Звенья одной цепи - Юрий Артемьев

за время поездки ноги. Но мой спутник тут же сделал мне жест, чтобы я побыстрее зашёл в дом. Пришлось подчиняться.

А в доме я увидел того, за кого меня Богомир выдавал всю дорогу. Оказалось, что у него действительно есть сын, и он реально немой с детства. Кстати и зовут его именно Александар. Так что легенда про немого сына Богомира прикрывала меня всю дорогу почти вполне легально.

Парень, примерно моего возраста, изучающе смотрел на меня. Ну а я в свою очередь изучал его. Но длилось это недолго. Я улыбнулся и протянул ему руку с раскрытой ладонью. Поломанная кисть уже давно меня не беспокоила, а ладонь у меня была просто туго забинтована. На удивление, рукопожатие парнишки оказалось крепким. Наверное, сказывается постоянная помощь отцу по хозяйству. Городские мальчики такого же возраста из моего прошлого будущего не такие крепкие, даже если усердно занимаются спортом.

— Имамо ли шта за ручак? (серб. У нас есть чем пообедать?) — спросил Мирко у сына. То кивнул и убежал.

— Сейчас пообедаем. — сказал он уже мне.

— Я обеими руками только «За».

* * *

Вот мне всегда нравилась балканская кухня. Много мяса, сытный суп, вкусный хлеб.

После обеда я всё-таки спросил у хозяина дома: «Что же дальше?» Но снова не получил никакого вразумительного ответа. Ведь брошенная вскользь фраза: «Иди отдыхай пока!», не даёт никакой информации для размышления. Впору уже, как Штирлицу, разложить на столе бумажки и пытаться догадаться: «Ху ист кто? и Ху ист где?»

А может, как в далёком детстве взять карту, а ещё лучше глобус, и путешествовать виртуально, разрабатывая вероятные маршруты.

Когда не знаешь что делать, лучше всего отсыпаться. Это старая солдатская мудрость. Ведь, хрен его знает, где и когда удастся выспаться в следующий раз, и удастся ли вообще?

* * *

Спать всё время невозможно. И Мирко это понимал. Поэтому он согласился отпустить нас с тёзкой на море. Пляж был довольно-таки каменистым. Но я человек простой, и не такое видел. Похожий пляж я видел однажды в Крыму, возле населённого пункта тоже со смешным для русского уха названием Сукко.

Мой сербский тёзка плавал не хуже дельфина. Я сперва не хотел мочить бинтовую повязку на руке. А потом плюнул, и тоже присоединился к сербскому мальчишке.

Потом, когда мы валялись на камнях, греясь на солнышке, я размотал мокрый бинт и выбросил его. Рука уже давно меня не беспокоила, но я не знал, зажил ли перелом окончательно или…

Рука под повязкой была бледной на фоне остальной загорелой кожи. Я вспомнил, как когда-то пошутил над Анечкой из-за похожей проблемы… Вот оно подтверждение того, что закон бумеранга работает исправно. Недаром древние говорили, что всякое слово может вернуться обратно к тебе. Что-то такое я слышал в легендах про ведьм. Они, насылая на кого-то проклятия, каким-то образом старались защитить себя от обратки… Ну да ладно… Надеюсь мне ни прилетит обраточка за то, что ведьма Жанна сгорела в машине. Может не зря колдунов и ведьм сжигали на кострах злые инквизиторы?

Я разминал кисть, но она по-прежнему была немного «деревянной». Ничего… Терпение и труд…

Жаль, что Александар немой. Я видел, что ему интересно было бы пообщаться со мной, но… Язык жестов я не знал, а он, как мне кажется, не знал русского языка. Так мы и валялись на солнцепёке, как две, выброшенные на берег рыбки… Молча.

* * *

Вечером мне удалось поболтать с Мирко. Я в основном спрашивал про жизнь в Югославии. Но разговор как-то сам собой скатился в политику, и конечно же плавно перешёл в проблемы национального вопроса в Социалистической Федеративной Республике Югославия. Богомир пояснил, что он серб, а проживая здесь, в Опатии, постоянно сталкивается с негативным отношением местного, преимущественно хорватского населения.

Я его слушал, а сам думал о том, что не пройдёт и двадцати лет, как тут начнётся война всех против всех. И Великая Югославия рассыплется как карточный домик на много разных государств. Как впрочем и Советский Союз.

— Я чувствую, что скоро будет война. — неожиданно высказал своё мнение Богомир.

— Почему ты так думаешь?

— Тито не любит сербов. Усташи по-прежнему мутят воду. Да ещё и албанцы… Они плодятся, как кошки. А потом скажут, что сербов мало… Сербы всегда страдают, когда в Европе война…

— А почему Тито не хочет дружить с Советским Союзом?

— Он со Сталиным поругался…

— Но Сталина давно уже нет.

— А Тито — есть…

— Россия вас не бросит в беде. И в первой и во второй мировой войне русские и сербы были заодно.

— Я знаю. У нас даже есть поговорка такая есть. «Нас и руса 200 милиона, нас без руса пола камиона.» Если перевести на русский, то будет так: «Нас с русскими — 200 миллионов, а без русских — полгрузовика».

— А почему ты живешь здесь, а не в Сербии?

— Моя жена Милица… Она была местная. Умерла, когда родился Александар. Её могила здесь.

— Я думаю, что лет через десять тебе всё же лучше будет уехать отсюда.

— Кто знает, что будет через десять лет?

— У меня иногда бывает предчувствие. Так вот, оно мне говорит, что и двадцати лет не пройдёт, как Югославия распадётся на отдельные части. Словения, Хорватия, Босния, Сербия… А может и на более мелкие куски. Ты можешь мне не верить, но пройдёт немного времени и ты вспомнишь мои слова.

Мирко смотрел на меня очень серьёзно. Недоверие, гнев, удивление… Всё было в этом взгляде.

— Но ты можешь и не верить мне. Мало ли что болтает глупый русский мальчик.

— Ты знаешь… А я тебе верю. Я и сам уже думал на эту тему… А теперь понимаю, что мои и твои мысли идут в одном русле. Но это же надо всё бросить здесь, чтобы начать новую жизнь на новом месте…

— Ты можешь уехать в Италию или в Америку.

— Кому мы там нужны, Саша?

— Не знаю. Едут же люди.