По-другому - Юлия Резник

вскипает злость. Руки конвульсивно сжимаются в кулаки. Спорить с пьяным себе дороже, но как же хочется ему все-все высказать!

– Костя, ложись спать. Завтра поговорим.

Иду мимо, а тот меня за край халата прихватывает и резко на себя тянет. От неожиданности заваливаюсь мужу на колени. Полы халата расходятся. И Костиковы лапищи, каким бы пьяным он не был, безошибочно находят мою подпрыгнувшую грудь. Соски болят от того, как он их сжал.

– Не так быстро! Папочка соскучился, – обдает перегаром. Мы действительно с тех пор, как я узнала о его измене, еще не были вместе. Костик пару раз подкатывал, но я не смогла переступить через себя, даже когда он был трезв. Теперь же и вовсе никакого желания.

– Прекрати. Не сейчас.

– Да че ты как целка ломаешься?

Костик соскальзывает одной рукой на бедро. Я трепыхаюсь, но он все равно умудряется между ног поелозить. В первый раз в жизни ловлю себя на том, что мне в его руках страшно! И слова эти отвратительные – целка, ломаешься… Нечто подобное в его речи проскальзывало и раньше, но мне стоило только смерить Костика строгим взглядом, как он тут же шел на попятный. Вскидывал руки и бормотал что-то вроде:

– Ну перестань, малыш. Знаешь ведь, с кем мне на работе приходится иметь дело. Они других слов не понимают.

– С урками, Кость, говори, как считаешь нужным. А со мной не надо. Как-то это… мерзко.

– Недотрога, – криво улыбался он, старательно отыгрывая роль хорошего мальчика. Так. Стоп. Роль?! Реальность засасывает меня, словно воду – в воронку слива. Я с силой луплю Костика по рукам и все-таки умудряюсь вскочить. Хорошо, что он в хламину пьяный. Его сила компенсируется моей ловкостью. В другой раз так бы легко я не выкрутилась.

– Проспись! – шиплю, не зная, куда бежать. Если бы не Юлька, клянусь, в подъезд бы выскочила, а так бегу к дочке. Стараясь не шуметь, закрываю дверь, и даже замок проворачиваю. Хлипенький, тот что в дверной ручке. Такой открыть при желании – раз плюнуть. И потому я, от страха закусив губы, настороженно вслушиваюсь в происходящее в коридоре. Вот застонал пуф, вот шаркнули ноги по полу. Пожалуйста, иди спать, Костя, пожалуйста. К счастью, тот и не думает меня догонять, и постепенно все звуки в квартире стихают. Я в оцепенении сползаю по стенке на пол. Это что, мать его, сейчас было? Меня чуть не изнасиловал собственный муж? Или я слишком сгущаю краски? Мысли пугливо разбегаются. Губы немеют. По телу прокатываются колючие волны озноба. В полном ауте соскребаю себя с пола и укладываюсь к Юльке под бочок. Благо в целях экономии мы не стали покупать ей детскую кроватку, а приобрели сразу полноценную полуторку, чтобы не менять одно на другое, когда дочка подрастет.

Проваливаюсь в вязкое забытье. Утром подскакиваю ни свет ни заря. За окном темно – тучи рассеялись, а черное небо нависло так низко, что коснулось ощетинившихся антеннами крыш. Тридцать первое, а настроения никакого. Плетусь в душ. И сразу заступаю на кухню. Ставлю вариться овощи на салаты, почему-то вообще неуверенная, что это кому-то нужно. Все равно никто не оценит моих стараний. Костик, что ни сделай – воспринимает как должное. Вроде как это само собой разумеется – бабская работа.

Заканчиваю рубить яйца в оливье, когда он просыпается. Стоя к нему спиной, непроизвольно стискиваю в руке нож.

– Кефира нет, – сообщает, хлопнув дверцей холодильника.

– Денег тоже, – парирую я, прилагая неимоверные усилия для того, чтобы мой голос не дрожал.

– Не начинай. И так башка трещит. Я же сказал, куда все ушло.

– А зарплата? Слушай, я же не себе прошу. Праздники, стол, подарки… В садике опять же был сбор.

Костик закатывает глаза и уходит, чтобы вернуться уже с телефоном. Демонстративно открывает приложение и перекидывает мне на карту…

– Пять тысяч? Ты шутишь, Кость?

– Малыш, ну нет больше. Я же объяснял. Сейчас период такой: тут подмажь, здесь, чтобы делу не дали хода.

Смешно, но таким я его узнаю. Это мой Костя. Он лезет обниматься, и я даже приобнимаю его в ответ. А потом перед глазами встают картинки его вчерашнего феерического возращения, и я замечаю тихо:

– На побухать у тебя деньги есть.

– Ну а что я мужикам скажу, что нет? Вер, ну кончай, а? Что-то ты себе много придумывать стала. До хрена свободного времени, что ли? Так используй его с толком для семьи.

– Это как же?

– Найди нормальную работу, Вер. Сколько можно всякой фигней заниматься?

Вот тебе и благодарность за то, что я пашу как лошадь. В моменте мне становится до того себя жалко, что как-то сразу взвиваются все мои обиды на мужа. Их за годы брака скопилось – тьма. От глобальных, до совсем пустяковых. Вроде зудящей досады от того, что Костик на работу ездит на машине, а мне приходится мотаться от клиента к клиенту на автобусе. И плевать ему, что для поддержания паритета мы могли хотя бы чередоваться. Права-то у меня есть. Да к тому же мне частенько Юльку приходится брать. Но нет. Как же. Мужики в конторе засмеют, если Костик на маршрутке приедет. А то, что я с пылесосом наперевес в ней трясусь – ничего.

– Знаешь, ты прав. Я найду.

– Меринов, кстати, что? Больше не звал тебя убраться?

Сметаю порезанные яйца ножом в салатницу.

– Звал. Как раз на постоянку.

– Серьезно? – взгляд Костика под маской мальчика-одуванчика становится цепким и колючим. – Надеюсь, ты согласилась?

– Сказала, что подумаю.

– Иди! О чем тут думать?! Я же тебе объяснил – он под меня копает. Ты можешь…

– Что я могу?

К несчастью, наш разговор прерывает приход дочери. Сонно потирая глазки кулачками, Юлька просит попить. Наливаю ей в стакан клюквенного морса. Взгляд рассеянно скользит по комнате. А в голову почему-то лезут всякие глупости… Которые обычно описываются в дурацких женских романах, но уж точно не происходят в реальной жизни. Мне сложно представить, что Костик надеется спасти свою шкуру, подложив меня под начальника. Даже думать об этом смешно. И одновременно с тем страшно. Как будто до меня только теперь доходит, что моего мужа и впрямь могут посадить, и тогда налаженная жизнь, за которую я с таким отчаянием хватаюсь, просто рухнет в один момент.

Меня