Незамеченное поколение - Владимир Варшавский

«Нельзя создавать больших организаций — они всегда проваливаются. Несколько верных людей могут делать чудеса. Семь студентов когда-то присудили к смерти царя Александра II и они убили его»[32]).

В любопытной статье «Нужна боевая организация»[33]) И. Соколов вспоминает о Каляеве:

«Можно с осуждением относиться к партии социалистов-революционеров, облегчивших в свое время путь большевикам, но нельзя к могиле Ивана Каляева подойти, не сняв шляпу. А он был членом БО. Он жил по подложному паспорту, выслеживал свою жертву, а его преследовала полиция.

Совершив свое дело, Каляев не бросился бежать; хотя мог это сделать, а здесь же, у тела убитого им великого князя он опустил забрало конспирации, стал самим собой, не уклонился от наказания. Наоборот, он отказался от предложенного ему помилования.

В партии социалистов-революционеров были люди, готовые жизнь отдать за свою идею, и была сильная организация «с подложными именами, квартирами, подкопами, слежками». Благодаря этим двум главным условиям эсеры могли осуществить тот самый страшный для власти «центральный террор», с которым не могло не считаться русское императорское правительство и которого так безумно боятся большевики».

В первом параграфе своего знаменитого «Катехизиса революционера» С. Нечаев говорит:

«Революционер — человек обреченный. У него нет ни своих интересов, ни дел, ни чувств, ни даже имени. Все в нем поглощено единым исключительным интересом, единою мыслью, единой страстью — революцией».

Этот параграф невольно приходит в голову, когда перечитываешь теперь старые газеты солидаристов. Почти всегда на первой странице большими буквами призывы к героизму:

«Стыд тому, кто в эти решающие годы, уйдет в личную жизнь».

«Служить России — забыть себя».

«Отважные найдут пути борьбы».

«Сейчас время, когда пора проснуться героизму и подвигу».

«Страничка Агитатора-инструктора» № 5 дает указания как вести борьбу в России:

«1. Организацией — система разрозненных пятерок и троек, цепь незнакомых друг с другом борцов.

2. Пропагандой — показать другим, что народ — сила.

3. Террором — система казней должна убрать наиболее вредных для Национальной Революции людей.

Все виды работы должны вестись отдельно, совершенно самостоятельными группами. Этого требует конспирация».

В листовке, предназначенной для распространения в России, указывались лица, подлежащие уничтожению в порядке «центрального террора»:

«Сталин, 6 Кагановичей, Финкельштейн-Литвинов, Берия, Коссиор, Межлаук, Ягода, Постышев и др. стали нашими «вождями», вождями 170-миллионного народа».

Далее перечисляются: «Генрих Ягода (Гершель), Яков Саулович Агранов (Сорензон), Всеволод Балицкий, Дерибас, Прокофьев, Станислав Реденс, Леонид Заковский…»

Список заканчивается восклицанием: «Стыд и позор нам — русским сыновьям нашей Родины, если они доживут до естественной смерти»[34]).

История довоенной деятельности Боевой организации НТС до сих пор в точности неизвестна. Никаких документов, никаких воспоминаний не было опубликовано. О конспиративной работе в России в солидаристской печати тех лет, естественно, говорилось только в самых общих выражениях:

«Наш Союз создал большое дело борьбы за Россию. Наше национально-революционное политическое движение — реальная сила, идейно противостоящая коммунизму.

Наши летучки в Москве… Наши ячейки созданы и работают в самом сердце России… (Это не наше преждевременное и неосторожное заявление, а сообщение советской власти). Наша литература обслуживает уже революционную работу на Родине, вводит нашу идеологию в борьбу населения с властью»[35]).

В другом номере:

«Короткое сообщение московского радио:

«Захвачено в Москве 8 диверсантов Национально-Трудового Союза нового поколения. У них найдены программы и летучки Союза».

Время от времени печатались также фотографии членов движения, перешедших границу и не вернувшихся. О том, как они погибли и через какие мучения прошли перед смертью, мы можем только догадываться. Большей частью это совсем еще молодые люди. Из коротких памяток, написанных их товарищами, трудно почувствовать индивидуальные черты каждого из них, но общее впечатление очень благоприятное. Привожу заметку, посвященную памяти Петра Ирошникова.

В № 61/3 «За Родину», Перфильев пишет:

«Мы вместе покинули берега Родины… Посьет, Глизан, Сеул, Мукден, Шанхай — наконец, Югославия, где мы окончили корпуса и поступили в университеты.

