Кому мы обязаны «Афганом»? - Аркадий Жемчугов

Как отреагировала на эту неординарную инициативу Захир-шаха Старая площадь — неизвестно. А ведь дальновидный и проницательный правитель Афганистана пытался предотвратить зарождавшуюся трагедию и пекся не только о сохранении традиционного нейтралитета своей страны, но и о дальнейшем развитии дружественных советско-афганских отношений. Об этом он и просигналил.

В своевременности и правильности высказанных королем предостережений нетрудно убедиться даже при относительно поверхностном ознакомлении с афганской действительностью тех лет.

Правоверные реагировали иначе

На пути новорожденной НДПА стояла преграда, преодолеть которую ей было не под силу. Преграда эта — мусульманское духовенство, с незапамятных времен занимавшее господствующие позиций в жизни афганского общества.

Низшие слои духовенства были представлены в кишлаках, где проживало почти девяносто процентов населения страны, муллами, которые всегда были тесно связаны, с одной стороны, с главами семей, кланов и племен, так сказать, со всей местной элитой, а с другой стороны — с простым людом, поскольку сами муллы почти поголовно вышли оттуда, из простого народа. Эта перемычка делала кишлак единым и неделимым целым.

Исполняя обязанности шариатских судей и толкователей Корана, строго следя за исполнением традиционных исламских обрядов и поверий, мулла, таким образом, предопределял полное неприятие жителями кишлаков любых попыток привнести извне в их жизнь чужеродные, непонятные и, главное, богохульные идеи коммунизма.

Городские служители культа, настоятели мечетей, преподаватели медресе и богословы учебных заведений проявляли себя в отличие от деревенских мулл достаточно мобильным в общественно-политическом плане средним слоем мусульманского духовенства, небезразличным к реформаторским идеям и течениям. По-иному вести себя они просто не могли, ибо их паствой были традиционные сословия горожан: торговцы, ремесленники, пауперы и т. д., — с которыми они ежедневно общались и у которых, с учетом текущих настроений «улицы», формировали единый взгляд на происходящее, разумеется, в строгих рамках извечных исламских ценностей, в духе непримиримости к всякого рода новшествам, способствующим распространению в обществе разврата, коррупции, атеизма и, конечно, коммунизма.

Высшая прослойка афганского духовенства: признанные в стране и за ее пределами богословы и правоведы, входившие в состав Совета улемов или занимавшие не менее престижные должности в государственных структурах, главным образом в органах судопроизводства, — также выступала гарантом незыблемости позиций ислама во всех сферах жизнедеятельности государства. О том, насколько враждебным было их отношение к НДПА, говорить не приходится. Особенно со стороны исламских фундаменталистов, которые в своей практической деятельности отнюдь не ограничивались одними лишь проповедями и нравоучениями, адресованными правоверным. Они активно использовали и другие формы борьбы за чистоту ислама, в том числе и нелегальные.

Одним из ведущих центров такой деятельности был Кабульский университет. В начале шестидесятых годов на двух его факультетах — богословском и инженерном — возникли первые в Афганистане кружки исламских фундаменталистов, члены которых раз в неделю проводили конспиративные собрания и обсуждали на них такие проблемы, как будущее государственное устройство Афганистана, традиционная роль ислама, программа и устав своей будущей организации и т. п. Кроме этого члены кружков негласно участвовали в антиправительственных митингах и демонстрациях, «даже руководимых коммунистами»,[76] с тем чтобы «отвращать демонстрантов от идей коммунизма».[77]

Общий настрой в кружках задавал профессорско-преподавательский состав. Верховодили же — на богословском факультете сам декан, профессор теологии Гулам Мухаммад Ниязи, а на инженерном — Гульбуддин Хекматьяр и Сейфуддин Насратьяр.

В 1969 г. оба кружка, «движимые духом совместной борьбы», объединились и образовали первую в стране исламскую фундаменталистскую организацию «Мусульманская молодежь», которая свою конечную цель видела в возвращении страны к «чистому» исламу эпохи пророка Мухаммеда и первых четырех «праведных» халифов. Во имя достижения этой цели провозглашалась непримиримая борьба с королевским режимом, который исказил ислам и открыл двери проникновению в Афганистан западной культуры и коммунистического влияния.

