Флирт в Севильи - Чингиз Абдуллаев

— В чем дело? — разозлился Круминьш. — Скажите, что вы там видели?

— Ничего, — буркнул Ионас, — прокрутили всю пленку за полчаса до того, как отключилась камера. Но следователь считает, что камеру отключили часа полтора-два назад.

— Этого не может быть, — возразил Дронго, — полчаса назад я сам разговаривал с Лилией, живой и здоровой.

— Наверное, вы перепутали, — ответил Балодис.

— Я не мог ничего перепутать. Мы были вместе с Ингрид, она может подтвердить, что мы разговаривали с Лилией и она была в полном здравии…

— Кто же перерезал провода? — вмешался Круминьш. — Вы можете, наконец, мне сказать?

— Не знаю, — ответил Балодис, — ничего не видно. Кто-то подошел сбоку и набросил темный платок. Или какую-то тряпку. А потом, вероятно, перерезал провода. Ничего нельзя увидеть.

— Вот так, — почему-то удовлетворенно сказал Круминьш, — я говорил, что это сделал посторонний. Наверное, хотели ограбить Лилию. Видели, как она бегала туда и сюда, может, с кем-то договаривалась о новом товаре. Она обычно покупала много сувениров и везла в Ригу, чтобы подарить знакомым.

Дронго молчал. Он решил не комментировать слова Ионаса. Сразу после того как допросили Руту Юльевну, в комнату к следователю пригласили Балодиса. Когда он скрылся за дверью, рута Юльевна посмотрела на часы, потом на притихших мужчин.

— Завтра после сиесты мы продолжим съемки, — сказала она тоном, не терпящим возражений. И повернувшись, пошла по коридору.

Круминьш что-то процедил сквозь зубы. А Меднис достал новую сигарету. Как только Рута Юльевна ушла, появились Ингрид и Лена и сели на свои места. У Лены было красное, заплаканное лицо.

После Балодиса пригласили Круминьша. Режиссер пробыл у следователя немного, минут десять. Очевидно, следователь устал и задавал только дежурные вопросы, чтобы завтра допросить более подробно нужных ему свидетелей.

Сразу после Круминьша вызвали Ингрид. Она пробыла еще меньше — вышла через пять-шесть минут. Каждый из выходивших прощался с остальными и уходил по коридору не оборачиваясь. Следом за Ингрид позвали Лену. Дронго остался вдвоем с Меднисом.

— Нас оставили на закуску, — ухмыльнулся оператор.

Дронго взглянул на часы. Уже двенадцатый час ночи. Наверное, Гарсиа рассказал, что Дронго не член группы, а всего лишь консультант по вопросам безопасности. И поэтому следователь справедливо решил сначала допросить всю группу, а уже затем переговорить с Дронго.

— Вы первый раз в такой поездке? — спросил Дронго.

— Второй, — после небольшой паузы ответил Меднис, — в прошлом году был с этими дамами в Ницце.

— Круминьш тоже был с вами?

— Нет. Он великий режиссер, — издевательски сказал Меднис, — он не может ездить с нами в каждую поездку. Когда маэстро захочет, он сам выбирает время и место съемок.

— А вы ездили с этой группой?

— Были другие девочки, — нагло улыбнулся Меднис, — но Ионас и Рута ездили с нами. И еще покойная Лиля.

— Когда я сообщил вам, что камера не работает, вы сказали «опять». Что вы имели в виду?

Меднис молчал долго, будто не хотел вообще отвечать. Или обдумывал ответ. Наконец он шумно вздохнул.

В этот момент из комнаты вышла Лена. Она посмотрела на них и поспешила уйти. Наконец Меднис произнес:

— В прошлом году у нас тоже были неприятности с камерой. Только в другом отеле.

С этими словами он прошел в комнату к следователю.

Дронго остался один. Слова оператора могли оказаться решающими. Нужно проверить, в каком отеле и почему не работала камера. Если Меднис об этом говорит, значит, хочет, чтобы Дронго проверил. Но в таком случае нужно исключить самого Медниса из числа подозреваемых. И тех, кто не ездил с ним в прошлом году. Не было режиссера Круминьша и Лены с Ингрид. Их можно исключить. Хотя почему исключить? Если убийца не дурак, то он должен был догадаться, что его трюк с камерой все равно проверят.

