумаешь.

— Я подумаю.

— Очень хорошо! И спасибо. Думаю, пришло время сменить тему. И пообедать. Как тебе этот ресторан?

— Не понимаю одной вещи: почему посетители здесь только белые? Дискриминация черных в черной республике? Кто на такое осмелится?