Неприкасаемая - Кресли Коул

Он мучил её, сначала не позволяя ей кончить, затем принуждая её делать это вновь и вновь.

Во сне он знал, что у неё пока не было мужчины. Он старательно подготавливал её тело, намереваясь избавить от боли, когда заберёт её невинность.

Будучи человеком, он никогда не интересовался девственницами. В то время законы его консервативной страны запрещали спать с девицами. Лишить девственности девушку без намерения жениться на ней было поистине богохульством.

Тогда почему он продолжал с Даниэлой, расположив свои бёдра между её бледными ногами? Почему он целовал её мягкие груди, зарываясь в них лицом, посасывая её набухшие соски? Он хотел связать с ней свою жизнь? Единственная женщина. На срок больший, чем жизнь простого смертного. Возможно навсегда.

Эти мысли оставили его, когда головка члена обнаружила её влагу.

Она нежно вскрикнула:

- Мёрдок... – молния разрезала ночное небо, повсюду грохотал гром.

Застонав, он медленно придвинул свои бёдра, проталкивая головку в её невинное тело.... такая тесная, такая близкая.

Когда она задышала прямо у его уха, постанывая от удовольствия, он пробежал губами по её шее, облизывая сладкую кожу, сознавая, что этой ночью он получит её кровь.

Он задвигался жёстче, быстрее, поразившись тому, с какой скрытой раннее мощью она встретила его яростные толчки. Она опёрлась на пятки, приподнимая свои бёдра, принимая его в себя ещё глубже.

Она сказала, что почти кончает, а он отчаянно пытался почувствовать это.

Её влагалище сжало пульсирующий член, и сила её оргазма вызвала выплеск его семени. Это давление скоро лишит его разума. Его член болел; его пальцы болели. Никакая сила воли не могла помешать ему двигать бёдрами быстрее, чтобы выплеснуть семя... или дотронуться до её шеи.

С пронзительным криком он погрузил клыки в её мягкую плоть. Как будто он наконец оказался дома.

- Мёрдок!

Он почувствовал, что она плачет, когда его рот наполнился её кровью, направлявшейся к каждой клеточке его тела.

Близость.

Когда безумное желание быть в неё возросло, он резко и полностью вошёл в неё. Рыча у её шеи, он начал извергать семя, кончая так сильно, что даже она, он знал, почувствовала это внутри. Всё ещё забирая её кровь, он затопил её матку семенем.

Наконец кончив, он в изнеможении упал на неё, прекратив и пить кровь. После, когда их сердца все еще бились в бешеном ритме, он, казалось, не мог остановиться и целовал её шею, шепча похвалы ей на ушко. Это новая связь не могла сравниться ни с чем из того, что он знал прежде.

Пока девушка не начала блекнуть, исчезая.

- Мёрдок, что происходит? – страх в её глазах был такой же, что и вчера ночью – абсолютным, напугавшим его самого.

- Нет! Даниэла, не уходи...

Незнакомый голос в голове произнёс: «Как сильно ты хочешь её? Чем ты готов пожертвовать?»

Он проснулся от собственного крика и вскочил на ноги. Зажав в руке бумажку с номером, он схватил телефон и затаил дыхание, поглядывая то на номер, то на телефон.

Он тяжело покачал головой. Какого чёрта это было? Как будто эта записка околдовала его, заставляя вести себя совсем не так, как обычно.

Успокойся. Обдумай это. Ты жаждешь её крови.

Он не мог контролировать себя. И признавал это. К тому же в памяти всё ещё оставалось счастливое лицо брата. А разум Мёрдока напоминал, как хорошо им с Даниэлой было во сне.

Подумай, просто подумай... Споря с самим собой, он переместился на кухню, чтобы выпить крови, хотя аппетита не было, а затем в душ. Какое-то время он потратил, выбирая что надеть для сегодняшнего вечера – в случае, если он решит вновь встретиться с ней.

Наконец Мёрдок понял, что не звонить нельзя. Да, к чёрту.

Он странно нервничал, когда набирал номер. В конце концов, он никогда не назначал свиданий. Женщины всегда приходили сами.

Говорить с Даниэлой нужно мягко, учитывая, как жестоко он с ней сегодня поступил. Это не проблема. В прошлом он был самым сладкоречивым из всех любовников.

Восемь-шесть-семь-пять-три-ноль-девять...

- Кристоф хочет тебя видеть, - произнёс мужчина у него за спиной.

Поспешно сбросив вызов, он сердито посмотрел через плечо. Лукьян, русский Обуздавший жажду, небрежно опёрся о дверную коробку.

Мёрдок не доверял бывшим казакам. Не пытаясь скрыть свое раздражение, он спросил:

- Это не может подождать?

- Что-то насчёт твоего брата. Ты должен отправиться в Блэкмаунт.

- Что с ним?

Выражение лица Лукьяна было намеренно пустым.

- Возможно, он будет казнён.

Глава 12

Дани проникла в Валгаллу незамеченной. Нужно просто собрать вещи и уйти.

Несмотря на то, что в любое время здесь жило не меньше полудюжины Валькирий, этим утром в поместье было тихо. Большинство из них вело ночной образ жизни, впрочем, как и Дани, ночи всегда были прохладнее.

Никс, одна из сводных сестёр, которую искала Дани, куда-то запропастилась. Поднявшись наверх, Дани миновала самые тёмные покои Валгаллы, принадлежащие любимой племяннице Валькирий Эммалин. Но Эмма, должно быть, тоже спала. Сейчас был день, а Эмма являлась вампиром. Точнее, наполовину вампиром. До сих пор никто не знал, кто её отец-вампир, да и шансов узнать практически не осталось: мать Эммы умерла от печали несколько десятилетий назад.

Кроткая Эмма была единственным вампиром, которого признали Валькирии. Хотя она пила кровь, Эмма, будучи очень робкой, делала это аккуратно, чтобы не привлекать внимания других к своей вампирской сущности.

Эмма была исключением; Мёрдок был правилом. Просто прими это. Он почти укусил тебя...

Дани дошла до своей комнаты, которая по своей сути являлась огромным рефрижератором, и толчком распахнула тяжёлые двери. Её встретили успокаивающий шум холодильника и поток ледяного воздуха.

Она жила в Валгалле круглый год. Но летом даже «морозилка» - как называли сёстры её комнату – едва соответствовала её потребностям.

Просто и это помещение не выдерживало сорокаградусной жары.

Закрыв за собой дверь, Дани осмотрела просторную комнату, украшенную морозными узорами, покрывавшими стены. Сосульки, спускавшиеся с лопасти потолочного вентилятора, таяли. Лёд обрамлял и окна.

Не то, чтобы ей нравилось здесь жить, но она приспособилась к жизни с другими Валькириями. Некоторые могли часами гулять в снежную погоду, но в конце дня всегда искали домашнего тепла и уюта. Дани так же относилась к жаре, только вот уют она находила в своей «морозилке».