Оборванные нити. Том 3 - Александра Маринина

Но ему повезло: материал — кровь, моча и желчь от трупа Алексея Вдовина — до сих пор оставался в холодильнике судебно-химической лаборатории. Дабы не рисковать (а вдруг уже завтра кому-нибудь взбредет в голову проверить холодильник и почистить его, освободив от подлежащих утилизации материалов?!), он попросил главную медсестру Бюро изъять материал из холодильника судебных химиков и положить в другой холодильник, в котором хранились различные биологические реактивы и сыворотки, выдаваемые лаборантам-биологам.

— Но там же стерильный материал! — возражала главная медсестра. — Я не могу поместить туда биоматериал, это противоречит инструкции!

— Упакуйте стерильно и положите куда-нибудь в уголок, — велел он и, понизив голос, добавил: — Пожалуйста. Для меня.

Он понимал, что нарушает все мыслимые предписания и инструкции. Кровь — инфекционно-опасная субстанция. И не только потому, что умерший мог быть инфицирован чем-либо, но еще и потому, что кровь, особенно если она подгнившая, является великолепной питательной средой для развития микробов. Поэтому по санитарно-эпидемиологическим нормам полагается весь окровавленный материал сжигать, а флакончики, в которых хранилась кровь, обжигать и только после этого выбрасывать в мусорный контейнер. И уж ни в коем случае не ставить в один холодильник со стерильными препаратами.

Вообще утилизация материалов, остающихся после проведения исследований, была одной из самых неприглядных сторон работы судебно-медицинской экспертизы. Для исследований при вскрытии нарезаются кусочки от печени, почек, желудка, кишечника, легких и мозга, из них изготовляются препараты для гистологов, сами препараты после завершения исследования сдаются в архив, а то, что осталось, хранится положенный месяц, а затем передается в морг. В морге остатки складывают в пакет, который кладется в гроб с каким-нибудь «безродным» невостребованным трупом и захоранивается или кремируется вместе с ним. И хотя Сергей Саблин знал об этом с первого же дня работы в судмедэкспертизе, думать об этом ему до сих пор было неприятно.

Он позвонил в областное Бюро заведующей судебно-химическим отделением.

— Хочу перепроверить работу моего химика, — солгал он на голубом глазу. — Что-то сомнения у меня появились.

— Хорошо, — легко согласилась завотделением, — выписывайте направление на исследование и присылайте с оказией биоматериал.

— Только вы сами сделайте, ладно? — попросил Сергей. — Я вашей квалификации доверяю, все-таки вы кандидат наук. А то мало ли что… Не хотелось бы человека понапрасну обижать. Уж если вы придете к тем же выводам, что и он, я буду спокоен за его квалификацию, а если нет, то с чистой совестью уволю.

— Ох, крутой вы мужик, Сергей Михайлович, — засмеялась завотделением из областного Бюро. — Чуть что — сразу увольняете. Добрее надо быть, кадрами не разбрасываться, а то совсем один в своем Бюро останетесь. Хорошо, уговорили, проведу исследование сама, а для контроля еще своего лучшего эксперта попрошу, пусть тоже сделает, чтоб уж вы могли быть абсолютно уверены.

Ее слова о кадрах и о том, что он может остаться в своем Бюро один, Саблин мимо внимания не пропустил и выводы сделал. Стало быть, его методы руководства не всем по душе пришлись, и в областное Бюро поступают жалобы на начальника. Пока что этим жалобам хода не дают и Саблина не дергают, но ведь рано или поздно придет час, и… Впрочем, незачем сейчас об этом думать. Думать надо об Алеше Вдовине и о том, был он наркоманом или все-таки нет.

Он выписал направление на судебно-химическое исследование биологических материалов от трупа Алексея Вдовина и стал ждать подходящего случая, чтобы переправить пакет в областной центр. Для этого годился не каждый человек, который в принципе мог бы стать курьером: нельзя допустить, чтобы в Бюро или на комбинате узнали о том, что он затеял.

Ждать оказию пришлось около недели. Пакет с направлением и материалами был отправлен в областное Бюро, а дней через десять заведующая судебно-химическим отделением позвонила Саблину и сказала, что заключение готово.

— Как вам передать его? Я бы по электронной почте прислала, но у нас сканер сломался, а без печати это не документ, — пояснила она. — Может, по факсу?

— Давайте по факсу, — согласился он. — А само заключение я придумаю, как у вас забрать. Только почтой не высылайте, хорошо?

