Эдгар Аллан По. Поэт кошмара и ужаса - Глеб Елисеев

Окончательный разрыв в отношениях между главным редактором и его помощником произошел после решения Бартона о продаже журнала. Весной 1840 года бывший актер наконец-то смог приступить к воплощению своей давней мечты — купить цирк «Кукс Олимпик», чтобы переделать его в «Национальный театр Филадельфии». Продажа «Бартоне джентльмене мэгэзин» должна была принести новые денежные средства для продолжения этого мероприятия. По осознал, что дальнейшее сотрудничество с Бартоном в любом случае бесперспективно, поэтому после очередного скандала в конце мая 1840 года ушел из «Джентльмене мэгэзин».

Теперь все основные надежды в жизни По возлагал на проект собственного литературного журнала, который планировал назвать «Пенн». (В названии заключалась игра слов — одновременно журнал был поименован в честь Уильяма Пенна, основателя Филадельфии, и в то же время намекал на английское слово «пен» — «ручка».)

В рекламе «Пенна», напечатанной в «Сатэрдей ивнинг пост», было сказано:

«Проспект ежемесячного литературного журнала „Пенн“. Издатель и редактор Эдгар А. По. Филадельфия.

К читающей публике! С тех пор как я сложил с себя обязанности редактора журнала „Сазерн литерери мессенджер“ в начале третьего года пребывания на этом посту, меня не покидала мысль основать новый журнал, сохранив некоторые из главных особенностей упомянутого ежемесячника и полностью либо в значительной мере изменив остальное. Однако в силу множества разнообразных причин исполнение этого намерения приходилось откладывать, и лишь теперь я получил возможность попытаться его осуществить.

Тем, кто помнит первые дни существования ричмондского журнала, о котором идет речь, едва ли нужно говорить, что характерной его чертой была излишняя резкость критических заметок в рубрике, посвященной новым книгам. „Пенн“ сохранит эту суровость в суждениях лишь настолько, насколько того требует справедливость в строжайшем смысле слова. Будем надеяться, что прошедшие годы умерили воинственность критика, не отняв, однако, от него творческой энергии. Впрочем, они, конечно же, не научили его читать книги глазами их издателей, равно как и не убедили в том, что интересы литературы не связаны с интересами истины. Первая и главная цель будущего журнала — приобрести известность в качестве издания, имеющего всегда и по всем предметам суждение честное и смелое. Ведущим его назначением станет утверждение словом и подкрепление делом неотъемлемых прав совершенно независимой критической мысли, чьи преимущества он будет доказывать собственным своим существованием…

Что касается других качеств „Пенна“, то здесь достаточно ограничиться лишь несколькими словами.

Он направит свои усилия на содействие всеобщим интересам словесности безотносительно к отдельным географическим областям, рассматривая в качестве истинной аудитории писателя весь мир. За пределами литературы, в собственном смысле слова, он представит заботам лучших наставников задачи общественного просвещения в предметах наисерьезнейшей важности. Главная цель его заключается в том, чтобы доставлять удовольствие — посредством разнообразия, оригинальности и остроумия. Здесь, однако, уместно заметить, что сказанное в этом проспекте ни в коем случае не следует толковать как намерение осквернить чистоту журнала хотя бы самой малой примесью фиглярства, непристойности или пошлости — пороков, каковыми страдают некоторые из лучших европейских изданий. Во всех областях и жанрах литературы он будет черпать из высочайших и прозрачнейших источников…

Журнал будет стоить пять долларов, которые можно внести заранее или при получении первого номера, который выйдет в свет первого января 1841 года».

По уже начал собирать материалы для этого первого номера и даже пытался организовать подписку. Однако в самом начале 1841 года поэт неожиданно тяжело заболел. (Что с ним точно случилось, неизвестно: может быть, действительно болезнь, а может — очередной запой.) А уже в феврале 1841 года в США разразился финансовый кризис, сопровождавшийся приостановкой деятельности многих банков. В этих условиях об организации нового коммерческого предприятия, да еще и в издательской сфере, нечего было и мечтать.

Проект «Пенн» пришлось отложить в долгий ящик, и По вновь принялся за поиски постоянной работы. Неожиданная удача улыбнулась ему на уже знакомом месте.