Отключить камеру мог только человек знающий, иначе могла сработать пожарная сигнализация. Убийца не стал бы так рисковать. В камерах разбираются Круминьш и Меднис. Вполне возможно, что Меднис сам сказал о камере, чтобы отвести от себя подозрения. Ведь остальные тоже могли вспомнить тот случай, когда камера была отключена. Тогда получается, что Эуген Меднис — хитроумный сукин сын, который, опережая других, специально рассказал о камере, чтобы быть вне подозрений. Такие случаи бывали в практике. Но для этого Меднис должен обладать невероятным самообладанием. А если исключить оператора, то остаются только трое из группы, кто ездил вместе с ним в прошлом году в Ниццу и Барселону. Рута Юльевна, Ионас Балодис и погибшая Лилия. Если исключить Лилию, то остаются два человека.

«Может, я не прав, — подумал Дронго. — Может, напрасно рассказал все именно Балодису. Ведь он отвечает за службу безопасности и вполне может разбираться в камерах наблюдения, чтобы при случае отключить нужную камеру. Может, когда он напивается, то теряет над собой контроль? Сегодня днем он, кажется, был недоволен поведением гримера. Или мне так показалось? Балодис был в баре, когда они туда пришли. Потом он попрощался и вышел из бара. Вполне вероятно, он отправился прямо к Лилии Омельченко. В таком состоянии может потянуть на безотказную женщину, способную утешить в любых обстоятельствах. Хотя, кажется, Лилия не очень привечала Ионаса. Она презирала его за пьянство».

Если Дронго правильно понял ее, то Балодис явно не был героем ее романа. Может, на этой почве у него и случались психозы. Когда постоянно работаешь с молодыми красивыми женщинами, поневоле начнешь обращать на них внимание. А если среди женщин встречается еще и такая жизнерадостная особа, как Лилия Омельченко, то, конечно, Балодис мог чувствовать себя особенно ущемленным. Ведь гример никому не отказывала и готова была встречаться с гораздо старшим по возрасту Круминьшем, с тучным Гарсиа, и с неожиданно появившимся в группе Дронго. И лишь Ионас Балодис вызывал у нее откровенное презрение. А на такой почве мужчина может сходить с ума. К тому же если это чувство обиды подкреплено изрядной дозой горячительного.

Тогда получается, что главный подозреваемый — Балодис. Или Рута Юльевна? Люди с нетрадиционной сексуальной ориентацией обычно ощущают некоторую свою ущербность. Дронго знал о массе комплексов, которым были подвержены представители именно этой категории людей.

Но комплексовать — это еще не значит убивать. Хотя он заметил, как нервничала Рута Юльевна, наблюдая, сколь откровенно флиртует ее гример и с новым консультантом по вопросам безопасности, и с самим режиссером. Возможно, Лилия не отказывала и самому коммерческому директору. Тогда на почве ревности она могла решиться устранить свою бывшую любовницу. Дронго покачал головой. Нет, такие дикие версии пока оставим. Хотя Рута Юльевна вполне подходит на роль убийцы. Она была и в прошлой поездке, когда так же не работала камера. И в нынешней. Она жила рядом с убитой. Она единственная вела себя достаточно спокойно и уверенно после убийства. И она была откровенно недовольна поведением гримера в павильоне. Все совпадает? Но нет никаких доказательств. И самое главное — мотивы выстроены только на личных подозрениях Дронго. А этого совершенно недостаточно, чтобы обвинить коммерческого директора в таком страшном преступлении. Интересно, чем убийца нанес такой сильный удар. Нужно выяснить это у следователя.

Он не успел продумать свою мысль до конца, как из комнаты вышел Меднис. Увидев Дронго, он ухмыльнулся и пошел по коридору. Пабло открыл дверь и позвал Дронго.

За столом сидел первый следователь. Он уже успел снять пиджак. Второй, более молодой и высокий, с красиво уложенными волосами и кривым, цыганским носом, сидел за вторым столом у окна. Очевидно, он слушал и записывал допросы свидетелей — на первом столе стояли два записывающих магнитофона.

— Входите, сеньор, — пригласил Дронго Гарсиа, сидевший на стуле. Он тоже снял пиджак, оставшись в мокрой рубашке и бабочке. Было заметно, что он устал.

— Буэнос ночас, — сказал Дронго по-испански, опускаясь на стул перед первым следователем.

Тот взглянул на второго.

— Вы знаете испанский? — уточнил он у Дронго.

— Я знаю итальянский, — пояснил Дронго, — а так как они очень похожи, то иногда понимаю и ваш язык.

— Не очень похожи, — сказал патриотичный следователь-андалузец, — но у нас есть переводчик. Сеньор Гарсиа любезно согласился нам помогать. Он сказал, что вас как-то странно называют.

— Верно, — согласился Дронго, — меня обычно называют Дронго. Я так привык.

— Мой коллега из местной службы безопасности, — показал на сидевшего молодого мужчи-ну следователь. — Он говорит, что вы известный эксперт по вопросам преступности.

— Не знаю, — ответил Дронго, — не мне судить, насколько я известный. Может быть.