Постижимое - Арсений Долохин

мне легкое, вдохнувшее в последний раз. Нащупав его рядом с собой, я зажег экран. Была ночь. В привычной неразберихе просроченных оповещений и новостей я различил сообщение от неизвестного абонента, причем уже второе по счету.

В первом сообщении говорилось: «Ты где?».

Во втором — «Помоги».

Я внимательно рассмотрел каждую цифру номера и понял, что это был не мужчина в очках. Палец нерешительно завис над пустым ответным облаком. Третье сообщение опередило мои некрепкие намерения. Из него я понял, что мне писала одна из подруг и что она не может найти вторую.

Перечитав все три сообщения, я сел на кровати и оглядел спальню. Темнота не становилась прозрачнее, как это бывало всегда. Я ответил, что могу приехать, ничего лучше на ум не пришло. Подруга с неизвестным цветом волос, как ни странно, передала мне адрес. Я включил свет и полез в шкаф за курткой; взгляд сам по себе задержался на двух свернутых кусках черной ткани. Вынув нижнюю футболку, которую еще ни разу не носил, надел ее вместо рабочей, в которой заснул на кровати, накинул сверху куртку и пошел обуваться. Уже ворочая ключом в трескучем от старости замке, вспомнил про такси, которое забыл вызвать. Машина нашлась быстро, но попросила неприлично много денег. Выйдя на улицу, я невольно поежился: черно-белая ночь обдала меня своим холодным дыханием с ног до головы.

Адрес из четвертого сообщения был мне совершенно не знаком, как и все остальное за последние дни. Мрачный таксист, казавшийся таким же темным, как и неосвещенный салон, ехал какими-то окольными подворотнями, будто боясь, что кто-то увидит его и узнает, что он возит в своей машине неизлечимых мудаков. Наконец впереди показалась автобусная остановка с обшарпанной бетонной будкой, на фоне которой темнел разбавленный белым силуэт. Таксист высадил меня, не доехав шагов сто. Выбравшись из машины, я быстро пошел вперед, к силуэту, который так и остался на месте, не двинувшись навстречу. Вокруг трассы были только изогнувшиеся под тяжестью безответного бытия деревья и недосягаемые огни, светящие из тех мест, где их на самом деле нет. Силуэт наконец дрогнул, и я сбавил шаг. Подул озлобленный ветер, и я сжался, беспомощно сопротивляясь омовению; разбавленный белым силуэт не шелохнулся. Когда мне оставалось преодолеть каких-нибудь двадцать шагов, я зачем-то махнул рукой. Лишь когда я отчетливо разглядел бледное лицо, светловолосая подруга шагнула навстречу. В ее глазах не было почти ничего прежнего. Остановившись, я замер, не зная, что делать. Ей очень шла черная куртка и такого же цвета зимние ботинки с зубчатой подошвой. Ветер подул снова, но быстро унесся прочь, чтобы дать нам хоть какую-нибудь фору.

Девушка сказала, что они с подругой решили уйти пораньше (примерно в тот момент, когда я искал в туалете стену, держащую кондиционер), чтобы успеть закончить какие-то дела. Утром они должны были созвониться, но темноволосая подруга уже не отвечала. Мужчина в очках не ответил тоже; другим общим знакомым девушка со светлыми волосами звонить побоялась. Я смотрел в ее встревоженное лицо, и мне казалось, будто оно всю жизнь незримо сопровождало меня, объятое туманной смутой не поддающихся расшифровке грез и надежд. Теперь лицо девушки было прямо предо мной, не скрытое ничем. Небо нависало подобно вывернутому наизнанку туалету без выключателя. Девушка со светлыми волосами молчала, тоже как будто пытаясь понять, каким было мое значение в самом начале. Потом она сказала, что мужчина в очках пообещал помочь им с темноволосой подругой в некотором деле; впервые речь об этом зашла еще тогда, когда он опередил меня в знакомстве с ними. Мужчина в очках по большей части шутил, но подруги поняли, что шутил он не просто так. После чаепития выяснилось, что мужчина в очках действительно в силах им помочь, но только при посредничестве человека в камуфлированном комбинезоне. Я вспомнил, как встретил его перед тем, как упасть на пол и забыться. Мне вдруг стало интересно, откуда у подруги со светлыми волосами мой номер. Она пожала плечами и сказала, что тайком переписала его в промежутке между домом на отшибе и двухэтажным заведением с кафельной лестницей. Ветер подул снова. Я огляделся: вокруг не было ничего. Девушка со светлыми волосами вдруг закрыла лицо и отвернулась от меня. Я стоял на месте, не зная, что делать. Ветер стал сильнее. Отняв руку от лица, светловолосая подруга достала телефон и снова попыталась позвонить. Я спросил, почему она позвала меня именно сюда. Дослушав вереницу бессмысленных гудков, девушка со светлыми волосам ответила, что в других местах ей было страшно.

Меня вдруг озарила глупая догадка, яркая и плоская, как подсолнух в детской раскраске. Я спросил, не пыталась ли она звонить еще куда-нибудь. Она повернулась ко мне и посмотрела с таким видом, как будто перед ней был не я, а конец людского рода. Мне стало стыдно, и я не стал отворачиваться. Опустившись на корточки, она снова закрыла лицо. Я вспомнил, как получил от нее сообщение, в котором говорилось: «помоги». Теперь я просто стоял перед ней с таким видом, как будто мне всего лишь было что-то интересно, а она никак этому не сопротивлялась. Удары сердца удлинялись подобно бесконечным гудкам в черной трубке, которую уже нет смысла подносить ни к уху, ни ко рту. Вынув свой телефон, я потыкал пальцами в пустую белую строку, вызывая из ее бесконечного чрева наборы бессмысленных знаков. Ничего не найдя, стал думать; потом подошел к светловолосой подруге и сказал, что в самом деле могу попробовать помочь.

Девушка снова открыла лицо и посмотрела на меня без всяких чувств, но замерев. Я сказал, что мне нужно найти место, где можно поймать хороший сигнал. Побегав вокруг отмершей от мира автобусной остановки, я отошел подальше и включил на телефоне калькулятор. Закрыв глаза, стал иступлено тыкать большими пальцами куда попало. Потом ввел первую половину получившихся цифр в строку поиска. Ничего не увидев, вписал в строку вторую половину. Зернообразная стрелка показала куда-то в середину карты. Я царапнул ногтями экран и увидел, что это совсем недалеко. Гудки в сердце стали сплошной линией, а потом разлепились, превратившись в пунктирный конвейер. Я повернулся к светловолосой подруге, и она сразу во всех подробностях рассмотрела мое лицо, невзирая на резко возросшее из-за моего маневра расстояние. Мир вдруг упростился и даже как будто чуть-чуть потеплел. Я подошел к девушке со светлыми волосами и, помедлив,