Стратегия одиночки. Книга 3 - Александр Зайцев

этом навещает и помогает одному из участников турнира. Неужели из-за своей молодости он столь не сдержан, что решил поближе посмотреть на того, кто устроил столь необычное представление на отборочном этапе?

— Как ваше самочувствие? Лучше? — Поинтересовался алхимик, посмотрев при этом на пустую пиалу.

Вилка.

А он хорош! Поставил мне смысловую ловушку. Если я скажу «нет», то совру, причём нагло и безапелляционно, при этом понимая, что вру, и что эту ложь видит собеседник. Это будет явное проявление враждебности. Если скажу «да», это будет правдой, но сделает меня ему обязанным. Потому как я принял его помощь. К западу от Великого Хребта подобное мало значит, но восточный этикет с его полутонами и скрытыми смыслами куда более сложен. Но, благодаря бесконечной болтовне Ауна, я в этом этикете разбираюсь уже, наверное, не хуже местных.

— Приношу вам свою искреннюю благодарность. — Сказав это, я привстал и отвесил поклон до земли, после чего выпрямился и сел обратно на кушетку. — Мне и правда лучше.

Смысл моего поступка в том, что подобное явное проявление благодарности и уважения как бы окупает оказанную услугу, и давить на меня через эту услугу у алхимика больше не получится. Секунд десять он с лёгким недоумением смотрит на меня, а затем, видимо, до него доходит, и он поднимает ладони вверх, словно признавая своё поражение.

Ненавижу умных собеседников, мотивов которых я не понимаю. Они опасны. Чертовски опасны! К тому же я чувствую себя изрядно вымотанным, и меня начинают раздражать все эти недоговорки. Мне две недели в обществе Ларинделя хватило на год вперёд! К тому же я уже начал формировать свой внешний образ, и надо ему соответствовать.

Наклонившись вперёд, я сфокусировал свой взгляд на переносице алхимика, представляя при этом, что смотрю через прицел крупнокалиберной снайперской винтовки, и заговорил слегка раздражённым тоном:

— Триес — восточный город, это так, но мы с вами рождены не здесь, так может перейдём к делу без этих местных кружев?

Отзеркалив мой жест, воин-маг качнулся на своём табурете вперёд, и это его движение привело к тому, что наши лица оказались на расстоянии всего десяти сантиметров друг от друга. Первым моим желанием было отшатнуться назад, но я с ним совладал и не сдвинулся ни на миллиметр.

— Вы о чём? — Разыгрывая непонимание, спрашивает меня собеседник.

Кончики наших носов почти соприкасаются, но мой голос спокоен, в нём нет и намека на дрожь. Я ещё в неполные пятнадцать выходил на заполненный тысячами людей стадион, и меня подобным прессом, как нарушение личного пространства, не проймёшь.

— Киади из Мунди, что вам от меня надо?

— Вот так просто? Я спрашиваю, и вы отвечаете?

— Да, так просто. — Я бы кивнул, но тогда бы мы стукнулись лбами, настолько наши лица близко, поэтому остаюсь недвижим, словно каменная статуя.

— Хорошо!

Тон моего собеседника мгновенно меняется, становится сухим и деловым. Выражение лица алхимика также изменяется, приобретая некий официоз, при этом он отклоняется назад, его спина выпрямляется, и он произносит, словно зачитывая какой-то официальный документ:

— Рэйвен из Сеейтла, у Цеха Алхимиков к вам есть официальный вопрос. Данный вопрос санкционирован властями города Триес, и отказ от ответа является неприемлемым. — Говоря это, он неторопливо и демонстративно надел кастет дайри себе на кулак.

Чёрт! Чёрт! Чёрт!

Во что я вляпался?!!

Самое плохое, у меня в голове нет даже намёка на то, на какой вопрос мне предстоит искать ответ.

Глава 6

Мой взгляд быстро пробегает по той небольшой комнате со стенами из белого кирпича, в которой мы находимся. И это во многом инстинктивное движение моих зрачков не остаётся незамеченным для сидящего напротив. Тот с лёгкой усмешкой произносит:

— Не стоит.

— Никогда не узнаешь, пока не попробуешь сам. — Возвращаю ему похожую усмешку, но тут же добавляю, чтобы не быть неправильно понятым. — Но бежать я не собираюсь.

— Похвально. — Кивает воин-маг на мои слова и, не отводя от меня взгляда, левой свободной рукой роется в своей поясной сумке.

Через пару секунд он достаёт на свет серебряный, нарочито простой, но при этом очень гармонично сделанный браслет характерной знакомой формы.

