Обжигающая тишина - Уайт Лорет Энн

Я с силой выпускаю воздух из легких.

– Я ничего не сказала копам о том мужчине. Просто спросила, что случилось и будут ли выдвинуты обвинения. – Я снова гляжу в зеркало и убеждаюсь, что за нами никого нет. – В автомобиле Трэя сидела Мисси Седжфилд и ее мать Стэйси. Похоже, ты врезала по носу дочери новой подружки Трэя.

Наверное, мне не стоило бы упоминать об этом, но сейчас мне нужна любая связь, любая поддержка. Я даю ей понять, что мы одни против всего мира и что мы можем доверять друг другу.

Куинн несколько долгих секунд изучает мое лицо.

– Трэй встречается с матерью Мисси?

Я кривлю губы; обида не отпускает меня. Мои руки крепко сжимают рулевое колесо.

– Мисси Седжфилд – тупая корова, – говорит Куинн.

Я невольно улыбаюсь.

– Да, и я никогда не ладила с ее матерью.

– Ты училась вместе со Стэйси Седжфилд?

Я кошусь в ее сторону.

– Ага. Должна признаться, тогда мне тоже несколько раз хотелось врезать ей по носу.

Куинн молча смотрит на меня, и я ощущаю тонкую ниточку взаимосвязи. Тонкую, как паутинка, но не менее прочную. Мне хочется снова спросить, что Мисси сказала ей, но я не хочу оборвать эту новую связь. Сначала нужно укрепить ее.

Я включаю обогреватель на полную мощность и поворачиваю на север по автостраде. Куинн устраивается поудобнее и засыпает. Сегодня был трудный день. Я бросаю очередной взгляд в зеркало заднего вида и не замечаю ничего необычного. Теперь можно спокойно дышать.

* * *

Джеб смотрел, как уезжает Рэйчел. Адам Лефлер тоже наблюдал за ней из окна своего кабинета. И Джеб видел, как Трэй Сомерленд подошел к ее автомобилю.

Он тихо ругается себе под нос. Он хотел узнать, что она сказала копам. Ему нужно было гарантировать, что отцовство Куинн останется в секрете, пока он не очистит свое имя. Его беспокоило, что дело могло выйти наружу.

Он медленно ехал по улице под тихий рокот двигателя. Но он не собирался следовать за Рэйчел. Благодаря Куинн он знал, где она живет. Он вернется позже, когда все будет тихо и Куинн заснет.

Он был вынужден приложить руку к сегодняшним событиям в школе. Как отреагирует Рэйчел на его появление у порога ее дома – можно только гадать.

Нервозность, предчувствия, раскаяние – чувства, которые он не мог точно определить, – волнами проносились через него.

Глава 7

Когда мы выезжаем в уединенные пригороды Сноу-Крик, где нет уличных фонарей, густой и темный лес обступает нас с обеих сторон. Северное сияние полощется в небе, заставляя ледники испускать призрачное свечение. Я в очередной раз заглядываю в зеркало заднего вида, чтобы убедиться, что все в порядке.

На дороге за нами никого нет.

Я сворачиваю с шоссе на лесистый полуостров, который вдается в озеро, где мы живем. Там есть всего лишь три земельных участка: мой и два соседских дома, чьи хозяева приезжают только зимой. Знакомая депрессия овладевает мной, когда я веду свой старый пикап по ухабистой подъездной дорожке. Ветки скребутся о двери, напоминая о несостоявшейся подстрижке и обо всех других вещах, которые я собиралась сделать. О домашних занятиях, которые мы планировали вместе с Трэем. Ремонт и реконструкция дома. Ландшафтные работы. Реновация шлюпочного эллинга, чтобы мы могли сдавать его в аренду ради дополнительного дохода. Когда мы приближаемся к дому, я вижу, что лампочка над крыльцом перегорела. Все погружено в черноту.

Я ругаюсь сквозь зубы, когда мои фары освещают деревянную калитку во дворик сбоку от кухни, где я складываю всякий мусор. Калитка висит на петлях и хлопает на ветру. Куча жестяных банок катается по бетону перед кухонной дверью.

Я тщательно вымыла эти банки перед тем, как сложить их в мусорный бак снаружи. Но медведи лезут везде в отчаянных попытках набрать вес для впадения в зимнюю спячку. Нужно будет убрать этот мусор. Но моя первостепенная задача – обеспечить Куинн горячую еду перед тем, как отправить ее в душ. Поддержать домашний распорядок, насколько это в моих силах. Найти способ обсудить сегодняшние события.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Я лезу в бардачок за налобным фонарем.

