Разговоры по душам - Мэй Сандра

Итогом этой морозной ночи стало ознакомление с пятью без малого произведениями Триш. Остальные диски лежали в спальне, а туда Мэтт не сунулся бы даже под угрозой немедленной ликвидации. Он боялся, что Триш-Миранда все еще ждет его появления.

А под утро ему вообще приснилась Сэнди, она улыбалась и что-то хотела ему сказать, но Брюс не слышал, что именно, и потому расстроился. Ночевать на морозце ему приходилось и раньше, что такое простуда, он сроду не знал, а Бонус согревал ноги не хуже печки. В общем, ночевка была вполне сносной. Зато пробуждение…

Странно, как все меняется. Еще вчера утром ему хотелось смотреть и смотреть на черноволосую стройную женщину с изумленными серыми глазами, а сегодня при виде Триш-Миранды у себя на коленях он едва не заорал в голос.

Надежды, что к утру она придет в себя, быстро растаяли. Видимо, внутренняя Миранда в Триш тоже отдохнула и набралась сил. Во всяком случае, шла она очень бодро, а уж замечание насчет свадьбы…

Тут надо прояснить вот что.

Конечно, эротические сцены он пропускал. Не тот уж возраст, как говорится, чтобы порнушкой баловаться. Однако ознакомился с парочкой, так сказать, чтобы просто иметь представление.

Выводов было сделано несколько. Во-первых, если Миранда все-таки сумеет добраться до своего Брюса — Мэтт даже за эти два дня просто умрет от полового истощения. Суперагенты занимались ЭТИМ всегда, везде и в любую свободную минуту, в перерывах быстренько успевая расправиться со злодеями и спасти мир. Собственно, благодаря обилию этих сцен Мэтту и удалось осилить пять книг за ночь.

Во-вторых… чертовка Триш очень хорошо писала, это факт. Уже после первой ознакомительной сцены Мэтт слегка вспотел и стал оглядываться по сторонам с несколько блудливой улыбкой, хотя это была явная глупость, увидеть его никто не мог, а уж понять, что он слушает, тем более.

В-третьих… ну конечно, она не девственница и даже, скорее всего, не та скромница, какой ее, Триш, привыкли видеть. Анатомию и физиологию она знала отлично.

Теперь Мэтт хорошо узнал и своего литературного двойника, Брюса Хоука. В принципе, определение «красивый, блудливый кобель», данное ему Мэттом в разговоре с Сэнди, подходило как нельзя лучше. Дамочки в первых двух романах так и сыпались к Брюсу в койку, а Миранду он оставлял на сладкое. Портрет Брюса действительно напоминал Мэтта, разве что замечание насчет телосложения «как у греческого бога» Мэтт опустил бы. И о самом страшном.

Тут Мэтт не выдержал, хохотал до упаду.

Видимо, в какой-то момент автор понял, что при такой частоте и интенсивности половых связей Брюс Хоук просто-таки обречен рано или поздно на отцовство — и решил сделать секс в книжках безопасным до предела.

Некоторую часть своей мужской гордости, а именно левое яичко, Неотразимый Брюс потерял в третьем романе под названием «Вознесение в бездну». События развивались стремительно. Кровавый маньяк Флери, неоднократно убиваемый на страницах романов Триш, а потом восстающий из ада не хуже иного призрака, сумел пробраться в неприступный шотландский замок Миранды и Брюса, взял в плен верных слуг — садовника и экономку — и принялся их жестоко пытать, а потом еще и подложил бомбу в подвал. Разумеется, Миранда и Брюс подоспели вовремя, чтобы спасти верных слуг, но разминировать здание уже не успевали. Миранда унесла на плече бесчувственную экономку, Брюс — окровавленного и бесчувственного садовника, и вот тут-то, когда они практически оказались в безопасности, Миранда вспомнила о своей ручной игуане.

Брюс, видя горе своей боевой подруги, рванул обратно, пробежал — по прикидкам Мэтта — за две минуты километров пять, ворвался в дом за несколько минут до взрыва, нашел перепуганную игуану (чистая брехня, они ничего не боятся) и сунул ее в карман. Потом пришлось прыгать из окна, переплывать бурный поток — словом, ничего удивительного, что игуана с перепугу вонзила свои слегка ядовитые зубки в то, что попалось ей, так скажем, в первую очередь. В левое яйцо героя.

