Штормовое предупреждение (Сборник) - Кирилл Бенедиктов

Под темной тканью блеснула желтоватая кость — словно голый, обглоданный могильными червями череп. Ори вздрогнул и отпустил балахон. Вместо лица у карлика было вытянутое костяное рыло с трубкообразным выростом, из которого тянулся к клетке длинный и тонкий хоботок. Остекленевшие глаза — огромные для такого крошечного тела — таинственно посверкивали сотнями мелких блестящих граней. «Демон, — подумал Ори в ужасе, — настоящий ночной демон-убийца! Навел морок на сторожей, передо мной Воданом прикинулся… А ведь он не случайно ко мне подобрался, наверняка думал, что я связан и трепыхаться не стану!» Он вспомнил бесчувственного, прикрученного к шесту мастера Кешера, и страх пробежал по позвоночнику холодной и скользкой ящеркой. А вдруг к хозяину тоже наведались гости? И что, если в этот самый момент они присасываются к нему своими мерзкими хоботками?

От страха и холода — он только сейчас заметил, что чем ближе к рассвету, тем холоднее становится на плато, — Ори начал безостановочно икать. Вцепился зубами в правую руку, но это помогло мало: тело сотрясалось в беззвучных конвульсиях, словно в припадке священной болезни. Мальчик вжался в землю и пополз в окружившую лагерь темень, подальше от источавшей сладковатую вонь ямы звероногих.

Ориентироваться в темноте оказалось труднее, чем он думал. Сначала он полз, стараясь, чтобы Ианна все время находилась у него за спиной, но уже через пару десятков локтей натолкнулся на большую трещину, преграждавшую путь на юг. Пришлось свернуть и ползти вдоль края лагеря. Теперь Ори видел, что яма, у которой остался лежать мертвый карлик, находилась на отшибе, а большая часть палаток стояла довольно близко друг к другу. Кое-где еще горели костры, отбрасывая тени на сидевших у огня караульных. Подобраться ближе он не решался, а увидеть издалека, у какой из палаток лежит связанный мастер Кешер, было невозможно.

В который раз за последние сутки Ори почувствовал, как глаза наполняются горькими и злыми слезами. Что толку во всей его силе, если он не может сообразить, как выручить хозяина из беды? Эх, и почему только он уродился на свет таким глупым? Сам-то мастер Кешер живо нашел бы выход. Если бы, конечно, захотел тратить силы и время на такого безмозглого слугу…

Что сделал бы хозяин на его месте? Ну, для начала, наверное, разделил бы лагерь на участки. Потом постарался бы подползти к тому из них, который с подветренной стороны, и посмотрел, нет ли возможности проникнуть за караулы. В конце концов, проклятому карлику как-то удавалось рыскать среди палаток незамеченным. Впрочем, он ведь был демон, а с них и спрос другой…

«Трещины, — неожиданно сообразил он, — вот о чем я не подумал». Судя по тому, что мальчик уже третий раз едва не проваливался в невидимую в темноте расщелину, ими было изрезано все плато. Что, если по одной из них можно пробраться в лагерь?

Ори дополз до ближайшей трещины и медленно, ощупывая пальцами ее края, развернулся к палаткам. Расщелина казалась неширокой, но все же недостаточно узкой для того, чтобы худой четырнадцатилетний мальчишка не мог в ней укрыться. «Подберусь как можно ближе, — сказал он себе, — осторожно высуну голову и осмотрюсь. И все. Ничего страшного. Подумаешь, трещина. Не бездонная же она, в самом деле…»

Лезть под землю ужасно не хотелось, но другого способа добраться до лагеря Ори придумать не мог. Он затаил дыхание и, крепко вцепившись в камень, опустил в расщелину правую ногу. Несколько секунд нога просто висела в холодной пустоте, потом пальцы наткнулись на твердый уступ. Мальчик заставил себя ослабить хватку и еще немного пододвинулся к трещине. От напряжения и страха движения его стали резкими и неуклюжими — задетый им камень с громким стуком свалился в провал и отчетливо зацокал там, отскакивая от стен и скатываясь все ниже. Ори неподвижно распластался на краю трещины, уверенный в том, что сейчас сюда сбегутся все караульные лагеря. Однако шума, по всей видимости, никто не услышал — во всяком случае, ни одна из фигур, сидящих у догоравших костров, даже не шевельнулась.

Проклиная себя за неосторожность, мальчик продолжил спуск в трещину. Уступ, на который он рискнул наконец встать, располагался в двух локтях от поверхности земли и казался вполне надежным, но Ори так и не сумел заставить себя разжать пальцы, вцепившиеся в край расщелины. Мелко переступая ногами и низко наклонив голову, он пробирался вперед, время от времени воровато выглядывая наружу и присматриваясь к игре теней вокруг ближайшего костра. Внезапно он остановился, будто натолкнувшись грудью на невидимый скальный выступ, — ему показалось, что темная груда, сваленная у входа в одну из палаток, пошевелилась и издала слабый стон. Ори замер, весь обратившись в слух, но стон больше не повторился. На всякий случай мальчик прикинул, сможет ли он подползти к подозрительной груде, чтобы разглядеть ее поближе. Трещина, по которой он полз, заворачивала влево, змеясь по краю лагеря. Чтобы добраться до того места, откуда вроде бы раздавались стоны, ему придется вылезать на поверхность и ползти по освещенной лучами Ианны пустынной местности тридцать, а то и все сорок локтей. Вот обидно будет, если окажется, что это просто куча тряпья… А если там и вправду хозяин?

Он не успел решить, как ему следует поступать дальше. Сильные пальцы вцепились ему в щиколотки и резко дернули вниз. Ноги Ори сорвались с уступа, он рванулся, ударившись головой о твердый и острый камень, и на мгновение перестал что-либо понимать. Он попытался лягнуть невидимого противника ногой — руками он отчаянно цеплялся за края трещины, — но удары увязали, как в тесте, со странным хлюпающим звуком. Потом Ори почувствовал, как его пальцы отрываются от каменного гребня и, обдирая в кровь ногти, скользят по каменным стенкам расщелины. Тогда он наконец закричал, но стоило ему только набрать в легкие воздуха, как тяжелая горячая туша прижала его к скале, лишая возможности двигаться и запихивая в рот какую-то противную, пахнущую выдохшимися благовониями ветошь. Мальчик лихорадочно пытался почувствовать присутствие силы, но она — уже во второй раз за последние сутки — отвернулась от него. «Пропал, — подумал он обреченно, стараясь укусить противника за толстую безволосую руку, — сейчас долбанут каменюкой по голове и сожрут — это в лучшем случае…» Что произойдет в худшем, даже и помыслить казалось страшно. Он сжал челюсти, но безволосая рука тут же дернулась и со всего размаху врезала ему по зубам.

— Тихо, щенок, — яростно прошипел ему в самое ухо чей-то знакомый голос, — лежи тихо и не вздумай кусаться! Дернешься или крикнешь — придавлю, как кутенка!