Самое таинственное убийство(Терра) - Владимир Михановский

— А с чего?

— С нуля. Я тут взял, больше наугад, кое-какие книги, полистал их. И теперь в голове — невообразимая мешанина.

— О, я вижу, у вас и работы Завары.

— Мне до них, сами понимаете, как до неба. А пока начнем с двух понятий: пространство и время.

— Вы сами не знаете, Сванте, за какую трудную штуку беретесь.

— Лиха беда начало.

— Знаете ли вы хоть что-то из физики?

— У нас на учебной базе среди курсантов ходила присказка: мы-то это знаем, но вы рассказывайте так, как будто мы ничего не знаем.

— И с этой присказкой вы ко мне обращаетесь?

— Вот именно.

Разговор длился долго.

За окнами успела разгореться и погаснуть тусклая промозглая заря. Делион давно уже перестал вытирать пот с лица. Он потирал руки, совал их в карманы, ёжился.

— Чего вы испугались? — спросил Филимен, услышав, как собеседник выбивает зубами дробь.

— Это не от испуга. Я замерз. Как вы можете, Сванте, жить в такой холодной комнате?

— Давайте продолжим разговор там, где потеплее.

— Отлично. Пойдемте в информарий. Там я подберу вам книги, с которых следует начинать.

…По пути в информарий Делион попытался изложить сыщику сжатый очерк строения вселенной.

— Зернистая структура пространства… Частицы времени — хрононы… — Задумчиво повторил Филимен. — Осмыслить это труднее, чем раскрыть преступление.

— Не знаю, не пробовал.

— Скажите, а сколько может стоить аппарат Завары?

— Есть вещи, цены не имеющие. Будатор существует в единственном числе. Как солнце для землян. Или, скажем, вселенная.

— А как работает будатор?

— Он пробуждает «память материи», это вы уже знаете. Заваре удалось доказать, что каждая микрочастица обладает индивидуальностью, и потому способна «запоминать», в каких передрягах ей довелось побывать за тысячи и тысячи лет. До Завары считалось, что все частицы одного сорта — одинаковы. Невозможно, скажем, отличить один электрон от другого, какова бы ни была предыстория каждого. Был провозглашен «принцип тождественности микрочастиц», который казался незыблемым. Арнольду удалось его опровергнуть. Ну, не одному, конечно. Я не слишком сложно объясняю?

— Как крохотная неодушевленная частичка может обладать памятью?

— А процесс фотографирования? Он разве одушевленный? Между тем фотокарточка является памятью о прошлом.

— Логично. А если частица залетела из космоса? Будет она хранить память о межзвездных происшествиях?

— Полагаю, да.

— Но тогда мы сможем многое узнать о тайнах рождения и смерти звезд, о загадках Млечного пути… О внеземных цивилизациях, о которых нам фантасты все уши прожужжали!

— Можно и мне вопрос, Сванте? Каким ветром занесло вас в полицию? Переходите к нам, в Ядерный центр, хотя бы младшим лаборантом. Клянусь Эйнштейном, из вас выйдет толк: вы умеете ухватывать сущность проблемы. Глядишь, из вас со временем выйдет второй Арнольд Завара.

— Благодарю покорно. Чтобы мне потом из револьвера затылок размозжили?

Прошло еще несколько дней.

Филимен продолжал вести расследование. Допрашивая физиков, снова и снова возвращался к принципу работы будатора. У сыщика все более вызревало смутное подозрение, что корень проблемы, над которой он бьется, содержится в последнем изобретении Арнольда Завары… Однажды он спросил у Делиона:

— Радиация, поток мельчайших частиц, представляет для человеческого организма смертельную угрозу, не так ли?

— Так.

— Внутри будатора материя, которую вы называете рабочим веществом, расщепляется именно на такие частицы. Разве они не опасны для человека, находящегося рядом?

— Шар окружен защитным полем. Энергетический барьер его во много раз превышает энергию расщепленных частиц, и они не смогут выскочить из потенциальной ямы. Приведу близкий вам пример. Узник сидит в тюремной камере. Стены из камня, окно забрано решеткой. Как бы ни был силен преступник, ему не выбраться. Хоть голову разбей о стену, камень не прошибешь.

— Можно сделать подкоп, — оживился Филимен.

— Ну, знаете, занимательные истории Дюма-отца не имеют к аппарату Завары никакого отношения.

— А что вы скажете о голубом свечении? Его наблюдали все, кого я допрашивал.

— Это явление пока не изучено. Завара полагал, что оно безвредно.

— Маловато логики, Атамаль. Как же это можно утверждать, если оно не изучено?

— Послушайте, Сванте, не голубое же свечение всадило Арнольду пулю в затылок?! — взорвался Александр.

Филимен существовал в лихорадочном режиме, стараясь разобраться в новых для него вещах. Перед глазами проплывали космические бездны. Крохотные частички, которые не увидишь и в самый сильный микроскоп, разворачивали свою память, являя картины прошлого. Выходит, прошлое не может умереть. Оно может только уснуть на века или тысячелетия, чтобы в любой момент проснуться…

Параллельно сыщик продолжал вести расследование таинственного выстрела, оборвавшего жизнь короля физиков.

Сегодня он проводил исследование отпечатков пальцев на револьвере, обнаруженном на столе убитого. Зима стремительно наступала. Температура в комнате опустилась ниже нуля, сравнявшись с наружной. «Скоро снег выпадет», — подумал Сванте, подойдя я окну. Оно выходило во внутренний двор. В ночной темноте едва угадывались контуры строений.

Проходя мимо постели, он мимоходом сдвинул подушку и тронул плед, отчего линия складки утратила прежнюю безукоризненность, на которую обратила внимание Сильвина еще во время первого допроса.

Глава 8

Следствие

Время шло, а расследование убийства Завары, которое вел Сванте Филимен, все более запутывалось. Неутомимому сыщику никак не удавалось нащупать конец нитки, потянув который, можно развязать клубок.

В первый день, после беглого осмотра виллы и кабинета Завары, Филимен предположил, что убийца мог проникнуть в дом извне. Ведь в крыше кабинета имелся люк, ведущий наверх, где размещалась площадка для летательных аппаратов. Но эта версия отпала, после того как в ходе допросов выяснилось: люком в потолще пользовался только сам Арнольд Завара. У него имелся — в единственном числе — магнитный ключ от люка, с которым он практически не расставался. А возможность подделки или дублирования такого ключа исключена.

Ключ от люка Филимен обнаружил во время обыска в кармане убитого и взял — в числе прочих вещественных доказательств — в чемоданчик для детального исследования; индивидуальный шифр ключа, оказалось, подделать так же невозможно, как отпечатки пальцев или тембр голоса определенного индивидуума.