Лохless. Повесть о настоящей жизни - Алексей Швецов

– И ярко-красные волосы? И пирсинг по всему фейсу?

– Да. Ты его знаешь?

– Нет. Впервые слышу о нем. Продолжай.

– …цветом, — продолжаю я.

– Что «цветом»?

– Бородка, говорю, синим цветом покрашена.

– Заманчиво!

– Синяя бородка?

– И бородка, и предложение… — Влад снова нервно закуривает. — Все, что Сашка делает, приносит деньги. У него нюх на это. Бильярдная на четыре этажа, все виды бильярда, включая карманный. Определенно, проект стоящий! Ты-то уже решил? А Серег?

– В принципе да… — Я тупо улыбаюсь и киваю головой.

– С одного бока вроде замануха, а с другого… не мешало бы поразмыслить.

– Влад, тут особо долго думать не стоит. Либо ты в шоколаде, либо шоколад в тебе. Сказать «НЕТ» — это все равно, что страдать от поноса и не пользоваться туалетной бумагой. Скажи «ДА» — и через полгода, чувак, — произношу я внутриутробным эрогенным голосом, — мы станем красивыми и знаменитыми. Как братья Гримм. Реально.

– Как братья Гримм? — довольно улыбается Влад.

– Даже круче!

– Клево! — Оргазмирующие глаза Влада мечтательно вперились в потолок. — А кто эти братья Гримм?

– Об этих парнях слышали только читатели глянцевых журналов без картинок.

– А какие им деньги предпочтительнее? Кеш их устроит? Или другая формула им подойдет, то есть «товар — деньги — товар»?

– Я пока не в курсе. Надо ехать, помещение глянуть. Бумаги посмотреть на месте. На месте надо все вопросы решать! Ну, чё? Надумал? Давай так, amigo-stooge (англ. stooge — партнер комика), я пойду в туалет, бумагу вашу протестирую, только без сюрпризов, а когда вернусь, то буду готов услышать твое твердое «ДА»!

Я захожу в туалет и плотно прикрываю за собой дверь. Потом подхожу к писсуару и верчусь, внимательно поглядывая по сторонам. Мне почему-то кажется, что сейчас непременно откроется дверь, кто-нибудь войдет, станет, как водится, рядом и будет пялиться на то, как я мочусь. От картины, нарисованной в моем воображении, мне становиться печально и некомфортно.

Я отхожу от писсуара и, не сбавляя напора струи, перехожу в кабинку. Здесь воспоминания играют со мной злую шутку. События в клубе «The country of fools» клаустрофобическим туманом жалят меня в самое сердце. Из-за страха вновь увидеть трех ментов я забываю то, ради чего, собственно, и пришел в туалет. Теперь у меня появляется новый комплекс — «туалетный синдром». Самое время обратиться за помощью к психологу. А учитывая навязчивые сны, перебрасывающие меня в другую реальность, с визитом следует не затягивать.

Слышал, что есть такой доктор Курапытов. Этот чудо-специалист лечит любые перманентные фобии. Берется за самые безнадежные случаи по любым вопросам. Проблемы семьи, здоровья, воспитания детей, заговора, приговора, приворота, отворота, сглаза, с уха всемогущий доктор решает на раз-два. Реально! Недавно смотрел телевизионную программу с его участием. Доктора Курапытова просят помочь человеку, страдающему боязнью выходить на улицу. «Как преодолеть свой страх?» — спрашивают доктора. И только глубокое знание человеческой натуры, присущее Курапытову, тонкое чувствование глубин подсознания и тайн психики позволяют ему найти правильный подход к этой непростой проблеме. «Надо преодолеть свой страх», — авторитетно советует он. Появится немного свободного времени — обязательно запишусь на прием к этому замечательному психотерапевту. Но пока я не имею возможности побеседовать с известным врачевателем душевного здоровья, и, чтобы как-то заменить общение со светилом психиатрии, я тупо курю. Как ни странно, этот нехитрый способ помогает.

Мой блуждающий взгляд касается рулона туалетной бумаги, прикрепленного к стене. В голове почему-то рождаются ассоциации с психотерапией, и мне становится смешно.

Пришло время возвращаться в кабинет к товарищу. Я бережно прячу предмет своей мужской гордости в штаны, аккуратно, чтобы ничего не прищемить, застегиваю молнию на брюках, бросаю недокуренную сигарету в унитаз и выхожу из туалета.

– Здравствуйте, вы по какому вопросу? — слышу я, проходя мимо секретарши Влада.

Бегающие белки за стеклами ее очков начинают меня реально раздражать.

– Я к Владу.

– Вы записаны?

– Мало того что записан, я еще и закакан, — отвечаю я ей и молча скрываюсь за дверью.

К моменту моего возвращения мечущийся от возбуждения Влад посшибал все кресла в кабинете.

