Одиночка - Алина Савельева

Мазнув по мне взглядом, опустила голову, уткнувшись в какой-то альбомный лист, изрисованный схемой.

— Никит, всё по-прежнему, как раньше. «Одиночка» изгой, — добравшись до парней, тихо сказал другу.

— Мерзко это, Сав. Я же могу просто дружить с ней.

— Нет. Я всё сказал.

— Я тоже. Играйте в эти игры без меня, — отмахнулся Ник, смерив меня надменным взглядом.

Глава 24. Перемены

Холод, сковавший сердце, не отпускал меня до конца года. Казалось, он вышел за пределы моего отощавшего от стрессов организма, разукрашивая искрящимся снегом декабрь.

Почему-то получила то фото и сообщение, и первая мысль была — «какой же он огромный». И только потом до меня дошел смысл сообщения. Я думала, после того дня на заводе, глядя, как уходят из жизни самые родные и любимые мне люди, я испытала максимально сильную боль и отчаяние. Но накатившие чувства от его послания были не меньше, они были другими, но такими же уничтожающими желание жить. Я долго сидела на полу душа, смешивая слезы с падающими на лицо струями воды. И, кажется, даже тихонько выла, не справляясь с пульсирующей, режущей болью, охватившей с головы до пят.

Сава, ходы которого, как я считала, знаю наперёд, вновь сбил меня с толку. Я не могла понять, зачем он это сделал. Он же не получил ещё то, что хотел. Что за игру он ведёт? Вот так легко, поигравшись, он вернулся к прежней жизни, оставляя за собой бесконечную тоску и душераздирающую боль.

В институте первое время он меня игнорировал. А ближе к новому году принялся донимать меня чуть ли не каждый день находя способ выставить меня посмешищем.

— Одинокая девушка не желает познакомиться? Мой сосед лет восьмидесяти недавно овдовел. Как раз в твоём вкусе, Одиночка, — нёс он какую-то чушь, воспользовавшись тем, что я не успела достать наушники после лекции.

— Попробуй паштет, — намазанный толстым слоем кусок хлеба плюхнулся мне на парту. — А то Шерлок, гад, не ест, может, испортился?

— Слушай, а помоги с курсовой? А я тебе два билета на дискотеку «кому за пятьдесят» подгоню. Вип-места! Корвалол — free!

Он вел себя как обиженный ребенок. И понять причину я не могла. Удивляла ещё реакция Никиты Брауна, иногда, наблюдая за Савой, он неодобрительно качал головой, хмуря брови.

Одиночество и отчаяние иногда достигали высшей точки, и я лезла на крышу своей шестнадцатиэтажки по внешней пожарной лестнице, чтобы получить хоть какое-то подобие успокаивающих меня ощущений, появлявшихся у меня на скалах.

Стоя около шкафа, разглядывала шмотки, которые так ни разу и не надела. Да какого черта! Разозлилась я. Мне, может, жить осталось всего полгода, а я трачу время так бездарно. Ограничиваю себя во всем, ради чего? В отрыв уйти у меня, конечно, не получится, но почему бы не делать то, что хочется, не оглядываясь на других. И, вытряхнув содержимое шкафа, выбрала голубую рубашку с пуговицами, начинающимися на уровне ложбинки груди, темно-синюю юбку-карандаш чуть выше колена и колготки с полоской-имитацией кружева чулок на середине бедра, которая дерзко выглядывала из бокового разреза юбки при ходьбе или в положении сидя. Нанесла лёгкий макияж и, накинув не по погоде тонкое кашемировое пальто и надев сапоги на шпильке, поехала на лекции.

Единственное, с чем пока не готова была расстаться — наушники. Я по-прежнему не хотела их слышать. Никого.

Глава 25. Прогоняя отпусти

— Ты понимаешь, что так нельзя? — Ник снова пытался меня образумить. — Ты как собака на сене. Сам же всё решил. Ну не твоя она, — вновь рубанул он по сердцу, оставляя шрам. — Что ты издеваешься над ней? Ей и без тебя досталось. Отпусти или действуй. Лильки всё равно до конца января не будет, укатила под тропическим солнцем булки греть.

— Действуй, как же! Мне же мало было двухметровой ямы, я себе поглубже могилку выкопал. Да к тому же она несвободна, я часто того мужика вижу у её дома.

— У её дома? Грёбаный ты сталкер! Это вместо вечеров с друзьями за партией в покер или игры в бильярд? Каблук! А что она там всё время рисует?

— Схему какую-то. Одну и ту же всё время. А что?

— Ищу ваши общие интересы. Но схемы это больше мои с ней, — поиграл бровями «бывший» друг, ломанувшись по периметру квартиры в попытке избежать неминуемой кары.

— Ладно, давай думать, как исправить то, что ты натворил под командованием ревнивых тараканов в твоей башке, — как обычно, наваляв мне, предложил Ник.

— Может, пригласить её на Новый год с нами за город? — выдвинул идею Макс.

— Скорее всего, она будет с ним, — вновь поник я.

— Значит, выкрадем! — не унимался Макс.

— Не то всё это. Ладно, на каникулах придумаем, как пить надоест. У нас же всё-таки три… — и пристально посмотрев на Макса: — Нет, две с половиной головы, — вновь устремился в бег, теперь уже от Макса, Никита.

Выгнав друзей, опять поехал к её дому. Она никогда не закрывала шторы на кухне. И я мог часами наблюдать за ней. Когда она сидит с учебниками, ест или работает на компьютере, попутно что-то рисуя в альбом с красной обложкой, который я, наверное, уже узнаю из тысячи. Иногда подходя к окну, она разговаривала с кактусом, осторожно касаясь его колючек. Я частенько наглел и, пробираясь к кухонному окну заглядывал в комнату, когда она уходила спать, чтобы увидеть её, раздевающуюся перед сном или душем. Ага. Грёбаный сталкер. Помешанный на этой ненормальной Одиночке.

В последние дни перед Новым годом я иногда писал ей, сидя прямо перед окном:

«Поговорим?»

«Я идиот, прости…»

«Где найти прошлогодний снег?»

Она даже не брала в руки телефон. Хотя сигнал слышала, судя по взгляду, который на него бросала.

Но не открывала сообщения.

Иногда к ней приходил этот мужчина, иногда она вместе с ним уезжала. Но червь сомнения начал жрать меня. Я не видел между ними намеков на романтические отношения, скорее родственные. Хотя я знал, что у нее нет родных. Неужели я тогда ошибся или неправильно понял? Или они расстались и остались друзьями?

В последний учебный день перед каникулами мы с пацанами планировали отдых за городом, на даче Макса. Где-то между спором о количестве спиртного и будем ли брать с собой девчонок народ в аудитории загудел, привлекая наше внимание к девушке, вошедшей в двери.

Она шла, глядя перед собой, не замечая обрушившегося на нее внимания. Само совершенство. Я, конечно, знал, что она