Война буров с Англией - Христиан Девет

— Где фельдкорн?.. — спросил Вилонель.

— Вы мой пленный! — ответил капитан Преториус, беря лошадь г-на Вилонеля под уздцы.

— Измена! — крикнул г-н Вилонель.

Но крики не помогли. Бюргеры привели его в лагерь, откуда он был отправлен в Вифлеем. Там он был предан военному суду[26], незадолго перед этим учрежденному в Вифлееме, и был приговорен к продолжительному тюремному заключению.

На место генерала де Вилье я назначил пастора Поля Ру фехтгенералом. Это был верный и преданный Родине человек. Он давно уже находился в отряде как пастор и часто во время значительных сражений неустрашимо перевязывал раненых. Его советы были всегда дельные и принесли офицерам большую пользу. К сожалению, его деятельность вскоре прекратилась, так как он попал в плен при сдаче Принслоо около Наупорта.

Я позволю себе сделать маленькое отступление.

Я шел на восток от Дорнберга к реке Занд. Занд! Это имя будит во мне отрадные воспоминания. Здесь, на ее берегах, в 1852 году английское правительство заключило конвенцию с Трансваалем. Эта конвенция была нарушена 12 апреля 1877 года, когда сэру Теофилусу Стипстону вздумалось ограничить независимость Трансвааля; но вскоре конвенция снова была восстановлена, так как Гладстон, великий и благородный государственный человек Англии, признал независимость Южно-Африканской Республики.

Здесь, на берегу этой реки, полной воспоминаний, стояли мы теперь с намерением задержать неприятеля. Но… ни имена, ни воспоминания не помогли.

Лорд Робертс напал на нас соединенными силами. Хотя ему пришлось понести потери, но он прорвался через наши линии у Вентерсбурга, где находился генерал Фронеман с одним трансваальским коммандантом, и двинулся на Кронштадт.

Я приказал своему отряду идти в Дорнкоп, лежащий к востоку от Кронштадта, а сам с моим штабом, коммандантом Не- лем и несколькими из его людей в тот же вечер 10 мая, после захода солнца, поскакал вперед. Мы ехали всю ночь напролет и прибыли на следующее утро в Кронштадт. Не теряя ни минуты времени, мы сделали все нужное для спасения правительства, и в тот же день после обеда оно перебралось в Гейльброн, где и оставалось долгое время[27].

Президент Штейн отправился навестить отряд генерала Филиппа Боты, которому удалось отбросить неприятельские форпосты за 5–6 миль.

Оставив Кронштадт, президент взял с собой полицию, которую разместил на берегах реки Вальсх, с тем, чтобы помешать бюргерам входить в Кронштадт. Когда я вслед за ним отправился по его следам, то мне пришлось переправляться вброд, через который он только что проехал. Я спросил бюргеров, стоявших, согласно распоряжению президента, около расседланных лошадей и не входивших в Кронштадт: не видели ли они президента? Но это были трансваальцы, которые не знали президента в лицо. Они ответили мне, что никого не видели.

— Но разве тут никто не проезжал верхом? — спросил я.

— Тут только один большой полицейский проехал! — сказал один из них.

— Какой он с виду?

У него длинная красная борода.

Я понял, кто был большой полицейский с красной бородой. Когда я рассказывал об этом позднее президенту, мы оба очень смеялись.

Переговорив с генералом Филиппом Ботой, мы пришли к тому заключению, что если неприятель со своими громадными силами пойдет на нас, то нам на наших невыгодных позициях вокруг Кронштадта не выдержать его напора. Вдобавок к тому же мои отряды могли бы подоспеть только на следующий день. Еще не успели мы покончить с нашими предположениями и переговорами, как получили известие, что огромная часть английской кавалерии расположилась на берегу реки Вальсх, в 6 милях на запад от Кронштадта.

Тогда я отправился к кронштадтским бюргерам, стоявшим с южной стороны города, приказал им седлать лошадей и немедленно выступить навстречу англичанам. Приказание было исполнено в точности. Приблизившись к англичанам, мы увидели, что они занимали очень выгодные позиции. Нам нечего было делать. Солнце уже село, и мы обменялись с неприятелем только несколькими выстрелами. Я решил тем не менее взять английские позиции на следующий день и, послав туда людей, сам отправился назад в Кронштадт. Но там оказалось, что последние остававшиеся трансваальские отряды покинули

Кронштадт и ушли к северу. Я приказал кронштадтскому отряду сойти с позиций и распорядился отправить его по железной дороге из Кронштадта к Реностерривирбрюгу.