– Слушай, — спрашивает он меня, — партнер, бля, а сколько бабок лично мне надо внести?

По этому вопросу я справедливо сужу, что мой друг одной ногой уже принял правильное решение.

– Чувак, половина от ста шестидесяти тысяч это сколько?

Влад прикидывает на калькуляторе:

– Порядка восьмидесяти тысяч, ну или около того.

– Ну вот. Значит, восемьдесят тысяч — и мы в равных долях. Врубился?

– Круто! — соглашается Влад.

– Это просто здорово! И все у нас с тобой гламуризуется в этой пропахшей дерьмом жизни, — подытоживаю я.

– Теперь недурственно своими глазами оценить помещение и бумаженции посмотреть.

– Конечно, — соглашаюсь я.

– Во сколько чухнем на место будущих побед?

– Давай ориентируйся на полвосьмого. Я с Сашкой созвонюсь, уточню и тогда тебе перезвоню окончательно.

Тепло простившись с Владом, я направляюсь к лифтам. По дороге и у самого лифта я беспрестанно оглядываюсь. Как говорится, обжегся на молоке — теперь дую одну водку. Моих новых знакомых — Кощея и Макса — в поле зрения не обнаруживаю. В подошедшем лифте два пассажира. Справа от входа сногсшибательная девушка в обтягивающем, как перчатка, платье с умопомрачительным декольте. Сказать о ней, что она безмерно сексуальна, означало бы ничего не сказать. Девушка настолько эротична/сексуальна что хочется нажать на кнопку стоп и со всей присущей мне страстью пылко накинуться на нее. Но от подобного шага меня сдерживает присутствие в лифте еще одного пассажира. Скромно прижавшись спиной к задней стенке лифта, стоит худой чувак в очках. По его одежде и «ученой» бородке я безошибочно определяю, что это — самый типичный ботаник. Его пожирающий взгляд направлен на девушку/ красавицу. Глазами, кажущимися огромными из-за очков, ботаник скользит по телу девушки. Он по-юношески краснеет, а по давно забытой эрекции видно — очень ее хочет.

Где-то на середине пути чувак вспоминает, что он не только ботаник, но и просто мужик. Глаза его сверкают первобытным блеском, впалая грудь расправляется, наливаясь воздухом. Мне начинает казаться, что сейчас он преодолеет свой ботанико-панический страх перед противоположным полом и его руки заключат девушку в жаркие объятия. Он даже приоткрывает рот для того, чтобы сказать ей какую-нибудь банальность. Но ничего этого не происходит. Взгляд снова тускнеет, плечи вяло опускаются, а грудь — сдувается. Видимо, он осознает, что все это — бесперспективный тупизм, что никакой он не мачо, а элементарный старпер — душой и телом. Рот его вяло закрывается, вероятно, вспомнив поговорку про халву: «Сколько ни говори: „Халва, халва", — а он все равно на полшестого».

Лифт благополучно доезжает до первого этажа. В его открытые двери вываливаем втроем. Впереди девушка, за ней трусит ботан, следом плетусь я. На выходе из здания наши пути/дороги расходятся. Классная телка, осознавая свою красоту и наверняка зная себе цену, нарочито медленно, как в замедленном кино, соблазнительно покачивая бедрами под волнующе-обтягивающем платьем, скрывается меж припаркованных машин. Ботаник останавливается, чтобы с высоты мраморной лестницы бросить прощальный взгляд на сногсшибательную красотку и полностью осознать свою ничтожность и узкие рамки, за пределы которых он никогда не осмелится выйти. Я стою так, чтобы видеть их обоих. Стою и думаю, что это замечательный пример нашей инертности и перманентного страха перед чем-то новым, перед своим Рубиконом.

Сколько раз в жизни мы вот так же, увидев кого-то, расправим крылья, приоткроем рот, чтобы заговорить, но потом вдруг резко занижаем планку, гасим тот самый волшебный импульс, рожденный свыше, и проходим мимо. Мимо судьбы, мимо себя и мимо жизни. Может быть, я не такой, как все? Может быть, так и должно быть? Порой мне кажется, что я вместе со всеми следую по магистрали на большой скорости. Все мы дружно несемся к одному — к финалу, к концу. Только я еду задним ходом. Мне трудно маневрировать в потоке машин. Мне приходиться выворачивать голову, чтобы не врезаться. Мне сложно сохранять общий ритм. И я, преодолевая эти трудности, еду со всеми, потому что двигаться наперекор потоку еще сложнее или почти невозможно.

Чтобы не стать похожим на очкастого бородача, я достаю сотовый и набираю номер Санька.

– Алло, кто это?

– Привет, Сань, как дела? Не узнал?

– Как не узнать? Узнал, естественно. Я в норме. А ты где? Ты же к девяти собиралась приехать?