Проклятый берег - Енё Рейто

— О, не думай, что я из любопытства…

— Нет, нет… будет правильно, если и я расскажу о той тайне, в центре которой я…

В дверь постучали.

Она испуганно освободилась из моих объятий.

— Кто там?

— Вас к телефону…

В комнату вошел лакей Луи, неся на подносе телефон, за которым тянулся длинный провод.

Только в таких аристократических домах можно увидеть, как телефон подают на подносе. Она взяла трубку.

— Да… — услышал я только. — Еще нет… но теперь уже наверняка… Нет… Хорошо… Я жду… Хорошо… До свидания…

Лакей вышел.

— Джон… я сейчас должна буду встретиться с одним человеком. Это старый друг моего отца… подожди здесь… пока я поговорю с ним…

— Если я и так уже не отнял слишком много времени…

— Нет… нет.. кто знает, когда мы снова встретимся… — ответила она, и последовали новые поцелуи.

Вскоре лакей постучал вновь.

— Я скоро вернусь, — прошептала она и оставила меня одного.

Я осушил еще бокал виски и уселся в кресло. В голове слегка шумело. Неожиданно я услышал легкий стук.

В дальнем углу комнаты, недалеко от лампы, я только сейчас заметил прорезанную в стене и окрашенную под цвет обоев дверь, под которой с тихим шорохом как раз появлялся листок бумаги…

Что бы это могло быть?

Я подошел и поднял листок. На нем было написано: «Капытто друг!

Не буд дураком! Этта баба ведма и есче какая! Спользуй что она хочит. Тебя закрутит. Тасчи ее в спалню. Не тиряйся и сматывайся! А то будит оччын плохо. Лутче бы ее просто застрылит, но хотя бы счезни Ты таких ведм и не знаеш.

Низвесный.»

С первых же слов я понял, что написано это Турецким Султаном. Ложь от начала и до конца.

Я быстро подошел к двери и распахнул ее. Поймаю мерзавца!

Передо мной была небольшая комнатка. Разумеется, негодяй сбежал.

Но как он вообще проник сюда?… Загадка… В следующей комнате я благоговейно задержался на несколько секунд.

Это была спальня, отделанная голубым шелком. Висевшая посредине лампа освещала ее мягким светом.

В дальнем конце открытая дверь, проем которой задернут шторой… Откуда-то издалека слышались голоса…

Я на цыпочках подошел к этой двери… За шторой была гардеробная, а дальше комната, в которой шел разговор. Дверь туда была тоже задернута шторой.

Ее голос я узнал сразу. Тот самый низкий, певучий, музыкальный, словно арфа, голос. Она как раз говорила:

— Я без труда обвела вокруг пальца этого болвана и, если бы вы, ваше превосходительство, не помешали мне, знала бы уже все.

Гм… о ком это может быть речь?

Необычно глубокий, спокойный мужской голос ответил:

— Тем не менее, мне нужно было поговорить с вами, мадам Мандер…

Мадам Мандер?… Не графиня?… Как же это?…

Ведь… Мандер… так звали того капитана, в которого воплотился Чурбан Хопкинс.

Я бесшумно подошел к закрывавшей дверь шторе.

Они сидели в небольшом салоне. Мнимая графиня и…

У меня перехватило дыхание.

Маркиз де Сюрен, губернатор колонии!

Я еще не писал о нем, но его имя и без того хорошо известно всем. Маркиз де Сюрен, адмирал и полновластный губернатор всей колонии. Суровый, непреклонный солдат. Противник генерала де ла Рубана, предпочитающего дипломатию и терпение. Его седые волосы, пронзительные глаза, гладко выбритое, волевое лицо прекрасно знакомо всем в Африке.

Высокий, с орлиным носом адмирал сидел напротив печально улыбающейся женщины.

— После того как слишком поздно был раскрыт этот позорный обман во время суда над Ламетром, — сказал де Сюрен, — многое необходимо предпринять. Вы уже нашли след его сообщников?

— Один из них как раз сейчас собирается во всем мне признаться. Исключительный болван. Самодовольный, ограниченный тип, которому мне ничего не стоило развязать язык.

…Можете себе представить, что я испытывал! С какой высоты пришлось мне упасть! Это я-то болван! И к тому же самодовольный! С моей врожденной мужской прямотой…

Ох, как болело мое сердце…

Стало быть, поцелуи, объятия, вздох, с которым она прильнула ко мне, все было ложью…

— Только будьте осторожны, — сказал губернатор, — озарения бывают и у глупцов.

— Это отъявленный идиот.

— А теперь прошу вас, мадам, будьте со мной откровенны. Вам известно что-нибудь об этом деле?

— Я знаю, что экспедиция в плену у племени фонги. Их вождь — негодяй.

— Доказательства?

— Путевой дневник Мандера, который недавно получил генерал Рубан.

— Да, да, но этот голландский банкир, ван дер Руфус, помешал нам…

— У старого банкира мягкое сердце.

