Тени сгущаются - Виктория Шваб

Келл насторожился, окинул взглядом аристократов, наводнивших зал. Они перешептывались, с интересом поглядывая на юношу.

Келл обернулся к королю, сдержавшись, чтобы не схватить его за рукав.

– Что знают эти люди обо мне? – спросил он вполголоса.

Георг взмахнул рукой.

– Не тревожься. Кажется, я сказал им, что ты иностранный дворянин. Строго говоря, это правда. Но беда в том, что чем меньше они знают, тем больше судачат. Может, просто представить тебя?..

– Я бы хотел отдать дань уважения покойному королю, – перебил его Келл. Он знал, что в этом мире людей хоронят. Этот обычай (класть тело в ящик) казался ему странным, но он означал, что король – то, что от него осталось, – находится где-то здесь.

Георг вздохнул, как будто просьба была и ожидаемой, и страшно неудобной.

– Я так и думал, – сказал он, допив. – Он в часовне. Но сначала… – Он протянул руку, унизанную кольцами. – Письмо. – Келл достал из кармана конверт. – И письмо для отца.

Келл нехотя извлек и второй конверт. Старый король относился к письмам очень трепетно, всегда просил Келла не испортить печать. А новый взял нож и разрезал конверт, вытряхнув содержимое. Келл бы все отдал, лишь бы Георг не увидел чахлый листок.

– И ты проделал столь далекий путь, чтобы прочитать ему вот это? – презрительно спросил он.

– Я был привязан к старому королю.

– Теперь придется поладить со мной.

Келл ничего не ответил.

Второе письмо было гораздо длиннее. Георг опустился на кушетку. Келл стоял над королем, читавшим письмо, чувствовал на себе любопытные взгляды и был готов провалиться сквозь землю. Прочитав раза три или четыре, король кивнул про себя, отложил письмо и встал.

– Ладно, – сказал он. – На этом всё.

Келл вышел вслед за ним, радуясь уйти из этого места и от этих взглядов.

– Холод собачий, – буркнул король, накинув роскошную шубу. – Ты не мог бы с этим что-нибудь сделать?

– С погодой? – прищурился Келл. – Нет.

Король пожал плечами, и они в сопровождении слуг вышли из дворца. Келл плотнее запахнулся в плащ. Стоял промозглый февральский день, холодный ветер пронизывал до костей. Падал снег, клубилась поземка. Келл накинул капюшон.

Несмотря на холод, Келл не носил перчаток. Антари творят магию руками и кровью, и перчатки были бы препятствием на пути мгновенных заклятий. Нет, в Сером Лондоне он ничего не опасался, но все же лучше быть начеку. И вообще, даже простой разговор с Георгом напоминал дуэль. Они не испытывали друг к другу ни симпатии, ни доверия. К тому же новый король все больше и больше восторгался магией. Он вполне способен подстроить нападение, просто чтобы посмотреть, как тот будет защищаться. Однако такой шаг поставит под удар контакты между мирами, а король не настолько глуп. Келлу хотелось на это надеяться; хоть он и терпеть не мог Георга, но все же не хотел терять повод для путешествий.

Келл нащупал в кармане монету и стал рассеянно крутить ее, просто чтобы согреть онемевшие пальцы. Он думал, что они идут на кладбище, но король привел его в часовню.

– Часовня Святого Георгия, – пояснил он и вошел.

Высокое строение поразило Келла. Изобилие острых углов, сводчатый потолок над клетчатым каменным полом. Георг не глядя скинул шубу; он не сомневался, что кто-нибудь окажется рядом и подхватит ее. Так оно и случилось. Келл смотрел на свет, льющийся сквозь витражи, и рассеянно думал: неплохо, пожалуй, быть похороненным в таком месте. Но потом понял, что Георг III упокоился не здесь, в солнечных лучах, а в склепе.

Потолок там был ниже, свет едва пробивался, и у Келла по коже поползли мурашки. От древних камней шел запах пыли.

Георг взял с полки канделябр с незажженными свечами.

– Можешь зажечь?

Келл нахмурился. В тоне Георга сквозила голодная алчность.

– Конечно. – Он протянул руку к свечам, помедлил немного, потом взял вазу с длинными спичками. Достал одну, церемонно чиркнул и зажег свечи.

Георг разочарованно надулся.

– Моему отцу ты не отказывал.

– Ваш отец был совсем другим человеком. – Взмахнув рукой, Келл погасил спичку.

Георг нахмурился, видимо, он не привык, чтобы ему возражали. Но Келл не понимал: он злится на неповиновение вообще или на то, что ему не показывают магию? Почему он так настаивает? Хочет лишний раз убедиться в ее существовании? Просто развлечься? Или тут кроется что-то большее?

