Повелители стихий: начало - Саша Ленц

давно может отвечать сам за себя, и тем не менее настоятельно советую провести с ним воспитательную беседу. Его успеваемость оставляет желать лучшего, а на носу экзамены. Вы же понимаете, чем это чревато?

Денис предпочёл остаться незамеченным: он направился было к себе в комнату, но не успел сделать и шага, как под ногами предательски скрипнула половица.

— Денис, иди сюда! — раздался хрипловатый голос отца.

Тот замер и остался стоять за стеной в коридоре в надежде, что отец решит, будто ему послышалось.

— Сколько раз мне нужно повторить, чтобы до тебя дошло? — прикрикнул отец. — Сюда иди! Быстро!

Денис стиснул кулаки и прошёл в зал. Его отец сидел в старых, истрепанных трико и майке, годной только на тряпки. Под глазами у него залегли огромные мешки, на лице недельная щетина, жирные волосы торчали в разные стороны — если бы Денис его не знал, то вполне мог подумать, что в квартиру забрался какой-то бомж. Напротив, на краешке кресла, словно цветущая роза в клумбе чахлых сорняков, сидела утончённая девушка в безупречно белой блузке, узкой тёмно-синей юбке и пиджаке в тон. Ей явно было не по себе в такой обстановке. Денис почувствовал, как заливается краской.

— Здрасте, — сказал он тихо, войдя в комнату.

Екатерина Фёдоровна приветливо улыбнулась, а отец одарил его надменным взглядом и требовательно спросил:

— Где ты шлялся? Почему ты не в школе?

— Н-ну… Я… — протянул Денис, пытаясь сообразить, как скрыть, что у него есть работа, а, следовательно, и деньги. — Мне надо было…

— Что ты мямлишь? Тебе задали вопрос — отвечай! — отец рывком вскочил с кресла, перепуганная Екатерина Фёдоровна тоже резко поднялась.

— Сергей Петрович, уверена, у Дениса есть объяснение, — проговорила она. — Если вы дадите ему возможность…

— Не надо меня учить воспитывать сына! — рявкнул отец. — Сосредоточьтесь на своих обязанностях, а я займусь своими.

— Извините, — пробормотала Екатерина Фёдоровна, голос её задрожал, — я не собиралась вмешиваться, просто я искренне переживаю за вашего сына. Ему нужна помощь, а не упрёки.

— Ремня ему нужно всыпать, — сказал отец, сверля взглядом Дениса. — Распоясался…

— Извините, — снова повторила Екатерина Фёдоровна. — Я совершила ошибку, придя сюда. Сожалею.

Она направилась к выходу, её каблуки тихо простучали по полу, через секунду мягко закрылась дверь.

Уши Дениса горели, он ужасно злился, что учительница увидела эту неприглядную часть его жизни. Он немного постоял перед отцом, борясь с желанием высказать всё, что накипело, а потом развернулся и пошёл к себе в комнату, понимая, что говорить о чём-либо просто бессмысленно.

— Где ты шатаешься второй день? — бросил вдогонку отец.

— Какая тебе разница? — процедил Денис сквозь стиснутые зубы.

Двумя широкими шагами он пересёк коридор и, зайдя в свою комнату, захлопнул дверь. Следом в комнату влетел отец. Его рука вцепилась в предплечье, Денис одёрнулся — пальцы сомкнулись сильнее. Он дёрнул руку резче, отцовская хватка неожиданно расцепилась — Денис потерял равновесие. Он рухнул на пол, ударившись головой о ножку кровати. От боли зазвенело в ушах, перед глазами засверкали разноцветные вспышки.

Денис отполз к стене, оперся на неё, приложив руку к затылку, и поднял взгляд на отца. Тот стоял над ним, тяжело дышал, раздувая ноздри, как разъярённый бык. В покрасневших глазах не было ни вины, ни сожаления.

— Последний раз спрашиваю, где-ты-был? — повторил отец с нажимом на каждое слово.

— И с каких пор тебя стало волновать, где я пропадаю? — язвительно спросил Денис.

— Либо ты ведёшь себя так, чтобы мне не приходилось краснеть, либо я займусь твоим воспитанием!

Денис злорадно расхохотался. Отец присел на корточки перед ним, посмотрел в глаза и тихо проговорил:

— Смелый стал? Уже не вздрагиваешь от любого звонка в дверь? И Искатели тебя больше не пугают? Я не обратил внимания, давно ли ты перестал, чуть что, прятаться за моей спиной?

— Давненько, — с напускной сдержанностью ответил Денис. — С тех самых пор, как для тебя стакан стал дороже меня!

— Стакан⁈ — глаза отца вспыхнули яростью.

Он замахнулся на Дениса ладонью, тот подобрался и прикрыл голову руками, готовый получить удар. Но отец остановился, когда между его ладонью и Денисом оставались считанные миллиметры, он сжал кулак, ударил по стене, поднялся и отошёл к окну. Отец молчал не меньше минуты, а затем, глядя вдаль, надломлено проговорил:

— Вот переживёшь то же, что и я, может, поймёшь…

— Ты сам всё разрушил! — выпалил Денис. — На себя наплевать, так обо мне бы подумал!

Отец обернулся к нему лицом:

— А тебе-то чего не хватает? — усмехнулся он. — Живи и радуйся!

— Радоваться? Чему? Что мой отец законченный алкоголик? Что в школе сущий ад? Что в прошлом один мрак и в будущем вряд ли станет лучше? — Денис задыхался от гнева. — Да ты хотя бы замечаешь, что у нас холодильник всегда пустой⁈

— А ты вместо своих дурацких книжонок лучше купи себе чего-нибудь пожрать! — сказал отец, махнув на стопку учебников по английскому. — Дамочка, которая приходила, сказала, у тебя только по иностранному хорошие отметки. Зачем тебе английский? Ради чего усердствуешь? Поедешь мамку искать? Какие планы? Поделись!

— Тебя не касается! — фыркнул Денис, поднимаясь на ноги. — А свои деньги я буду тратить на то, на что захочу!

Отец шагнул к письменному столу, где высилась стопка разговорников и учебников по английскому языку, специальных журналов и словарей. Он взял одну из книг, небрежно пролистал, изучил обложку, потом вдруг сгрёб стопку в охапку, повернулся к окну, открыл его.

— Нет, стой! — крикнул Денис, бросаясь к нему, но книги уже полетели вниз.

Прихватив с собой стул, отец вышел из комнаты. Он захлопнул дверь, подпёр её стулом снаружи и проговорил:

— Не выйдешь до тех пор, пока не сделаешь все уроки! Я проверю! И мне плевать, сколько времени это займёт, если понадобится, месяц просидишь под замком! И два, и три! Ты меня понял?

— Псих! — заорал Денис и с силой пнул дверь.

Из коридора послышались шаркающие шаги — отец удалился в зал.

Денис подошёл к окну, посмотрел вниз. Журналы, книги, отдельные экземпляры из которых стоили немалых денег, и тетради валялись на асфальте в растяжку на несколько метров. Там лежало всё то, чем