В Кронштадте не было теперь ни одного бюргера; оставались там только коренные жители, готовые к сдаче[28]. Я ужасно сожалел об оставшемся там фельдкорнете Тринге, пришедшем со мной еще утром в Кронштадт и вдруг сильно заболевшем. На следующий день он уже стал пленником англичан. Это был храбрый, честный человек, родом англичанин, но родившийся в Африке и считавший Оранжевую республику своим вторым отечеством. Подобно немногим англичанам, он сделался бюргером и оставался верным своей стране и в дни мирного ее процветания, и в тяжелую годину испытаний.

Кронштадтский отряд, к которому он принадлежал, был сперва в Натале. Позднее, у Саннаспоста и Мостерсхука, Тринг был со мной и принимал участие в осаде Яммербергсдрифта. Потом он состоял при мне у Таба-Нху и на берегу Зандривира, принадлежа к лучшим моим офицерам. Он приобрел общее доверие и уважение и в конце концов пожертвовал своему второму отечеству и свободой. Да останется навсегда благодарная память о нем в сердцах бюргеров!

Я оставался в тот вечер поздно в Кронштадте. Это было рискованно, так как город был полон жителями-англичанами и даже африканцами, не особенно расположенными к нам и готовыми делать нам всякие неприятности[29].Я взорвал железнодорожный мост на реке Фальсхе и уехал в 10 часов с посленим поездом к Реностерривирбрюгу, за 34 мили от Кронштадта.

В это время части гейльбронского и кронштадтского отрядов, находившиеся еще с начала войны на границе Наталя, покинули, по приказанию начальства, Драконовы горы и явились ко мне. Я занял очень удобные позиции, расположив моих бюргеров по обеим сторонам железнодорожного моста. Там же находился с трансваальскими бурами генерал — главный коммандант Луи Бота, уже несколько дней тому назад пришедший в Оранжевую республику. Капитан Дани Терон все еще был со мной; он сообщал мне все подробности передвижения английских войск.

Лорд Робертс оставался несколько дней в Кронштадте и с 18 мая начал придвигать свои несметные полчища. Он выслал четыре части: одну из Кронштадта к Гейльброну, другую из Линдлея тоже к Гейльброну, третью из Кронштадта вдоль железнодорожной линии и четвертую из Кронштадта к Фредо- форту и Парижу.

По взаимному соглашению обеих республик генерал Луи Бота перешел за реку Вааль, а мы, оранжевцы, остались в своей стране. Я был вполне согласен с этим. Еще раньше было решено обоими правительствами, чтобы в случае вступления англичан в Трансвааль трансваальцы вернулись бы к себе, а оранжевцы за ними не следовали бы и остались бы на своих местах. Давно уже мне хотелось, чтобы это решение было приведено в исполнение, так как в таком случае нам можно было бы идти не только позади неприятеля, но и впереди него. Поэтому решение правительства пришлось мне очень по душе. Да не подумает кто-нибудь, читая это, что Трансвааль и Оранжевая республика разделились по причине каких бы то ни было недоразумений между двумя государствами и не хотели гармонично действовать заодно. Нисколько! Решение это имело своим основанием исключительно стратегические соображения. Нам казалось, что, пуская в дело наши военные хитрости, мы скорее добьемся желанной цели, нежели при помощи пушек, имевшихся у нас в таком скромном числе. Ведь нельзя забывать, что благодаря тому, что многие бюргеры ушли из своих частей после сдачи Кронье, нас оставалось из 45 ООО, бывших при начале войны, всего немного более третьей части этого числа. И это-то против 240 ООО английской армии с 400 тяжелых орудий! Нам приходилось пользоваться выгодно сложившимися обстоятельствами в тех случаях, когда это было для нас возможно, в противном же случае ничего не оставалось, как… бежать от неприятеля.

Бежать! Что было тяжелее и обиднее этого? Ах! Сколько раз, когда мне случалось отступать перед врагом, я чувствовал себя таким жалким, ничтожным существом, что казалось, я не мог бы взглянуть ребенку в глаза. Я, мужчина, почему же я должен бежать? Никто не знает этого унизительного чувства! Никто, кроме тех, кто вынужден испытать его сам или кто уже испытал. Да, я должен был бежать там, где против одного приходилось двенадцать человек. Надо было пускать в ход военную хитрость там, где нельзя было взять натиском.

После ухода трансваальцев через реку Вааль я отправился с 1200 бюргерами в Гейльброн, где уже находилась другая часть моих людей. Остальные силы Оранжевой республики были расположены отчасти у Линдлея, отчасти с генералом Ру — около Сенекала. Некоторая, довольно большая часть отрядов, в первоначальном виде своем составленная из бюргеров Вреде, Гаррисмита и Вифлеема, продолжала охранять проходы в Драконовых горах.