Зеркало моей души Том 1 "Хорошо в стране советской жить…" - Николай Левашов

В то время я ещё не слышал об эффекте Кирлиана, не понимал, что человек, как и любое другое живое существо, оставляет свой отпечаток в том месте, где находился хотя бы в течение секунды. И чем дольше человек находится без движения на одном месте, тем дольше этот отпечаток сохраняется там. Поэтому, если настроиться на место где находился этот человек, можно «снять» любую информацию об этом человеке и не только о состоянии здоровья...

Позже я понял и практически доказал, что можно получить любую информацию о человеке по его фотографии, по голосу, по образу и не только, когда видели или слышали этого человека Вы сами, но и тогда, когда это делал другой человек, который должен был только подумать об этом. Только для меня всегда присутствовала этическая сторона этого вопроса. Подобный просмотр я считал возможным только по просьбе самого человека, за редким исключением. И таким редким исключением, по моим понятиям, может быть только угроза моей жизни, жизни моих близких или любого другого человека. Во всех остальных случаях человек имеет право на неприкосновенность его личной жизни. А пока, вернёмся к последовательности событий...

В результате своих опытов я обнаружил наличие телепатической передачи информации и даже телепатического управления другим человеком. Ортодоксальная наука полностью отвергала наличие телепатии, как таковой, отрицала само её существование. На личном опыте я убедился в том, что телепатия — реальна. С одной стороны, мне был понятен скептицизм ортодоксальной науки. Очень часто люди, изучающие паранормальные явления, не имели ничего, кроме энтузиазма. Очень часто парапсихологами становились психологи и психиатры, которые или лично на себе испытали паранормальные явления, или были свидетелями оных. Но, тем не менее, они оставались слепцами, идущими вперёд наощупь.

Для экспериментов с телепатией они разработали тесты с картами, которые основывались на статистике и теории вероятностей, которые сами по себе не являются безупречными, с точки зрения истины. Кроме того, скептики при положительных результатах, превышающих вероятность, всегда находили «объяснение» этим фактам. И не важно, что они не правы, важно было то, что их аргументы не было возможности опровергнуть. Поэтому я решил для себя самого провести безупречный эксперимент, подтверждающий существование телепатии. И мне, кажется, удалось это сделать. Я решил ввести человека в глубокий гипнотический сон, когда этот человек мог реагировать только на мой голос и не реагировать на всё остальное. После ввода человека в подобное состояние я становился позади, в десяти-пятнадцати метрах от него и не двигаясь, не произнося ни одного слова, мысленно приказывал человеку встать и двигаться вперёд, огибая все препятствия на своём пути. Мои глаза стали глазами человека, находящегося в глубоком гипнотическом трансе.

Сигналы моего мозга управляли движением тела этого человека, сначала моё управление телом другого человека было неуклюжим, тело двигалось рывками, не всегда слушалось. Но со временем я научился довольно неплохо управлять телом другого человека. Ощущение этого сопоставимо с обучением вождению автомобиля. Необходимо освоиться с чувствительностью педали газа и тормозов, чтобы машина не дёргалась рывками. Так и при управлении телом другого человека — необходимо подобрать правильные управляющие сигналы. Когда эта задача была решена, я «провёл» человека по схеме, переданной мне на листке бумаги. Мне поставили задачу провести человека между поставленными произвольно стульями, подвести к пианино, посадить на стул, открыть крышку оного и заставить этого человека сыграть что-нибудь. Что я и сделал. Испытуемый, точнее испытуемая, в состоянии транса прошла между расставленными стульями, села и начала играть...

Причём, эта девушка не умела играть на фортепиано (как и я) до входа в это состояние и не могла играть после выхода из оного. Причём, она играла мелодию, которая не была известна никому, из нескольких профессиональных музыкантов, присутствующих на эксперименте. Музыка была близка к классической, чем-то напоминала музыку Бетховена. После вывода из гипнотического транса, эта девушка абсолютно не помнила ничего из того, что она делала. Она помнила только, что закрыла глаза и тут же их открыла. Этот эксперимент проводился несколько раз с тем же самым результатом. Причём, в последующих экспериментах мне не пришлось тратить время на обучение контролю над телом другого человека...