Он прошелся по королевскому склепу и содрогнулся. Если тебя положат в ящик и закопают в землю – это само по себе ужасно. Но быть погребенным здесь, когда тебя отгораживают от мира тяжелые каменные плиты… Келл никогда не понимал, почему жители Серого мира запечатывают своих мертвых в золото, дерево и камень, как будто в пустой оболочке остается частичка умершего. А если и впрямь остается? Какое жестокое наказание.

Дойдя до могилы отца, Георг поставил канделябр, подхватил край плаща и опустился на колени, склонив голову. Его губы беззвучно зашевелились, потом он достал из-за ворота золотой крест и поднес к губам. Наконец он встал и отряхнул колени.

Келл задумчиво положил ладонь на гробницу, надеясь почувствовать что-нибудь внутри. Но там было тихо и холодно.

– Следовало бы прочитать молитву, – сказал король.

Келл растерялся.

– Для чего?

– За упокой его души, конечно. – Видимо, он заметил смятение юноши. – Разве в вашем мире нет Бога? – Келл покачал головой. Георг этого не ожидал. – Вообще никакой высшей силы?

– Я этого не говорил, – произнес Келл. – Пожалуй, можно сказать, что мы поклоняемся магии. Она и есть наша высшая сила.

– Это ересь.

Келл приподнял бровь, убрал руку с гробницы.

– Ваше величество, вы поклоняетесь тому, чего не можете ни увидеть, ни коснуться, а я поклоняюсь тому, с чем связан ежеминутно, каждый день. Что из этого более логично?

Георг нахмурился.

– Дело не в логике, а в вере.

Вера. Замена показалась Келлу неравноценной, но он решил, что не стоит строго судить обитателей Серого мира. Людям надо во что-нибудь верить, и без магии они придумали себе бога поменьше. Полного изъянов, тайн и надуманных правил. Ирония заключается в том, что они отвергли магию еще до того, как она покинула их, вытеснили ее этим своим всемогущим богом.

– Как вы поступаете со своими мертвыми? – допытывался король.

– Мы их сжигаем.

– Языческий ритуал, – презрительно бросил король.

– Уж лучше, чем укладывать тела в ящики.

– А как же их души? – Георг, похоже, был искренне встревожен. – Куда, по-вашему, они деваются? Ведь вы не верите ни в рай, ни в ад.

– Они возвращаются к истокам, – ответил Келл. – Магией пропитано все, ваше величество. Она – течение жизни. Мы считаем, что, когда человек умирает, его душа возвращается в этот поток, а тело распадается на составляющие его стихии.

– Но как же тогда собственное «я»?

– Оно перестает существовать.

– Тогда какова же цель? – проворчал король. – Зачем вести праведную жизнь, если потом тебя ничего не ждет? Если ничего не заработаешь?

Келл часто задавал себе этот вопрос, но при этом он вовсе не мечтал о загробной жизни. Просто не хотелось возвращаться в ничто, будто бы его никогда и не было на свете. Но скорее замерзнет серый лондонский ад, чем он хоть в чем-нибудь согласится с королем.

– Я думаю, цель в том, чтобы жить по совести.

Георг побагровел.

– Но если нечего бояться, что помешает людям грешить?

Келл пожал плечами.

– Я видел, как люди грешат и с именем Бога на устах, и во имя магии. Они просто не умеют достойно чтить высшую силу, какую бы форму она ни приняла.

– Нет загробной жизни… – ворчал король. – Нет бессмертной души. Это противоестественно.

– Напротив, – возразил Келл, – это самое естественное на свете. Природа циклична, и мы все – часть природы. Противоестественно верить в человеческую непогрешимость и в уютное местечко, приготовленное тебе на небесах.

Георг стал темнее тучи.

– Осторожнее, мастер Келл. Это богохульство.

– Ваше величество, вы никогда не казались мне богобоязненным человеком.

Король перекрестился.

– Лучше перебдеть, чем недобдеть. Кроме того, – он огляделся, – я король Англии. Мое наследие священно. Я стою во главе страны по милости Бога, над которым ты насмехаешься. Я Его слуга, и это королевство вверено мне Его милостью. – Слова Георга прозвучали как заученная речь. Король засунул крест обратно под воротник. – Возможно, – добавил он, нахмурившись, – я бы поклонялся твоему богу, если бы мог увидеть его и прикоснуться к нему, как ты.

Вот оно, снова! Старый король благоговел перед магией, дивился ей, как ребенок. А новый король смотрит на нее так же, как на все остальное, – с вожделением.

– Я уже предупреждал, ваше величество, – сказал Келл. – Магии больше нет места в этом мире.

Георг усмехнулся и на миг стал больше похож на голодного волка, чем на сытого человека.

– Мастер Келл, ты же сам сказал – в мире все циклично. Возможно, когда-нибудь наше время опять настанет, – коротко усмехнулся он, и его лицо снова приобрело обычное саркастическое выражение. Эффект получился обескураживающий, и Келл невольно задумался: неужели этот человек действительно так глуп и самодоволен, как о нем говорят? Или под маской пустого себялюбца таится нечто более глубокое?