Если заключение придет почтой, оно попадет в регистратуру, и вся саблинская комбинация выйдет наружу. А время для этого пока еще не настало. Судя по всему, завотделением прекрасно все поняла.

— Ох, Сергей Михайлович, Сергей Михайлович, — проговорила она, — все-то у вас с закавыками, все-то у вас с вывертами. Не думала я, что вы такой интриган.

Получив заключение на факсу, Сергей впился глазами в строчки резюмирующей части судебно-химического исследования: в представленном биологическом материале от трупа Вдовина А. Н. не обнаружены следующие вещества и их метаболиты… Далее перечислялось несколько десятков лекарственных, наркотических, сильнодействующих, психотропных и иных токсических веществ. Стало быть, никакого дезоморфина, кодеина и димедрола в биоматериале от трупа Вдовина обнаружено не было.

Это было официальное экспертное заключение, на которое можно было открыто ссылаться, поскольку начальник городского Бюро судмедэкспертизы имеет полное право осуществлять контроль и в рамках этого контроля проводить повторные исследования и перепроверять заключения своих экспертов в вышестоящих организациях. Теперь можно было разговаривать с Вдовиной.

Вера Владимировна пришла сразу же. Она смотрела на Саблина вопросительно и настороженно.

— Что вы мне скажете, Сергей Михайлович? Вы обещали перепроверить выводы эксперта. Вы перепроверили?

Услышав о том, какие получены результаты в областном Бюро, она расплакалась.

— Спасибо вам, спасибо… Но что же делать-то? Как мне поступить, чтобы все было законно и официально?

Сергей уже все продумал. Вдовиной нужно пойти в прокуратуру и написать жалобу на действия сотрудников следственного комитета, необоснованно отказавших ей в возбуждении уголовного дела по факту гибели ее сына.

— Напишите, что отказ в возбуждении дела был основан на том, что ваш сын в момент гибели находился в состоянии наркотического опьянения. Однако у вас появились основания сомневаться в этом, потому что в Северогорском Бюро судмедэкспертизы в рамках контроля было проведено повторное исследование, которое выводов предыдущего исследования не подтвердило. Имеются два заключения с совершенно противоположными выводами. И вы просите все-таки разобраться.

— И что будет потом? — непонимающе спросила Вдовина.

— А потом прокуратура должна будет отменить постановление об отказе в возбуждении уголовного дела и назначить новую проверку по факту гибели вашего сына по вновь открывшимся обстоятельствам. И в рамках этой новой проверки возможно будет назначить новое судебно-медицинское исследование. Не исключено, что даже придется эксгумировать труп Алексея.

В ее глазах мелькнул ужас, появились слезы.

— Как эксгумировать? Зачем? Алешу из могилы вытаскивать? Из гроба вынимать? Я не могу… Я не хочу так… Сергей Михайлович, не надо всего этого, пожалуйста. Вы мне просто дайте справку, что в крови Алеши не обнаружено наркотиков, этого будет достаточно. Я смогу ее всем показывать, кто хоть слово дурное о моем мальчике скажет.

— Вера Владимировна, — терпеливо объяснял Саблин, — эта справка — просто ничего не значащая бумажка, не имеющая ровно никакой юридической силы. Ваш сын официально был признан наркоманом. Понимаете? Официально! И спорить с этим официальным признанием может только официальный же документ, а не какая-то непонятная справка. И вам нужно добиваться официальной отмены предыдущего заключения. Возможно, придется обращаться в суд. Одним словом, Вера Владимировна, будет трудно.

— Это займет много времени? — тихо спросила Вдовина.

— Много, — кивнул Саблин. — Может быть, месяцы, может быть, годы. Но другого пути у вас нет. Восстановление разрушенной репутации — это всегда очень долго, поверьте мне. Наберитесь терпения и сил, они вам понадобятся.

— Спасибо, — повторила Вдовина, уходя.

Саблин долго смотрел на закрывшуюся за женщиной дверь. Трогать Филимонова и проводившую исследование «химичку» из наркологического диспансера он пока не хотел: правды все равно не скажут. Пусть ими занимается прокуратура.

Тело старика Рыкова доставили в морг около полудня, а часа в два в кабинет заглянул один из экспертов-танатологов.

— Сергей Михайлович, Рыкова пока вскрывать не будем, там его дочка пришла, говорит, будет забирать тело без вскрытия. Ей в регистратуре объяснили, что нужно сделать.