Я.Я.Я - Владислав Викторович Заря

других не живете. Найду просто в другом месте тех, кто отвезет меня. Вы меня простите, но мне тут уже страшно- дрожа от страха сказал я.

– Извините меня пожалуйста, Василе. Василе, я не стремлюсь вас устрашить или напугать. Мне сейчас стало очень стыдно, простите пожалуйста. Всё что делается, всё делается для вашего блага. Вы можете, конечно, прямо сейчас попытаться пойти по дороге отсюда. Может так даже будет ближе до Богдана Алексеевича. Но предупреждаю – еще сильнее не пугайтесь, всё хорошо. Клянусь своей жизнью, здесь никто и ничто не принесет вам вреда. Но правда, лучше вам будет задать все вопросы до обеда. Прогуляйтесь! У меня, между прочим, тоже много вопросов, но я тоже потерплю. Вы еще раз простите меня, но вам лучше сейчас правда пройтись. Да и я пойду.

С этими словами, он похлопал мне по плечу, мне стало противно, и я правда захотел сам выйти. Но дальше меня ждал клондайк панических атак. Я даже не буду описывать, как мы вышли из дома и как немыслимое до этого момента наитие повело меня по ровнейшей дороге из асфальта на выезд из станицы. Что- ж. Я шел где- то час, погруженный в свои мысли. Думал преимущественно о том, что буду говорить первым встречным сельчанам. О том, как буду падать им в ноги и просить увезти куда- нибудь подальше. Но мои мысли прервала закончившаяся неожиданно дорога. Впереди была даже не проселочный путь, а настоящая лесная тропинка. Уже это меня напугало. Там даже машина не проедет, о чем речь? Может я пропустил какой- то поворот? На это мне уже плевать. Я прошел вперед буквально метров двести и увидел его. Я увидел обрыв и оборванный веревочный мост. Внизу бурно текла река. Справа в метрах четырехстах был виден дом Богдана Алексеевича, а еще дальше та самая ровная дорога, приведшая меня сюда. Я побежал обратно, но лесная тропа оборвалась перед большим густым лесом. И тут в меня, как тысяча ножей, ударило всё забытое. Этот детский лагерь, эти сумасшедшие сектанты, мой побег. Что с моей жизнью не так? Почему ситуация такая идиотская? Почему такое не происходит с теми, кто правда этого хочет? Я дошел до дома Богдана Алексеевича абсолютно бледный. Мария Семеновна охнула, побежала на кухню и принесла какие- то таблетки. Я жестом отказался от них и поднялся наверх. В зеркале на меня смотрел бледная не похожая на человека тень. От обеда тоже отказался. Я устал, меня все достало. Если это какая- то неведомая потусторонняя дичь, то пусть только попробуют. Тысяча мистических хорроров в моем багаже, разберу всё по кусочкам. Никаких манер приличия перед лицом опасности извне. А если я умер? Если умер на том мосту? Если это чистилище, то дело еще страннее. Почему бы сразу все не сказать? Зачем мне писать все это? Как мне ответила тогда мама? Боль, вроде, чувствую. Усталость и голод- тоже. Не сильно похоже это на чистилище. Но по правде говоря, я и не видел ни одного за всю жизнь. Все ближе и ближе ужин. Сил уже нет. Лучше морально подготовлюсь к тому, что может и не может произойти.

День 2

Опять не знаю с чего начать. Писать в хронологическом порядке или сразу описывать мои переживания? С одной стороны, если этот дневник кто- нибудь когда- то обнаружит, намного удобнее для понимания будет хронологический стиль изложения, но как тогда понять всю глубину того, что я чувствую? Почему я вообще об этом рассуждаю. Поначалу все было нормально. Я держался стойко и бойко. Первым, сильно раньше других, пришел мальчик. Один. Без родителей. Он быстро представился мне. Его быстрый почти подростковый голос пробубнел – «Лёник», затем он как- то очень забавно поклонился и скрылся на кухне. Видимо это была подмога для подготовки к ужину. Очень мило. Потом пришел Джотто Иванович. Он тоже покинул меня под предлогом помощи на кухне. Что у них там, хряк на вертеле? Затем пришел Никита Соломонович. Он снова быстро осмотрел меня и ушел в дальнюю комнату «перекинуться парой слов с хозяином дома». Создавалось ощущение, что все избегали меня, но длилось оно совсем недолго, потому что я стараюсь отметать такие эгоистичные мысли. Мир не может крутиться вокруг одного объекта, у других людей тоже есть, чем заняться. Потом пришла она и лучше бы у нее были другие дела. Художница из дома возле озера. Но вместо нормального ответа на вопрос- ”Как же всё таки тебя зовут?” последовал

– А как ты называл меня у себя в голове и своем дневнике до этого разговора? – с удивлением для меня поинтересовалась она.

– В каком дневнике?

– Богдан Алексеевич рассказал, что дал тебе дневник, и ты старательно его заполняешь. Я уже приходила сегодня, ты как раз были занят своими заметками. Ты чего так побледнел?

Я застеснялся.

– Если честно, сначала дал тебе прозвище- «Художница у озера», а потом просто писал- «Она». В голове ты у меня тоже «Она».– честно ответил я.

– Знаешь, а мне нравится. Не обращайся ко мне по имени, которое я тебе сказала. Называй меня- «Она» с ударением на «О». Пусть это будет наша игра. Знаешь, как будто кто- то зовет Йоку Ону с небольшим краснодарским акцентом. – сказала Она.

– Мне кажется, это слишком странно. Как будто какое- то издевательство. Извини, но звучит так, как будто меня пятиклассник просит его называть его «Волк».– пренебрежительно ответил я.

– Нееет, всё совсем не так. Это такая игра. Игра, которая поможет тебе расслабиться, а мне не напрягаться. Не будь таким занудой. Тебе нужно воспринимать весь мир, как сборник игр. Знаешь, были такие в ранних двухтысячных- сто игр на одном диске. Игра в хорошего сына, игра в студента. Когда примешь эту, становится очень весело. Мне недавно такой привезли как раз, я люблю собирать всякое такое старое. Ты в этом разбираешься? Такие старые игры запустятся на моем компьютере? Слушай, приходи как- нибудь, поможешь. А я нарисую тебя.– Она просто обрушила на меня поток слов.

– А это не инфантилизм постоянно играть?– поинтересовался я.

– Какой уж тут инфантилизм. Просто прибегать к этому нужно в подходящих условиях. Нужно проводить линию между осознанным восприятием мира и бессознательной защитной реакцией. Пробовать или нет – дело твое. Выглядишь ты слишком напряженным. Что- то случилось?

– Мне этот фарс надоел. Я все вспомнил. А еще я видел абсолютно все здесь. Видел ночью людей