Многоярусный мир: Создатель Вселенной. Врата мироздания. - Филип Фармер

Орлица сидела у двух трупов, сложив крылья и опустив голову. Вольф решил, что если она спит, то теперь самое время бежать. Он выполз из щели, морщась от боли в затекших суставах. Едва он это сделал, орлица вскинула голову, расправила крылья и заклекотала на него.

Вольф отступил обратно.

К полудню орлица все еще не выказывала ни малейшего намерения убираться. Она еще немного поела и, казалось, боролась со сном. Время от времени она рыгала. Солнце жарило птицу и трупы, которые издавали невыносимую вонь. Вольф был абсолютно измучен. Он понял, что орлица останется здесь, пока не обглодает и рептилию и гворла до костей. К этому времени он уже будет полумертвым от голода и жажды. Вольф решительно выбрался из своего укрытия и подобрал копье, валявшееся недалеко от птицы. Он угрожающе ткнул им в сторону орлицы, которая обожгла его взглядом, зашипела и заклекотала.

Вольф крикнул в ответ и медленно отступил от птицы. Та наступала короткими медленными шагами, слегка покачиваясь, а Вольф остановился, снова закричал и прыгнул на орлицу. Пораженная, она отскочила назад и снова заклекотала.

Вольф возобновил свое осторожное отступление, но на этот раз орлица уже не стала преследовать его. Только когда изгиб горы скрыл хищницу из виду, Вольф возобновил восхождение. Он понял, что всегда можно будет укрыться, если птица начнет его преследовать. Но погони не было. Орлица, видимо, лишь защищала свою добычу.

К середине следующего утра он набрел на другого гворла. У него была раздроблена нога, и он сидел, привалившись спиной к стволу небольшого дерева. Он размахивал ножом, отгоняя от себя дюжину красных мускулистых свиноподобных зверей с копытами, как у горных коз. Они разгуливали взад и вперед перед покалеченным гворлом и глухо хрюкали. Время от времени один из них совершал короткий бросок, но останавливался в нескольких футах от размахивающего ножом гворла.

Вольф влез на валун и начал кидать камни в копытных плотоядных. Минуту спустя он уже пожалел, что привлек к себе их внимание. Звери вскарабкались на крутой валун, словно по лестнице. Только быстрыми выпадами копья он сумел столкнуть их обратно на карниз.

Кремневый наконечник входил в их жесткие шкуры не глубоко, но достаточно, чтобы ранить их.

Они с визгом приземлялись на скале внизу только для того, чтобы снова полезть на валун. Их кабаньи клыки мелькали так близко, что едва не порезали ему ногу. Он был занят, пытаясь не дать им окружить его, и наконец настал момент, когда все они оказались внизу, тогда он отбросил копье, поднял камень вдвое больше свой головы и швырнул его на спину одного из кабанов. Зверь завизжал и попытался уползти на двух невредимых передних ногах. Стая набросилась на его парализованные задние ноги и принялась поедать их. Когда раненый зверь повернулся защитить себя, его схватили за горло. Через минуту он уже был мертв и мгновенно разорван на части.

Вольф подобрал копье и, спустившись с другой стороны валуна, подошел к гворлу. Он не сводил глаз с кабанов, но те лишь ненадолго поднимали головы, чтобы не подпустить его к своей трапезе.

Гворл зарычал на Вольфа, держа наготове нож.

Вольф остановился достаточно далеко, чтобы можно было уклониться, если нож полетит в него. Из пострадавшей ноги ниже колена торчал осколок кости. Глаза гворла, утонувшие под подушками хряща на низком лбу, выглядели остекленевшими.

Реакция Вольфа была неожиданной. Раньше он думал, что сразу же жестоко убьет любого попавшегося гворла, но сейчас захотел с ним поговорить. Он чувствовал себя таким одиноким за дни и ночи восхождения, что был рад обмолвиться словом даже с этим ненавистным существом.

— Не могу ли я чем-нибудь тебе помочь? — спросил он по-гречески.

Гворл ответил глухим рычанием и поднял нож. Вольф начал подходить к нему, но отскочил в сторону, когда нож просвистел у него над головой.

Он подобрал этот нож, а потом вернулся к гворл у и снова попытался с ним заговорить. Существо заскрежетало в ответ, но более слабым голосом. Вольф нагнулся к нему поближе, но был поражен в лицо массой слюны.

Вольф задохнулся от ненависти и всадил нож в толстую шею гворла, тот несколько раз сильно дрыгнул ногами и умер. Вольф вытер нож о темный мех и осмотрел содержимое кожаной сумки, притороченной к поясу гворла. Там имелось сушеное мясо, немного темного твердого хлеба и фляга с огненной жидкостью. Вольф не был уверен насчет происхождения этого мяса, но сказал себе, что он слишком голоден, чтобы быть разборчивым. Откусить хлеб было нелегко, тот оказался твердым, как камень, но, разжевав его, Вольф подивился его вкусу, напоминавшему печенье из пшеничной муки.

Вольф продолжал восхождение. Дни и ночи проходили без дальнейших признаков гворлов. Воздух оставался таким же густым и теплым, как и внизу, и все же, по его прикидкам, он поднялся; по меньшей мере, на тридцать тысяч футов. Море внизу стало тонким серебряным пояском вокруг талии мира.

Однажды ночью он проснулся, почувствовав на своем теле дюжину маленьких мохнатых рук. Он рванулся и ощутил силу этих многочисленных рук. Они крепко держали его, в то время как другие связывали ему руки и ноги травянистой веревкой. Вскоре его высоко подняли и вынесли на каменную площадку перед маленькой пещерой, в которой он спал. Лунный свет освещал несколько десятков двуногих созданий, каждое примерно в два с половиной фута ростом. Они были покрыты гладким серым мехом, словно мыши, но имели белые воротники вокруг шеи. Черные вдавленные морды их походили на мордочки летучих мышей с большими и заостренными ушами.

Они молча потащили его через площадку в другую трещину, которая уходила в большую пещеру около тридцати футов в ширину и двадцати в высоту. Лунный свет проникал через щель в потолке и освещал то, что уже почувствовал его нос: кучу костей с остатками гниющего мяса. Похитители положили Вольфа неподалеку от костей, а сами отступили в угол пещеры. Они принялись переговариваться, вернее, пререкаться между собой. Один из них подошел к Вольфу, с минуту смотрел на него, а затем опустился на колени у его головы. Секунду спустя он уже покусывал горло Вольфа крошечными, но очень острыми зубками. За ним последовали другие, зубки начали вгрызаться во все его тело.

Эта процедура проходила в мертвой тишине. Даже Вольф не издавал ни звука, помимо хриплого дыхания, когда он пытался пошевелиться. Острая боль от зубов, терзающих его тело, скоро прошла, словно ему в кровь вводили какое-то слабое анестезирующее средство.

Его одолевала сонливость. Вопреки логике, он перестал бояться. По его телу распространилось приятное онемение. Казалось, не стоило сражаться за свою жизнь. Почему бы не отойти в мир иной, если это так приятно? По крайней мере, смерть его не будет бесполезной. Было что- то благородное в отдаче своего тела, в том, чтобы эти маленькие существа могли набить себе животы и были несколько дней сытыми и счастливыми.