Неожиданные контакты - Александр Борисович Михайловский

себе в кабинет для деловой беседы по душам. При этом больше всего меня интересовали воспоминания пятой ипостаси товарища Рагуленко, яростно геройствовавшего в мире императрицы Ольги Александровны. Кое-что о том мире нам стало известно от аквилонского подпоручика Акимова, но он покинул его в самом начале той истории во время наступательной операции по переделке турецкого Стамбула в российский Константинополь, а вот как события развивались дальше, сие нам было неведомо. На данный момент мы знаем только то, что канал в тот мир вполне проходим, и ведет он на верхний уровень, примерно соответствующий началу двадцатых годов двадцать первого века. Вскрыть мы его можем в любой момент, но надо ли, вот в чем вопрос.

И вот мы в кабинете командующего за плотно закрытыми дверями, дополнительно перекрытыми Пологом Тишины. Не то чтобы речь пойдет о каких-либо особо секретных вещах, которые надо держать в тайне даже от моих соратников, просто так положено. О том, что озвучивается в этом кабинете, знают только присутствующие, и более никто. С моими личными апартаментами на «Неумолимом» та же картина. Никто и никогда не узнает, что обсуждается внутри контура абсолютной секретности. Наружу отсюда выходят только готовые решения, чтобы в надлежащее время быть озвученными в качестве боевых приказов по военной части или императорских указов по гражданской линии.

— Итак, Сергей Александрович, — сказал я, — прежде чем мы поговорим о вашей дальнейшей службе, хотелось бы услышать историю о том, как поднималась на престол государства Российского юная императрица Ольга Александровна. Ведь вы же, если я не ошибаюсь, входили в число первоначальных подчиненных майора Новикова, в итоге превратившегося в великого князя Цусимского и императорского консорта? Все дело в том, что верхние уровни того мира сейчас тоже доступны нам для проникновения, и хотелось бы знать, стоит ли пробиваться туда в первую очередь или отнестись к этому по остаточному принципу.

— И что случится после того, как я это расскажу? — с несколько настороженным интересом спросил полковник Рагуленко.

— В самом ближайшем будущем, — сказал я, — вы получите под командование укомплектованную новобранцами резервную бригаду штурмовой пехоты, а также кадровую инструкторскую закваску, и начнете готовить своих людей к боям, и заодно учиться отчасти новому для себя делу самым настоящим образом. В данный момент первый состав корпуса товарища Бережного в общем укомплектован и готов к применению в боевых условиях, но я считаю необходимым сформировать бригады второй, а может, даже и третьей линии, чтобы при необходимости можно было ротировать части на линии огня. В отличие от классической штурмовой пехоты галактических империй, мы не связаны в своих операциях наличием транспортного тоннажа и всегда имеем возможность перебросить подкрепления через порталы. Устроит вас, товарищ полковник, должность комбрига с возможностью выхода в первую линию в течение года-двух, или подобрать что-нибудь попроще?

— Да нет, товарищ командующий, — кивнул оберст Слон, — «что-нибудь попроще» можно не подбирать. Взять новобранцев и сделать из них настоящих бойцов — работа для меня вполне понятная и привычная.

— Бойцовые остроухие, как следует из их наименования, бойцами являются с самого рождения, — заметил генерал Бережной. — Учить бесстрашию перед лицом смерти, отваге, воинской дисциплине, боевой смекалке и умению бить врага наотмашь их не надо — все это заложено у них в генетике. Учить их надо носить форму, ибо в своем оригинальном виде они бегают почти голые, в одних передничках, а также новым для них приемам боевого мастерства, во всем остальном они дадут сто очков вперед любым обычным новобранцам. Только забудьте о том, что они «бабы», и все будет как в лучших домах Филадельфии.

— Ну что же, товарищи, — сказал мой новый Верный, — так даже интереснее. А теперь слушайте. Все началось в августе две тысячи семнадцатого года, когда роту, в которой я тянул лямку взводного командира, бросили на обеспечение испытаний новейшей сверхсекретной системы противорадарной маскировки, основанной на новых физических принципах. Что это за принципы, мне неведомо, увы. Если чего-то не знаешь, то никому этого и не расскажешь. Одним словом, группа кораблей должна была выйти в Тихий океан как бы на учения, включить эту хрень, смонтированную в трюме БДК «Вилков», и как по ниточке пройти трое суток прямо на восток. Как насчет радаров, не знаю, но когда эта штука заработала, то даже солнце стало светить тускло, будто через толстое тонированное стекло. Но запланированного парадного променада не получилось. В начале вторых суток испытаний налетел тропический тайфун, и в работающую установку ударила какая-то особенная супермолния. Вспышка была один в один как от тактического ядерного боеприпаса. И тут же стоп моторы, шторм прекратился как отрезанный, тайфуна будто не бывало, а корабельная группа по Емелину хотению, да щучьему велению перенеслась из две тысячи семнадцатого года на русско-японскую войну…

— Это мы уже знаем, — сказал я. — Один из ваших рядовых бойцов, Алексей Акимов, получивший в Российской империи звание прапорщика по причине наличия у него среднего образования, в ходе штурма Константинополя вместе со своим взводом загремел во вторичный заброс, оказавшись в дружественном нам мире Аквилонии. От него и его солдат-морпехов нам известна и история вашего попадания во времена русско-японской войны*, и то, что происходило в мире императрицы Ольги Александровны с момента отделения от Основного Потока до середины лета тысяча девятьсот седьмого года включительно. Должен сказать, что сделали вы тогда все хорошо. Но хочется знать, что же было дальше…

Примечание авторов: * события описаны в романе «Операция Слепой Туман».

— А дальше было интересно, — ответил полковник Рагуленко. — Сейчас, соединив в себе все свои воплощения, я могу сравнивать параллельные миры, берущие начало на русско-японской войне. И в том, где мы геройствовали под руководством Вячеслава Николаевича и Виктора Сергеевича, а в Петербурге императорствовал Михаил Александрович, и в том, где мой командир Александр Владимирович Новиков и канцлер Империи Павел Одинцов подпирали трон императрицы Ольги, события развивались как бы параллельно. Небольшие отличия имелись только в методологии, товарищ Одинцов, в отличие от адмирала Ларионова, в своем прошлом не имел восточногерманских сокурсников-камрадов, а потому к Германской империи кайзера Вильгельма относился с обоснованным подозрением — как к потенциальному агрессору, жаждущему наших лесов, полей и рек. Поэтому вместо Континентального альянса там возникли