Я тебя никогда не прощу - Елена Борода

топишь! Что ты делаешь с этой семьёй? И сколько у тебя ещё таких семей?

Фёдор молчал.

Он, кажется, даже не слушал. Просто ждал, когда я умолкну.

За это время ему успели позвонить на все его три телефона, по очереди.

– Перезвоню, – отвечал он, снимая и кладя трубки.

– Если Тима Ребров пострадает, я доведу дело до суда! – пригрозила я. – Обо всех ваших махинациях станет известно. Так и знай!

Фёдор расплылся в улыбке.

– В самом деле? И что ты расскажешь? Что один из видных бизнесменов города… Что сделал? Убил? Ограбил? Организовал теракт? Мне даже интересно!

Мне очень захотелось со всей дури грохнуть этот стакан с водой об пол или об стену. Пускай потом Сонечка убирает!

Фёдор обогнул свой огромный стол, всё так же лучась улыбкой, подошёл ко мне и приобнял за плечи. В его нажиме, впрочем, чувствовалось желание поскорее меня выпроводить.

– Ангел мой, иди домой, успокойся. Нарисуй картиночку какую-нибудь. У тебя так хорошо получается. Мы её на стену повесим. Вот сюда.

Он махнул рукой.

Я улыбнулась почти так же лучезарно, как Фёдор. А потом протянула руку и легонько, одним пальчиком, опрокинула стакан.

Вода растеклась по матовой древесине, а стакан, прогрохотав, свалился на пол.

Не разбился. Жаль.

Леся

Я поджидала Арсения у ворот школы. Заметила издали. Он шёл медленно: большой, понурый.

– Принёс? – спросила я.

– М-м, – промычал Сеня.

Приоткрыл рюкзак и показал блюдо с рыбками.

– Сланцева, а ты уверена, что всё будет так, как ты сказала?

– Уверена. В глазах Полины будешь героем. За остальных не ручаюсь.

– Остальные пофиг. Надо признаваться, да?

– Сеня, мы же вчера всё обсудили!

– Обсуди-или, – тоскливо протянул Панфёров.

Я позвонила ему в первом часу ночи. После собственных долгих и мучительных раздумий прерванный сон одноклассника казался мне пустяком.

Впрочем, когда я его разбудила, то думала, Сеня разозлится сильнее. Но он ничего, выслушал и проникся.

Очень ему не хотелось признаваться, конечно. Мне бы тоже не хотелось.

– Сланцева, а может, того… Повесить как-нибудь незаметно.

– А карточка? – напомнила я.

– А, точно. А если…

– Не пойдёт, Сеня! – я наизусть знала все его предложения. – Полина не того от тебя ожидает!

– Да, конечно. Сланцева!

Я тяжело вздохнула. Сейчас он пойдёт по кругу, требуя от меня обещаний, что ничего особо страшного ему не будет, что его не отправят в тюрьму, не выпорют публично, не надерут уши и тому подобное.

Самое смешное в том, что я ничего ему гарантировать не могла и даже не скрывала этого. Но он упорно хотел услышать от меня, что всё в конце концов будет хорошо.

Я была терпелива и настойчива. Я была готова в сотый раз успокаивать и увещевать. Потому что мы оба в этой ситуации повторяли про себя заветные имена. Те, ради которых. У него – Полина. У меня – Тим.

– После первого урока, – строго сказала я.

– После первого? – проскулил Сеня. – Почему после первого?

– Чем раньше, тем лучше!

– Давай после обеда!

– С ума сошёл? На сытый желудок такие вещи не делаются. Все великие дела творились натощак.

– Я не хочу натощак! Я потом, может, неделю есть не буду!

– Думаешь, на хлеб и воду посадят? – усмехнулась я. – Ничего. Тебе не повредит.

– Сама-то!

– Мне тоже не повредит, – легко согласилась я.

Не знаю. Как-то безразлично стало, какая у меня фигура. На самом деле безразлично.

Сеня удивленно на меня посмотрел. Удивлённо и как-то… не враждебно, в общем.

– На первой перемене! – повторила я.

Бедный Сеня покорно кивнул.

Но на первой перемене не получилось. Леди Сталь ещё не пришла. После второго урока задержали нас, потому что мы писали проверочную работу по химии, после третьего задержали конкретно Сеню, потому что он рассыпал землю из цветочного горшка. Специально, наверное.

Подозреваю, что Сеня первый раз в жизни желал, чтобы уроки не кончались, а перемены вообще отменили!

– Ну что, пойдём? – сказала я, когда ничто, кажется, уже не мешало.

– Пойдём, – согласился Сеня. – А ты со мной?

– Конечно, Сеня, – как можно мягче произнесла я. – Конечно, я буду с тобой. Буду стоять рядом, держать за руку и гладить по спинке. Только давай побыстрее!

Завуч была на месте. Инна тоже. Мало того, рядом с Инной сидел Упорный.

Увидев постороннего человека, Панфёров затормозил. Я стояла у него за спиной и по этой спине видела, что парень близок к тому, чтобы слиться.

– Чего вам? – спросила Инна.

– Мы к Вере Васильевне, – сказала я.

С вызовом это прозвучало. А я хотела, чтоб спокойно. Но у меня, наверное, голосовые связки так настроены. Спокойно не получается.

Леди Сталь вышла, услышав своё имя.

– Здравствуйте. Слушаю.

– Это… В общем…– начал Сеня.

Я выступила вперёд и взяла его за руку. Как обещала.

Но Сеня молчал.

Это уже была затяжная пауза. В конце такой паузы рок-фанаты начинают возмущённо свистеть, а влюблённые покидают место свидания.

Я стиснула Сенины пальцы.

И тут вошла Полина.

Она странно выглядела. Волосы мокрые, глаза красные, взгляд отсутствующий, в руках – туфли на шпильках. Точнее, без шпилек.

Я почему-то подумала, что она босиком, и посмотрела на её ноги. Но нет, всё в порядке было с ногами, в спортивных тапочках были ноги.

– Это я взял блюдо с рыбками, – быстро проговорил Арсений. И карточку тоже я. Ребров ни при чём.

Полина

Надо было видеть выражение лица этого следователя-волонтёра, Инночкиного жениха! Признание Сеня его заморозило, превратив в статую «Недоумение».

Секунду спустя я увидела другую статую, под названием «Осуждение», в лице завуча Веры Васильевны. И осуждение это касалось непосредственным образом меня.

Вернусь немного назад, расскажу, почему явилась на работу поздно, без машины и в таком виде.

Я вышла от Фёдора в