Мутные воды - Алёна Дмитриевна Селютина

макушки до пят, и целовать ее было так спокойно. Очень по-домашнему. Просто поцелуй, о смысле и последствиях которого не нужно задумываться.

Женя же творила что-то странное: судорожно гладила его по плечам, потом забралась руками под кофту, явно перепутав ее край с краем футболки. В первое мгновение мысль показалась абсурдной, но уже во второе затуманенный разум преисполнился гордостью: с ним она сможет! Ведь он же говорил, что ей просто нужно встретить правильного мужчину. Это в прошлый раз у них черт знает что получилось, а сейчас все хорошо будет. Он очень-очень постарается…

Будь Клим трезв, он бы, конечно же, быстро нашел аргументы против того, чтобы здесь и сейчас снова оказаться с Женей в одной постели. Будь он трезв, он бы все понял. Но он был пьян.

— Ко мне или к тебе? — спросил Клим.

Женя оторвалась от него и уверенно кивнула:

— К тебе.

В этот раз она и правда позволила ему куда больше. И каждый раз, когда он пытался оторваться от нее, тянула обратно. В какой-то момент Клим вспомнил про презервативы. Дома их не было. А остановиться казалось уже невозможным. Он решил, что будет аккуратен и закончит все заранее. Но в нужный момент Женя снова прижалась к нему, и Клим дал себе еще немного времени, прежде чем окончательно отстраниться.

Он искренне верил, что успел.

Глава 5

Клим уснул, стоило голове коснуться подушки на Жениной кровати в доме Саргыланы Ивановны, и почти тут же открыл глаза в очередном сне. В этот раз он очутился в их последней квартире. Трешка в спальном районе, рядом садик и школа. После рождения Максима Клим решил, что пришло время обзавестись собственным жильем. Не дело это, когда в доме ребенок, а тебе гвоздь вбить нельзя. Женя согласилась. Ужались в тратах, взяли ипотеку, с трудом, но нашли отличный вариант. Самую маленькую комнату тут же забрала Женя. Клим занял вторую. Большую отдали Максу. Кухню объявили местом встреч. В этой квартире они жили по сей день.

В этом сне тоже была Женя. Она стояла в дверях комнаты Максима и смотрела внутрь. Клим подошел ближе и тоже заглянул. Увидел себя. Он лежал на ковре и вместе с семилетним сыном собирал что-то из конструктора.

— У тебя здорово получилось, — сказала Женя, явно обращаясь к нему.

От неожиданности Клим вздрогнул. Женин голос прозвучал совсем как наяву.

— Что получилось? — не понял он.

— Быть родителем. Все это: садик, школа, кружки, болезни, игры, походы, разговоры… Тебе и правда было интересно.

— Ну да, — согласился Клим.

Жизнь Макса интересовала его от и до. И сложно было принять тот факт, что сын вырос и вот-вот ступит на свой собственный, независимый от него путь. Иногда Клим думал, что не отказался бы от второго ребенка. Потом вспоминал, что ему сорок пять. Он уже не был уверен, что потянет все это еще раз. Лучше уж пусть Макс принесет ему внуков.

— А мне нет, — вздохнула Женя. — Никогда не было. Вообще не понимала, как ты все это терпишь. Даже какое-то время думала, что ты просто притворяешься. Но ведь нельзя терпеть и притворяться так долго… Или можно?

— Наверное, нельзя.

— Вот и я так решила. Помнишь, Максу было полтора года, и он заболел, а ты его выходил, а потом сам свалился?

— Помню. Ты взяла больничный, ухаживала за мной и сидела с ним.

— Да. И это было ужасно. Я думала, что сойду с ума. Он к тебе рвался, я не пускала, в результате — сплошные истерики. Потом успокоился и уже не слезал с моих рук. Меня колотить начинало к обеду. Ощущение было, будто меня нет, словно меня поставили на стоп, он же вообще мне ничего делать не давал. А это длилось всего полторы недели. А ты с ним — все детство…

— Это было не так сложно. Мне нравилось.

— Да, потому что ты его правда любишь.

— Ты тоже его любишь.

Женя повернулась к нему.

— Может быть, — ответила она. — Но это не отменяет всего, что я должна была сделать и не сделала. Для вас обоих. Независимо от того, чего бы мне это стоило. Максим все правильно сказал.

— Нет! — возмутился Клим. — И он жалеет!

— Зря жалеет. Передай ему, что он прав. Что в вашей жизни я действительно лишняя. Я неправильная. Природа не зря распорядилась так, что я не могу родить сама. Мне нельзя было иметь детей. И надо было сразу уйти. Ты бы нашел нормальную женщину. Она бы стала Максу матерью.

— Ты его мать.

— Разве?

Женя шагнула в комнату, и Клим подался было следом, но наткнулся на невидимую стену и не смог преодолеть порог. Женя повернулась к нему.

— Знаешь, чем я тут занималась? — спросила она. — Пыталась понять, как было бы, если бы я не пустила тебя в свою жизнь. Если бы вас не было.

За ее спиной один за другим исчезли сначала Макс, потом и Клим, а затем начали пропадать игрушки и мебель, пока вокруг не остались лишь голые стены, с которых тут же принялись сами по себе сползать обои с изображенными на них разноцветными машинками. Теперь Женя стояла одна посреди бетонной коробки и выглядела донельзя одинокой.

— Мне раньше часто казалось: это именно то, что мне нужно. Но я больше не уверена в этом. Кажется, мне все-таки нужно было наступить себе на горло. Сделать это ради Макса. А я даже не попыталась. А теперь поздно.

— Что поздно?

— Быть с вами. Это право, которое нужно было заслужить. Скажи Максу, что он прав. Я виновата.

— Женя…

Клим моргнул и вдруг обнаружил перед собой девочку лет пяти. Взлохмаченные волосы, чумазое лицо и рубаха до пят в пятнах по всему подолу.

Девочка смотрела на него огромными карими глазами.

— Чернава… — выдохнул он, поняв, кого видит перед собой.

Она вскинула вверх ручки, как это делают маленькие дети, когда желают, чтобы их взяли на руки.

Клим снова подался вперед, но невидимый барьер вновь не пустил.

— Чернава!

Она все тянула руки, а потом заплакала.

— Иди ко мне, — позвал Клим. — Иди сюда.

Но Чернава осталась на месте. Опустила руки.

— Иди же ко мне! — испугался Клим. Он испытал то самое чувство, когда хочешь помочь своему ребенку, но отчего-то не можешь к нему добраться, и страх за ребенка перемежается с ужасом от того, что ты совсем потерял контроль над ситуацией. —