Еще в октябре 1840 года Бартону все-таки удалось сбыть с рук «Бартоне джентльмене мэгэзин», продав журнал филадельфийскому адвокату Джорджу Рексу Грэхему, владельцу ежемесячника «Эткинсоне кэскет». Новый хозяин не только быстро переименовал издание в «Грэхеме ледис энд джентльмене мэгэзин», но и запланировал целую программу по улучшению содержания и распространения журнала. Например, Грэхем резко увеличил гонорары публиковавшимся в журнале авторам. Герви Аллен специально отметил это в своей книге: «Кроме того, он по-новому подошел к вознаграждению сотрудничающих с ним авторов, намного увеличив гонорары. Лонгфелло, например, получал за стихотворение 50 долларов, часто и больше. Поэту-песеннику Джорджу Моррису заранее гарантировалась такая же сумма за любую написанную им песню, как бы плоха она ни оказалась. За роман „Острова в заливе“ („Джек Тайер“) Фенимору Куперу заплатили 1800 долларов, хотя Грэхем сам признал, что эта публикация не прибавила журналу ни единого нового подписчика. Щедро платили и другим писателям — разумеется, учитывая степень одаренности и популярности».

Одним из моментов этой программы обновления журнала стало приглашение Эдгара Аллана По на должность редактора книжных рецензий. По некоторым сведениям, поэта рекомендовал Грэхему сам Уильям Бартон. Интересно — что за чувство руководило им в этот момент: реальная удивительная незлопамятность и желание помочь бывшему сотруднику? Или стремление сделать гадость Грэхему, которому еще предстояло столкнуться с буйным нравом американского гения пера?

Но пока для Эдгара По ситуация развивалась просто блестяще. 4 февраля 1842 года Грэхем с ходу положил ему жалованье восемьсот долларов в год, не считая гонораров. В отличие от Бартона, новый владелец, видимо, осознавал весь талант поэта и потому старался не вмешиваться в его литературные дела, приветствуя все публикации По. Поэтому за полтора года работы на Грэхема По сумел опубликовать в «Грэхеме ледис энд джентльмене мэгэзин» семь новых рассказов, в том числе «Убийство на улице Морг» и «Низвержение в Мальстрем», а также пятнадцать эссе и пятьдесят одну рецензию.

«Убийство на улице Морг» справедливо считается одним из самых известных рассказов Эдгара Аллана По, потому что именно с этого текста начал свое триумфальное шествие по планете литературный детектив. В создании новеллы, строящейся на подробном рассказе о постепенном распутывании истории преступления и обличении виновного, По сумел проявить всю свою недюжинную склонность к логике, рациональному мышлению и умению разгадывать любые ребусы и криптограммы. Его излюбленный герой — Непогрешимый Логик — в детективах получил самое совершенное воплощение.

Другое дело, что изначально По выбрал в виде активного расследователя запутанных дел не слишком правдоподобного персонажа. На первой странице «Убийства на улице Морг» герой-рассказчик сообщает читателям: «Весну и часть лета 18… года я прожил в Париже, где свел знакомство с неким мосье С.-Опостом Дюпеном. Еще молодой человек, потомок знатного и даже прославленного рода, он испытал превратности судьбы и оказался в обстоятельствах столь плачевных, что утратил всю свою природную энергию, ничего не добивался в жизни и меньше всего помышлял о возвращении прежнего богатства. Любезность кредиторов сохранила Дюпену небольшую часть отцовского наследства, и, живя на ренту и придерживаясь строжайшей экономии, он кое-как сводил концы с концами, равнодушный к приманкам жизни. Единственная роскошь, какую он себе позволял, — книги — вполне доступна в Париже… Если бы наш образ жизни в этой обители стал известен миру, нас сочли бы маньяками, хоть и безобидными маньяками. Наше уединение было полным. Мы никого не хотели видеть. Я скрыл от друзей свой новый адрес, а Дюпен давно порвал с Парижем, да и Париж не вспоминал о нем. Мы жили только в себе и для себя».

Вряд ли бы такой персонаж-неврастеник, как Дюпен, смог бы усердно распутывать столь сложные дела, как в «Убийстве на улице Морг», так и в последующих детективах с его участием — «Тайна Мари Роже» и «Похищенное письмо». Право слово, Шерлок Холмс, как профессиональный детектив-любитель, в таких расследованиях выглядит куда правдоподобнее.

Но в любом случае, Огюст Дюпен был первым персонажем-следователем, и именно он стал прообразом всех канонических детективов, полагающихся в расследовании не на кулаки, а на логику и здравый смысл. Он это даже специально подчеркивает в беседе с героем-рассказчиком: «Плохо же вы себе представляете индуктивный метод мышления — умозаключение от факта к его причине. Выражаясь языком спортсменов, я бил по мячу без промаха. Я шел по верному следу. В цепочке моих рассуждений не было ни одного порочного звена, я проследил ее всю до конечной точки».