Кайленд (ЛП) - Шеридан Миа

Я закрыла дверь и щелкнула замком. Затем медленно вернулась к дивану, посильнее укутавшись в одеяло. Села, тупо уставившись на нашу маленькую елку. Вдруг в трейлере стало слишком тихо и одиноко. И что-то было не так — что-то засело в мои мысли. Я почувствовала напряжение. Мне нужно было что-то сделать, но я не могла понять, что именно. И прежде чем я смогла это сделать, мои глаза стали слипаться. Я откинулась назад и через несколько минут крепко уснула. И не просыпалась, пока свет рождественского утра не проник через окна нашего трейлера, вместе со щебетанием зимних птиц, приветствующих его.

Глава 9

На улице шел снег. Я стоял у окна, глядя на то, что могло заставить любого другого человека задохнуться от изумления при виде такого белоснежного пейзажа. Так было не на каждое Рождество. Некоторые сказали бы, что это было чудом. Не я. Рождество. Печаль прокатилась по мне, и я сделал все возможное, чтобы отбросить ее. Это был очередной день в календаре. Если бы я не обратил на это внимания, он бы просто прошел, как и все остальные. Сегодняшний день ничем не отличался от любого другого дня, все было в моей голове.

«Соберись, Кайленд», — пробормотал я про себя, глотнув горячий кофе.

Раздался стук в дверь, и я слегка напрягся. Какого черта? Кто ходит в гости рождественским утром? Я нахмурился, когда подошел к входной двери.

— Кто там? — настороженно потребовал я.

— Это Тенли, — я моргнул.

Тенли? Дерьмо. Я остановился на секунду, прежде чем открыть дверь.

Она стояла там, с маленькой рождественской елкой в руках, бумажным пакетом, свисающим с локтя, робкой улыбкой на лице и снежинками, украшающими ее темные волосы и густые ресницы. Ее щеки были розовые от холода, а дыхание парило в воздухе. Она была ошеломляющей. Я открыл дверь чуть шире, чтобы разглядеть ее получше.

— Что ты здесь делаешь? — спросил я.

Черт, это прозвучало холодно. Но ей нужно было уйти. Она не могла войти.

Улыбка исчезла с ее лица, и она снова посмотрела вниз, прежде чем поднять глаза к моему лицу, и прошептала:

— Как давно она ушла?

Мои брови нахмурились.

— Она? Кто она?

— Твоя мама.

Мои глаза расширились, пока мы стояли, глядя друг на друга через порог. Снег продолжал опускаться на ее волосы и темную куртку.

— Что… почему… — начал я, но затем резко выдохнул и провел рукой по волосам. — Как ты узнала?

Выражение её лица смягчилось.

— В вашем доме никогда не горит свет… и еще кое-что… — она покачала головой. — Я просто предположила, — она закусила губу, и мое сердце сделало безумное сальто в груди.

Я поднял руку и мягко помассировал ее, ощущая физическую боль.

— Мне жаль, что я оказалась права, — она сделала паузу. — Я просто подумала, что, если ты один, вероятнее всего, у тебя нет ничего рождественского. И поэтому, — она вытянула маленькую елку перед собой, — я принесла тебе Рождество, — она счастливо улыбнулась.

Я полностью открыл дверь и махнул рукой, чтобы она зашла. Ее улыбка стала шире, и облегчение отразилось в глазах, когда она вошла в мой дом. На мгновение она просто стояла, осматриваясь по сторонам, и я сунул руки в карманы, когда попытался увидеть это место её глазами. Дом был маленьким, и мебель была старой, она досталась нам от бабушки, когда та умерла. Мебель, которая не была хорошей тогда и определенно не была такой сейчас. Но, я как мог поддерживал здесь чистоту и порядок.

Глаза Тенли задержались на кресле рядом со столом, на котором стояла фотография моей матери… Та, которую я поставил туда сразу после ее ухода, потому что надеялся, что она вернется… Та, с которой я привык здороваться. Мне действительно давно было пора ее убрать.

Тенли повернулась ко мне, улыбаясь.

— Здесь мило, — сказала она.