Мэтт хохотал, вытирая слезы с глаз и одновременно страшно жалея незадачливого суперлюбовника. Мало того, что это должно быть дико больно — это же еще и совершенно, то есть начисто лишено героизма!

Только женщина могла придумать подобную чушь!

Как ни странно, после этого эпизода дело пошло совсем хорошо, и Мэтт теперь вполне живо представлял себе Брюса Хоука. Как и ожидалось, ничего общего у них с Брюсом не было.

Мэтт в жизни не отличил бы «беретту» от «глока», понятия не имел, как обезвреживают бомбы, а о восточных единоборствах знал лишь то, что сумел почерпнуть из фильмов с участием Джеки Чана. Водить машину, ясное дело, умел — но на самолете летал всего один раз, как пассажир, и один раз в качестве второго пилота — на фанерной этажерке дядюшки Хью, при помощи каковой дядюшка Хью осыпал свои сельскохозяйственные угодья удобрениями. Компьютерные технологии Мэтт освоил на уровне «вилку в розетку, потом нажать вон ту красную кнопку и ждать, пока на экране не появятся буковки». Подслушивающие устройства ассоциировались у него с тараканами. В предметах антиквариата он не разбирался вообще. Растить кривой и чахлый бонсай в фарфоровом горшочке ему и в голову не пришло бы, учитывая, что всю жизнь его окружали тысячи гектаров настоящего леса. Вегетарианцы у него находились на одном уровне с язвенниками и диабетиками — в том смысле, что Мэтт подозревал: никто по доброй воле и без медицинских показаний не откажется от хорошего куска мяса, предпочтя ему бледные ростки чего-то склизкого и тертую морковку. Выпить… ну пить он и сам не любил, но почему же не пропустить стаканчик винца долгими вечерами у камина? Или не хлопнуть джина, если замерз, пробираясь через сугробы?

И никогда, никогда в жизни Мэтт не стал бы подвергать риску самое дорогое, что есть у каждого мужчины, чтобы спасти ручную игуану своей любимой женщины. Точнее он вряд ли смог бы полюбить женщину, у которой есть ручная игуана. Не то чтобы он боялся пресмыкающихся, просто не любил. Сильно не любил.

Итог выходил неутешительным. Поскольку несовпадение было таким всеобъемлющим, в этот уик-энд ему придется изображать всего лишь того самого «красивого, блудливого кобеля». Как при этом увернуться от объятий Миранды Секстон — предстояло обдумать отдельно. В конце концов, Сэнди обещала его спасти!

Мэтт вспомнил полуобнаженную девичью фигурку, едва прикрытую полотенцем, и улыбнулся. Сэнди и в самом деле напоминала эльфа. Маленькая, рыжая, с озорными зелеными глазами и веснушками на носу…

— Келли, должно быть, уже встала, так что после завтрака мы сядем втроем и разработаем подробную стратегию…

Голос Миранды-Триш вернул Мэтта в действительность, и он тихонько вздохнул. Насчет стратегии она говорит уже в сто пятьдесят восьмой раз, а что это такое — сама не знает. Бедняга Триш! Заблудиться в собственном романе и превратиться в женский вариант сержанта морской пехоты!..

Входная дверь распахнулась, и на пороге возникла румяная со сна Сэнди. Она изумленно вытаращила глаза и уже открыла рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент Миранда резко развернулась к Мэтту, обвила руками его шею и припала к его губам в страстном поцелуе. От неожиданности Мэтт ответил, и вот они стояли, все втроем: вспыхнувшая и разом погрустневшая Сэнди, ошалевший от неожиданности Мэтт с вытаращенными глазами и накрепко запечатанным ртом и сладострастно стонущая у него на шее Триш.

Потом раздался громкий стук, и что-то увесистое упало на каменные плиты дорожки.

Пистолет. Черный, большой, чертовски настоящий пистолет. Он выпал из-за пояса Триш.

Миранда-Триш с неудовольствием оторвалась от губ Мэтта, подняла пистолет и ловким движением передернула затвор, проверяя, все ли в порядке.

— Извини, милый. Безопасность прежде всего.

Мэтт окаменел. Вот сейчас бы проклятая железяка случайно выстрелила… и Мэтт приобрел бы полное физическое сходство с Неотразимым Брюсом!