Великий Александр Невский. «Стоять будет Русская Земля!» - Наталья Пронина

В результате всего этого только одна пятая часть европейского рыцарского воинства (около 12–20 тысяч человек) добралась до Палестины — под начальством Готфрида Бульонского. Иерусалим был только что (в 1098 году) отнят у турок-сельджуков египетскими войсками халифа Фатимидов. В свое время этот египетский халиф обещал отдать христианам Гроб Господень, но теперь договор истолковывался в том смысле, чтобы допустить в Иерусалим лишь безоружных богомольцев. Следовательно, предстояла еще трудная борьба. К тому же европейцы были крайне утомлены дальним, тяжелым переходом по пустыне. Тем не менее, когда с высокой горы открылась наконец панорама древнего Святого града, это вызвало горячий восторг, а сама гора с того момента получила название Монжуа — «Гора радости».

Подчеркнем: европейцы подступили к городу, являвшемуся священным для трех вероисповеданий, трех главных мировых религий — христианства, ислама и иудаизма, что, однако, ни в коей мере не смутило европейских рыцарей подступить к нему именно вооруженным войском. Более того, как отмечает исследователь, многие из крестоносных захватчиков в экзальтированном волнении полагали, что, как только они приблизятся к Иерусалиму, его укрепления падут сами собой[105]. Но подобного «чуда», разумеется, не случилось и случиться не могло. Географически Иерусалим имел положение, крайне труднодоступное для неприятеля. Его тысячелетние стены раскинулись на высоком плато, и город был открыт лишь с северной стороны, а с остальных защищен горными пропастями Кедрона и Хиннома. К этому необходимо добавить также то, что египетский комендант Иерусалима Ифтикар ад-Даула, узнав о приближении захватчиков с Запада, принял все необходимые меры, чтобы надежно подготовить город к длительной обороне. Например, он изгнал из него всех жителей-христиан, загородил бойницы башен тюками с хлопком и сеном, наполнил городские водохранилища достаточным количеством воды и, напротив, распорядился привести в негодность все колодцы вокруг города. Были даже восстановлены древнеримские оборонительные сооружения. Таким образом, на рассвете 7 июня 1099 года, подойдя к городу, крестоносцы хотя и попытались тут же взять его штурмом, но были уверенно отбиты иерусалимским гарнизоном. Им пришлось начинать осаду с применением стенобитных машин. (Эти стенобитные машины, а также дерево для постройки осадных башен и лестниц, запасы продовольствия вскоре подвезли в Яффу пришедшие на помощь крестоносцам генуэзские и английские купцы.)

Кроме того, подчеркивает исследователь, несмотря на сражения «за общую, казалось бы, притом конечную цель, вожди крестоносцев не прекращали взаимных усобиц. Пришлось вмешаться священнослужителям, чтобы утихомирить раздоры соперников, деливших шкуру еще не убитого медведя. Вновь были инсценированы пророческие видения; на этот раз находившимся в экстатическом возбуждении воинам «явился» Адемар де Пюи, напомнивший им о необходимости единения в борьбе за святой град, и 8 июля был объявлен пост и совершен крестный ход вокруг Иерусалима. Процессия боевых крестоносцев двинулась к Масличной горе. Петр Пустынник и другие священники произнесли здесь пламенные проповеди, дабы возбудить рвение воинов…»[106]Засим был предпринят еще один общий штурм, который и увенчался успехом крестоносных агрессоров.

Так, лишь 15 июля 1099 года, т. е. через три с половиной года после начала кампании, город был взят. Как пишет историк, победители «обошлись с ним в высшей степени жестоко», перебив не только сарацинских воинов, но и захваченных в плен женщин, детей, стариков. Предали мечу и огню все, что было в городе мусульманского. Разгром Иерусалима затмил собой даже разгром Антиохии. Хронист-европеец «с удовольствием рассказывает о лужах крови, по которым ходили «воины Христовы». Кровожадностью и хищностью особенно отличился рыцарь Танкред, удовлетворивший на этот раз сколько возможно свою жестокость…»[107]Поистине варварски была разграблена европейцами роскошная мечеть халифа Омара (легендарный Храм царя Соломона), где крестоносцы устроили настоящую резню мусульман и евреев[108]. Хронист Раймунд Ажильский (возможно, и несколько сгущая краски) свидетельствует: в мечети Омара кровь «доходила до колен рыцаря, сидящего на коне, и до уздечек самого коня», ибо убивали всех — мужчин, женщин, детей (головы младенцев европейские рыцари разбивали о камни). В подожженной главной Иерусалимской синагоге сгорели множество евреев. «После этого, — рассказывает Фульшер Шартрский, — крестоносцы разбрелись по домам горожан, захватывая все, что в них находили. При этом устанавливалось обыкновение, что всякий, кто входил в дом первым, был ли он богат или беден, присваивал, получал и владел домом, дворцом и всем, что в нем находилось, как собственностью». Такая, констатирует очевидец, алчность обуяла европейских «защитников христианства», что они даже «вспарывали животы умершим, чтобы извлечь из них золотые монеты, которые они проглотили при жизни…»[109]По истечении же трех дней всех этих «трудов праведных» крестоносцы, облачившись в платье смиренных пилигримов, пошли молиться в храм[110]. Таков был финал «освобождения Иерусалима от ига неверных»[111].

Конечно, вступление крестоносного воинства в Иерусалим произвело громадное впечатление на всю Западную Европу. В нем увидели словно подлинное знамение Божьей воли и сверхчеловеческого могущества папы римского, который выступал официальным главой предприятия. В результате Первого крестового похода 1095–1099 годов европейцы захватили все побережье Сирии, а также важный передовой пункт за Евфратом — Эдессу. Общая граница завоеванных территорий растянулась на 1200 км, где крестоносцами было образовано четыре государства — Антиохийское, Эдесское, Триполийское, Иерусалимское[112]. И, конечно, наиболее сильное влияние и значительные земельные владения в этих новообразованных государствах получила Римская церковь, сделавшая, таким образом, еще один кровавый шаг к господству над миром…

Но интересен и важен для нашей темы еще один исторический факт, относящийся к эпохе Крестового похода 1095–1099 годов: именно тогда начинают создаваться первые так называемые духовно-воинские ордена, объединяющей и внешне весьма достойной идеей которых поначалу было лишь служение Богу и защита паломников. Так, ровно через 20 лет после взятия Иерусалима, в 1119 году[113] французскими рыцарями в Святой земле был организован орден, который стали называть Орденом тамплиеров, или рыцарей Храма (Milites templi). Он получил в Иерусалиме ту самую местность, где некогда располагался великий Храм царя Соломона[114] (откуда и название ордена: франц. temple — храм). По примеру тамплиеров объединились затем в военный союз, а точнее, присоединились к древней монашеской общине, уже существовавшей в городе, итальянские рыцари. Под покровительством этого ордена находился госпиталь для приходивших в Иерусалим богомольцев. Госпиталь носил имя св. Иоанна, отчего и рыцарей стали называть иоаннитами, или госпитальерами. Их парадной одеждой являлся черный плащ с белым крестом на левом плече, тогда как у тамплиеров отличительным знаком был избран белый плащ с черным крестом на левом плече.