«Ни Восток, ни Запад, а коранический ислам!» Этим лозунгом декларировалась равноудаленность Афганистана от капитализма и социализма и приверженность «третьему», исламскому, пути развития.

Главным руководящим органом «Мусульманской молодежи» стал Верховный совет, а планирование текущей работы и контроль за ее осуществлением (демонстрации, митинги, распространение литературы и т. д.) взял на себя Исполнительный совет. Военная секция отвечала за вербовку военнослужащих и разработку планов вооруженных акций. Еще одна секция специализировалась на выявлении и ликвидации неисламских групп, их руководителей и активистов.

Первейшей же задачей всей организации считалось расширение сферы ее деятельности во всех без исключения слоях афганского общества, во всех районах страны, привлечение в свои ряды максимально возможного числа сторонников. Новые ячейки «Мусульманской молодежи», как грибы после дождя, появлялись в государственных и общественных структурах, в армии и молодежных организациях. «Членом организации может стать каждый мусульманин, независимо от национальности, социального положения и языка, стремящийся вырвать страну из когтей коммунизма и колониализма»,[78] — говорилось в одной из секретных инструкций «Мусульманской молодежи».

Одновременно предписывалось вести эту работу крайне осторожно, с соблюдением необходимой конспирации, но действовать наверняка, «чтобы революция смогла пустить корни».[79] Регулярно проводя у себя дома секретные инструктажи актива организации, Г. М. Ниязи неизменно подчеркивал: «До созревания революции, до наступления поворотного момента — не спеши, ищи центры силы и опорные пункты, используй их для борьбы против разврата и порока».[80] И это приносило свои плоды.

Установив доверительные отношения с неким Менхаджуддином Гахизом, «Мусульманская молодежь» превратила издававшуюся им газету «Гахиз» в свой печатный орган. Более того, при газете был основан кружок, члены которого развернули активную деятельность в близрасположенных мечетях и медресе, пополняя ряды организации.

А книжная лавка-библиотека, принадлежавшая выходцу из Герата моуляви Фейзани стала активно использоваться «Мусульманской молодежью» для распространения исламской литературы и агитации среди мулл, торговцев и ремесленников, посещавших расположенную рядом известную мечеть Поли Хешти.

Набирая, таким образом, силу, фундаменталисты становились все более агрессивными и заявляли о себе при каждом удобном случае.

Так, Г. М. Ниязи, используя свое положение декана богословского факультета, добился разрешения организовать при Кабульском университете Центр исламских исследований. Более того, он настоял на том, чтобы на приемных конкурсных экзаменах в университет в качестве обязательных были включены вопросы по истории ислама и исламской литературы. Обосновал он это следующим образом:

«Мы живем в мусульманском Афганистане, здесь не западное общество, в исламе наука и религия нераздельны. Это разложившаяся западная культура отделяет науку от религии… Бюджет университета оплачивается обездоленными крестьянами и бедным народом. Они не желают, чтобы религия, за которую они платили ценою крови, была исключена из учебных центров. Те, кто не знаком с собственной религией, не должны допускаться в Кабульский университет».[81]

У «Мусульманской молодежи» были два врага — НДПА, но еще раньше, — королевская власть. Кто из них считался главным — сказать трудно. У малочисленной, еще «физически» неокрепшей НДПА — крайне опасная идеология, предполагавшая абсолютно неприемлемое для мусульманина государственное устройство. У деградировавшей, морально разложившейся королевской власти — достаточно сильная армия и органы правопорядка.

Так рассуждали фундаменталисты, разворачивая борьбу на два фронта.

В апреле 1970 г. НДПА выпустила на двенадцати полосах специальный юбилейный помер своей газеты «Парчам», целиком посвященный 100-летию со дня рождения В. И. Ленина. Первую полосу венчали аршинные слова «Слава Ленину!». Остальные были заполнены фотографиями вечно живого вождя мирового пролетариата. А текстовки к фотографиям пестрели такими эпитетами в адрес юбиляра, какими мусульмане награждают разве что пророка Мухаммеда.