— Это… — начинает объяснять алхимик, но я его прерываю, договаривая за него.

— Браслет Правды.

— Так вы знаете… Это облегчает мою работу. — с натянутой улыбкой он протягивает артефактное украшением мне.

Браслет Правды — это стандартный, хотя и дорогой, и далеко не всем доступный артефакт, основанный на божественном благословении истинного алтаря Камо. По сути, это аналог детектора лжи. И как земной аппарат его тоже можно обмануть. И я знаю, как это сделать. Тем более в случае со мной он вообще не будет работать корректно. В этом классе артефактов есть изначальный изъян.

Изъян этот в подобных артефактах, основанных на божественных «дарах», заложен в их природе. Они не работают с теми, у кого есть какое-либо Сродство. Потому как Сродство — это тоже своеобразное «благословение», только не артефактное, а фундаментальное, вшитое в Ядро получившего его человека. То есть я могу спокойно надеть этот браслет на руку и врать, как мне вздумается, артефакт при этом будет «молчать». Но есть один нюанс. Я демонстрировал своё Сродство со Светом в местном Храме, и если алхимики копнут чуть поглубже, то этот факт всплывёт очень быстро. И мой обман вскроется тут же, и будет уже не важно, виноват я или нет на самом деле, меня как минимум тут же внесут в Красную книгу Цеха, а то и в Чёрную, а это было бы совсем нежелательно.

Эти мысли проносятся у меня в голове секунд за пять, и я принимаю решение сделать ставку на внешнюю честность и откровенность. Потому не надеваю браслет, а, разведя руки в стороны, признаюсь:

— Со мной данный артефакт работать не будет.

Воин-маг поверил мне сразу, в одно движение вернув браслет в свою сумку, и тут же, с такой скоростью, что я не успел даже дёрнуться, приблизил острие дайри к моей шее. Это противник не моего уровня. Ему, чтобы убить меня, не нужен этот кастет, он просто щёлкнет пальцами, и меня не станет, оружие ему нужно только как демонстрация.

— Поясните. — Проведя языком по своим верхним зубам, словно играя со мной, как кот с мышкой, приказывает алхимик.

— Пожалуйста. — Легко и непринужденно, словно и нет никакого лезвия у моей шеи, отвечаю я. На самом деле я не так спокоен, как хочу казаться, но я настолько вжился в роль крутого Рэйвена, что внешне мои эмоции и лёгкий страх никак не заметны. — Визуализация.

И между нашими лицами замирает Знак моего Сродства со Светом. Видимо, этот Киади ранее имел дело с адептами Антареса, потому как его рука не дрогнула, и дайри не отодвинулся от моей шеи ни на миллиметр.

— Что же… — с лёгкой заинтересованностью, но при этом достаточно спокойно, произносит алхимик. — Так тоже пойдёт! Ответьте на мой вопрос, не убирая Знак, и меня это устроит.

О! А ведь он прав! Антарес по мифам плохо относился к лжи, и его визуализированный Знак может как-то среагировать на прямую или даже косвенную ложь, и алхимик это заметит! Чёрт! Я ранее даже не думал о таком применении Знаков Сродства.

— Задайте ваш вопрос.

Мой голос спокоен, на данном этапе я могу быть интересен цеху Алхимиков, только если они заинтересовались феноменом землян. А от этого интереса меня надёжно прикрывают квестеры своим Барьером.

Хотя, стоп! Есть ещё один вариант! Что до Триеса дошла информация от Ларинделя о разрушении истинного алтаря Нулгла. А Цех Алхимиков, как одна из Великих Гильдий, точно знает, какие последствия ждут того, кто посягнёт на истинный алтарь тёмного божества. В моей голове проносятся сразу десятки различных вариантов, как вывернуться из столь неприятной ситуации. Но заданный воином-магом вопрос вводит меня в лёгкий ступор:

— Рэйвен из Сеейтла, какое отношение вы имеете к секте Праведного Возвышения?

— Чего?.. — Вырывается у меня непроизвольно.

— Рэйвен из Сеейтла, какое отношение вы имеете к секте Праведного Возвышения? — Послушно повторяет Киади.

— Нет, вопрос я понял с первого раза. — Я легонько трясу головой, пытаясь подобрать правильные слова. — Сложность в том, что я впервые слышу это название.

Пока говорю, алхимик не сводит глаз с визуализированного мною Знака.

— Рийкью, патомакос, Равалон, танторос? — Продолжает он сыпать непонятными словами и названиями.

— Мне неизвестно значение этих слов. — Я тут думал, как мне выкручиваться и лгать,