И, черт возьми, мое сердце снова екнуло в этой проклятой глупой груди, потому что было очевидно, что она действительно, так считала, но это было неправильно. Такая девушка, как Тенли, должна считать это место свалкой. Но она так не думала. Этот факт в одинаковой степени и злил меня, и наполнял каким-то странным чувством, похожим на счастье.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Могу я взять твою куртку? Елку? Пакет?

Она засмеялась и поставила дерево на журнальный столик, пожав плечами. Она щелкнула выключателем на гирлянде.

— Она на батарейках, — сказала она. — Мы можем поставить её куда угодно.

Она расположила ель на поверхности столика по своему вкусу, а затем встала, глядя на дерево сверху-вниз, неуверенный взгляд снова появился на ее лице…

Наступило неловкое молчание.

Она посмотрела на меня.

— Прости, Кайленд, — прошептала она, слегка покачав головой. — Что вот так вломилась без приглашения. Я просто… — она снова закусила губу. — Что ты собирался делать сегодня?

— Смотреть телевизор… заниматься учебой… отдыхать в одиночестве.

Она не смеялась. Я догадался, что она поняла, что я не шучу, ее реакция заставила меня это увидеть.

— Ты смотришь телевизор? — спросила она.

— Иногда, когда в доме есть электричество.

Она кивнула, и мы оба замолчали.

— Что с ней случилось? — наконец спросила она очень тихо.

Я какое-то время молчал. Я никому об этом не рассказывал. Не мог никому рассказать. И никогда не планировал этого делать. Но прямо сейчас, по какой-то очень странной причине, я отчаянно хотел рассказать об этом Тенли.

— Она ушла от нас за неделю до аварии на шахте.

В ее глазах мелькнуло сочувствие, но она ничего не сказала.

— Мой отец был раздавлен, — я покачал головой и почесал затылок, отталкивая эти воспоминания. — Ему было очень стыдно. Он был гордым человеком. Поэтому заставил нас поклясться, никому не говорить об ее уходе, пока он не будет готов. Я думаю… думаю, он пытался придумать историю, которая звучала бы лучше, чем то, что мы ей стали просто не нужны, — я сделал паузу. — Или, возможно, он надеялся, что она вернется. Хотя моя мама никогда не была довольна нашей жизнью. У отца даже не было школьного образования, и в шахте не получалось добиться успеха. Они все время боролись за выживание, — я провел рукой по волосам и поморщился. — Видишь, Тенли, твой отец оставил тебя, когда тебе было всего три дня, и это очень печально, потому что он даже не захотел узнать тебя. Но моя мама воспитывала меня и знала, что я любил ее. И все равно ушла.

— Кайленд, — прошептала Тенли.

Я покачал головой, не в силах остановить слова, которые, казалось, вылетали из моего рта сами по себе.

— Потом на шахте произошла авария и…

Я глубоко вздохнул, удивляясь, что все еще так эмоционально реагирую. Мне казалось, что я так долго жил с этой утратой. Но этот разговор вызвал воспоминания, и возникло ощущение, что будто все произошло вчера.

— Они все погибли, и каждая семья, живущая на этом холме, оплакивала кого-то. Поэтому либо никто не заметил, что моя мама не появилась ни на одной из поминальных служб, либо они решили, что она была убита горем, как и другие. А я всё ждал, что она вернется. Думал, она каким-то образом узнала о трагедии. Она должна была услышать о ней. Она должна была знать, что я остался один, совсем один. Я всё ждал и ждал, когда она вернется за мной, но она так и не вернулась, — я сделал глубокий вдох. — Я не хотел, чтобы меня отправили в приемную семью. Мне нужен был шанс получить стипендию. Мне нужен шанс… получить нормальную жизнь. И единственный способ, которым я мог этого добиться — это усердно трудиться и никому не говорить, что я остался один. Поэтому, когда меня спрашивали о матери, я отвечал, что она заболела, и ее парализовало, — я пожал плечами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Неудивительно, — грустно ответила Тенли.

— Что?

— Неудивительно, что ты так не любишь здесь находиться.

Я посмотрел ей в глаза.

— Тебе больше не нужно быть одному, — она взяла меня за руку, печально глядя в мои глаза.