— Верю, раз вы так говорите. Вам лучше знать.

— Ван дер Руфус выручил меня в трудную минуту, но все же он скорее враг мне, чем друг.

— Ладно, ладно… это меня не касается. Я пришел за информацией.

— Вы помните, ваше превосходительство, что обещали сорок тысяч франков, если…

— Если то, что вы расскажете, окажется полезным.

— Отлично. Я верю вашему обещанию. Итак, Ламетр неожиданно нашел себе помощников.

— Кто они? — спросил де Сюрен.

— Три авантюриста. Довольно опасные типы, но в этом деле им вряд ли повезет.

— Никогда не стоит судить заранее. А как вы полагаете, что случилось с настоящим капитаном Мандером?

— Его убили. Думаю, что с ним покончили сообщники Ламетра. Кто-то ранил и этого Хопкинса, или как там его зовут, и нарядил его в мундир капитана. Так он попал в эту историю.

— Ваши сведения немного мне дали, но я хочу, чтобы вы чувствовали себя полностью связанной с нами… прошу вас…

Сорок тысяч… Co-рок ты-сяч франков дал он ей. Она схватила их со сверкающими глазами. До чего же можно любить деньги!

— Вы останетесь довольны, ваше превосходительство, — сказала она. — Если этот солдат наведет меня на хороший след, я немедленно свяжусь с военной полицией, чтобы они сразу же начали действовать.

— Хорошо… — губернатор встал, попрощался со своей собеседницей и вышел…

Я тоже вернулся на свое прежнее место… Хо-хо… Еще посмотрим, такой ли уж я болван?!. Вскоре вернулась и она.

— Джон… — прошептала она, — не сердись, что я заставила тебя ждать.

— Дорогая графиня… — ответил я влюбленным голосом, словно ничего не случилось.

— Теперь я уже только твоя… нам никто не помешает.

— Я… я все расскажу тебе. Но ты любишь меня? — спросил я.

— Очень…

— Графиня… Мне известна такая тайна, что… что… от нее зависит жизнь многих людей. Многие дорого заплатили бы за нее…

— Я буду молчать, как рыба…

Я сделал вид, что не решаюсь начать говорить.

— Ну? — спросила она взволнованно.

— Графиня… я все расскажу… как только буду уверен, что наша любовь и впрямь глубокое чувство…

— Разве ты еще этого не чувствуешь?…

— Да… Но все-таки… подождем, пока нас ничто уже не будет разделять.

…Объятия, поцелуи… До чего же жаль, что эта женщина (как правильно заметил Турецкий Султан) ведьма.

На рассвете она присела у моих ног, положив голову, словно ласкающаяся кошечка, на мои колени.

— А теперь рассказывай… мой рыцарь. Я залпом выпил еще бокал.

— Знай же, что мне известно, где скрывается капитан Ламетр…

— О!

Изумление она сыграла просто великолепно.

— Да. Он бежал вместе с двумя моими друзьями.

— Кто они?

— Один — тот толстяк, который сыграл роль Мандера. Он бежал на судне, ушедшем из Орана в Черное море с грузом грецких орехов…

— А другой?

— Сержант из легиона по имени Потриен… Когда-то он учился со мною в одной школе, а во время войны служил под командой капитана Ламетра.

— Так… — прошептала она.

— Он-то все и придумал. У него дружба с одной прачкой, и они спрятали Ламетра в подвале среди выстиранного белья — на авеню маршала Жофра, 9…

— О… Клянусь, что все это останется между нами… А теперь всего тебе хорошего… Надеюсь, мы скоро увидимся вновь.

— Да, да, дорогая моя… Еще поцелуй, и я ушел.

У меня кружилась голова. Чтобы немного прочистить мозги, затуманенные виски, я зашел в первый попавшийся кабачок и выпил несколько рюмок рома. Потом немного передохнул и просмотрел газету.

Спешить не имело смысла. Теперь уж я либо выкручусь, либо придется отсиживать тридцать суток в темном карцере, закованным в кандалы. Только я обязательно выкручусь! В газете было много немаловажных сообщений. Усилия генерала Рубана сохранить мир в долине Сенегала не привели ни к чему. Племена фонги и дальше отрицали, что им что-либо известно об экспедиции и об алмазных копях. Однако многое говорило против них. Особенно бежавший из плена капитан Мандер, именем которого удалось недавно воспользоваться одному мошеннику. Настоящий капитан бесследно исчез уже по дороге из Сенегала, но его дневник и карта с обозначенным на ней маршрутом экспедиции были отправлены по почте и ясно свидетельствуют о вине туземцев. Адмирал де Сюрен с присущей ему энергией приступил к организации карательной экспедиции. Генерал-лейтенант Рубан будет, по всей вероятности, переведен в Индокитай. Политика твердой руки, проводимая губернатором, восстановит авторитет колониальной армии, потерпевший ущерб от истории с сенегальскими алмазными копями. Куда девались копи? Куда девалась экспедиция, исчезнувшая без следа?