С самого начала изучения своих возможностей и развития оных, я всегда пытался доказать скептикам, что влияние одного человека на другого существует и реально. Мне казалось, что человек просто заблуждается, и ему нужно лишь только помочь открыть глаза, чтобы подарить невероятно интересный мир, который таил в себе разгадки тайн природы. Практически всегда мне это удавалось. Скептик был вынужден признать факты и... ничего от этого не менялось. Очень многие говорили мне: «Докажи всё это мне лично и тогда я поверю!» И я доказывал. Но в результате этого ничего не менялось, эти люди продолжали нести другим ложные представления, в ложности которых они смогли убедиться сами...

Мне было трудно понять, почему люди, называющие себя учёными, не заинтересованы в познании истины?! Лично мне это казалось странным. Вначале я тратил много сил и времени, доказывая подобным людям свою правоту, а потом понял, что многим из них истина не нужна. Она для них даже опасна, так как из-за истины они могут потерять свои тёпленькие места, «научную» репутацию и т.д. Всегда меня возмущало то, что все эти люди ни в школе, ни в институтах-университетах не требовали, чтобы учителя и преподаватели доказывали им лично правильность тех или иных утверждений. Они всё впитывали слепо, без каких-либо возражений. А реальные факты, подтверждающие мои предположения, они отторгали, говоря: «это, конечно, интересно, но я бы хотел на своём личном опыте убедиться в этом». И я доказывал и на их личном опыте, но даже их собственный опыт не изменял их позиций.

Часто после того, как я доказывал что-нибудь этим людям, они просто исчезали с моих горизонтов, часто отрицая даже факт знакомства со мной. Мне было досадно от такой непорядочности, но не более того. Моей задачей было не получение учёных степеней, а познание истины, в первую очередь, для себя самого. Я прекрасно понимал, что пошёл практически против всех в науке. Потому что мои результаты и понятия о природе вещей противоречили большинству господствующих в науке представлений. Но меня это не смущало, я с детства был упёртый и фразой «это так, потому, что это так» заставить меня изменить свои убеждения только потому, что это сказал доктор наук или академик, было просто невозможно.

В невежестве некоторых «учёных» я убедился ещё на втором курсе. Дело в том, что, ещё мальчишкой я придумывал разные устройства и машины. После первого курса университета я задумался над проблемой расходимости лазерного пучка. Во время своих летних каникул мне удалось решить эту проблему. Вместо того чтобы бороться с побочными эффектами, вызывающими расходимость пучка, я решил усилить эти побочные эффекты, довести их до максимума и сделать управляемыми. Благодаря подобному подходу, мне удалось решить проблему и добиться нерасходимости пучка. Я сделал чертежи своей лазерной установки и ряда других устройств и... взял их с собой, возвращаясь к началу занятий. Мне хотелось прояснить некоторые детали, так как я не являлся специалистом по лазерам.

В один прекрасный день, я собрался с духом и пошёл в свой деканат. Добился разговора с деканом и попросил его пригласить кого-нибудь с кафедры квантовой радиофизики нашего факультета. Что он и сделал, наверно, чтобы побыстрей отделаться от меня — пригласил одного из сотрудников с кафедры, и я изложил ему свою идею и показал готовые чертежи. Он минут десять послушал меня, посмотрел чертежи и заявил: «Я не знаю, что здесь не так, но это — неправильно. Это всё — метафизика». Что-то здесь не так — и это всё, что мог сказать один из ведущих специалистов по лазерам?! Если не так, то, что и почему? Мне даже показалось, что он ничего не понял.

Меня это расстроило, но не надолго. Я ещё раз проверил выкладки, сверился с физическими понятиями. Никаких ошибок я так и не обнаружил. Я опять собрался с духом и на переменке подошёл к профессору Третьякову. В течение нескольких минут я объяснил ему мою идею, и он мне ответил: «Молодой человек, поздравляю Вас, Вы открыли нелинейную оптику, но, к сожалению для Вас, её недавно открыли японцы». «Метафизика» оказалась открытием нелинейной оптики. Для меня не имело большого значения, что до меня кто-то уже сделал это открытие. Для меня было важно, что моя идея — правильная и не несёт в себе принципиальных ошибок. К тому же, нелинейная оптика не была основой моей идеи, а только вспомогательным элементом. Просто профессор Третьяков ухватил знакомое в моём бормотании среди гомона перемены. Позже, после распределения по кафедрам, я попал на кафедру теоретической радиофизики, которой он руководил в то время.