– Подожди минутку, пока я не посмотрю, что медведь ушел, – говорю я, когда выхожу из автомобиля. Но Куинн не слушает меня. Она вылезает наружу, хлопает дверью и топает к парадному входу, держа в руках мою куртку и мой рюкзак. Я черпаю надежду хотя бы в том, что она держится за что-то мое. Она набирает код на замке, и дверь закрывается за ее спиной.

Я стою одна в темноте и глубоко дышу. Провожу по двору лучом фонарика. Одновременно лягаю банки и стараюсь производить побольше шума, чтобы медведь не подходил ближе. Когда я убеждаюсь в том, что никого нет, то собираю жестянки и убираю их в мусорный контейнер. Потом снова замираю. Волоски на шее встают дыбом, когда я слышу другой звук за шелестом ветра. Я внимательно слушаю, но ничего не слышу. Но кто-то явно наблюдает за мной из темноты. Первобытный страх проползает мне в голову.

Я быстро хватаю последнюю жестянку, вхожу в дом месте с мусорным мешком и запираю дверь за собой. На мгновение приваливаюсь спиной к двери, закрываю глаза и собираюсь с силами.

Наверное, это медведь. Все дело в моей паранойе. Но когда я снимаю грязные сапоги и шлепаю в чулках на кухню, недоброе предчувствие не покидает меня.

Трикси стучит хвостом при моем появлении, но не встает со своей лежанки, как раньше. Ей удобно там, где она находится. Она надеется, что ее покормят. На кухне нет никаких признаков Куинн, как и в гостиной на другой стороне дома.

– Куинн? – Я включаю свет и отопление. Девочки нигде не видно.

– Куинни! – зову я, когда поднимаюсь по лестнице. Я поворачиваю ручку двери ее спальни. Заперто. Я тихо стучу в дверь.

– Куинн, ты придешь ужинать?

– Я не хочу есть, – отвечает приглушенный голос изнутри. Она явно плакала.

– Тебе нужно что-то съесть…

– Я же сказала, что не хочу. Уходи.

Я закрываю глаза.

– Куинн, нам надо поговорить.

Молчание.

Я растерянно стою перед дверью. Это именно та дилемма, ради которой я призывала дух моей сестры. За последние несколько лет мы редко встречались, но каждый раз, когда мне была нужна помощь, София была рядом со своими мудрыми советами. Горечь утраты настолько велика, что у меня перехватывает дыхание. Моя мать умерла, когда мне было восемь лет – столько же, как и Куинн сейчас. Поэтому я отчасти понимаю ее душевную боль. София, на одиннадцать лет старше меня, приняла роль матери. Мне хочется, чтобы Куинн позволила мне сделать то же самое для нее. Я борюсь со слезами. Я очень устала, вот и все. Завтра утром я буду сильнее и сообразительнее. Мы уедем отсюда.

Я принимаю обжигающе горячий душ и вычищаю дневную грязь из волос, но все равно не могу избавиться от холода в костях. Наношу дезинфицирующий крем и пластырь на маленький порез над бровью и сушу волосы. Надеваю тренировочный костюм и спускаюсь вниз в носках. Покормив Трикси, я направляюсь к камину.

Я опускаюсь на колени со скатанной старой газетой руках, поджигаю бумагу, потом растопку и кладу дрова. Глядя на пляшущие языки пламени и слушая тихое потрескивание, я думаю о дровах, которые мы с Трэем рубили и складывали в поленницу перед отъездом на Бали. Удивительно, как быстро все развалилось. Появление Куинн послужило катализатором, но были гораздо более важные обстоятельства. Мне приходят на ум его слова:

«Знаешь, я всегда думал, что ты до сих пор неравнодушна к нему. Что ты не можешь отречься от него, несмотря на то что он сделал».

Я встаю и расхаживаю по гостиной, сожалея о том, что не купила жалюзи для панорамных окон, выходящих на темный сад, лодочный эллинг и озеро. Восходит луна, подсвечивая гребни волн пенистым светом. Сегодня вечером с березы облетели последние листья, и голые ветви пялятся в небо, как скрюченные пальцы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Я потираю ладони и думаю о супе. Но мне тоже не хочется есть. Вместо этого я наливаю виски из бутылки бочковой выдержки, оставленной Трэем. Беру бокал и устраиваюсь у огня в дедовском кресле с ноутбуком на коленях.