Было много холодных и голодных дней. В эти дни Петька Ирошников всегда оставался все тот же; снимал последнюю рубашку и делился последним куском хлеба.

Когда мы создавали Союз, было очень трудно. Над нами много смеялись и даже травили; он никогда не падал духом и всегда бодро и жизнерадостно шел впереди всех, заражая и увлекая своим примером других.

…Как сейчас помню один из наших разговоров. Мы шли с купанья на Саве в клуб на очередное наше собрание в среду и мечтали… Тогда Петр Иванович Ирошников сказал мне слова, горечь которых особенно врезалась в память: «А знаешь, Гошка, когда я уйду в Россию, вам будет легче, над нами не будут смеяться, никто не будет называть нас «национальными мальчиками», да и денег в Союз будут давать больше».

…Старые члены Белградского отделения хорошо помнят его работу в Союзе и Союз никогда не забудет своего члена Петра Ирошникова — бедного студента, продавшего на полтора месяца свои студенческие обеды для проведения Второго съезда Союза.

Олицетворение молодости, здоровья, русской жизненной силы — Петр Иванович подолгу и часто разговаривал со мной и со своим лучшим другом — председателем Союза, В. М. Байдалаковым — иногда о порядке союзной работы, а часто просто по душам, о роли и значении молодежи, о Союзе, о задачах, идеях и идеалах Союза. И, уходя, Петр Иванович оставил нам свой высокий завет — завет безграничной веры в русский народ, завет веры в наши силы — силы русской молодежи.

Он не вернется, — пал За Родину».

Даже те, для кого неприемлемо фашистское обличив раннего солидаризма, должны признать, что Петр Ирошников и другие погибшие его товарищи были настоящими «орденскими» людьми. Думая о их героической и, вероятно, напрасной смерти, хочется повторить приведенные выше слова Соколова о Каляеве: нельзя подойти к их могилам, не сняв шляпы и не почувствовав глубокой жалости и печали и вместе с тем восхищения перед ПОДВИГОМ этих молодых героев, ничего для себя не хотевших и беззаветно отдавших жизнь за Россию и за свою идею.

Большинство этих мальчиков-героев стало жертвой предателей и провокаторов. «Революционная деятельность всегда сопровождалась провокацией, как война шпионажем и изменой», — писал М. Георгиевский. Эмигрантские опыты конспиративной борьбы сопровождались провокацией еще в большей степени, чем работа прежних революционеров. Достаточно вспомнить «Трест», Якушева, Опперпута, увоз Савинкова, похищение генерала Кутепова, Миллера и т. д., и т. д. С провокацией солидаристам пришлось столкнуться еще в самом начале своей работы «на ту сторону».

В 1933 году официальный орган солидаристов «За Родину» (№ 21) предъявил прямое обвинение в провокации барону Л. Н. Нольде, члену «Братства Русской Правды» и сотруднику разоблаченного агента НКВД Кольберга.

«На основании писем, документов и сведений, находящихся в его распоряжении, Исполнительное Бюро извещает Отделы и отделения Союза, что барон Л. Н. Нольде односторонне осветил свою деятельность. Исполнительное бюро ставит ему в упрек то, что он и по уяснению себе провокаторской деятельности Кольберга (секретарь Братства, бывший военный судебный следователь, а затем агент НКВД) — в сентябре 1932 г. продолжал добиваться от Исполнительного Бюро денег и полномочий на работу в октябре того же года, и, во-вторых, то, что он, имея несколько раз к тому возможность, не открыл Исполнительному Бюро двойственность своей игры. Кому-то из нас надо было доверить, иначе зачем же было втягивать нас в общую работу».

К этому заявлению, в том же номере «За Родину» генеральный секретарь Исполнительного Бюро М. Георгиевский добавил следующее:

«Работа ГПУ… а исполнители сплошь и рядом из нашей среды, часто из кругов с хорошими традициями… Удивляться нечего, ибо нищета и крушение идеалов должны были сделать человека еще беззащитнее перед соблазнами денег и «карьеры»… В этом отношении так характерна последняя по времени провокация Братского отдела в Риге.

Барону Нольде, члену Братства Русской Правды, поступившему на службу в ГПУ, последнее дает задание не Братство спровоцировать, а вступить в Национальный Союз нового поколения, вызывать его на активную борьбу и перевести всю активную работу на себя.