Пламя в ночи - Аманда Квик

Она стала обмахиваться черным кружевным веером, пытаясь хоть немного всколыхнуть неподвижный душный воздух. Был антракт, и богато украшенное, сияющее позолотой фойе театра заполнилось нарядной публикой. Аделаида, мистер Пирс и Адам Хэрроу взяли себе по бокалу шампанского и отошли в нишу.

Аделаида пыталась понять, почему она чувствует себя так неуютно, и говорила себе, что все дело в духоте й толчее зрителей. Ей было душно, и все раздражало. А густая вуаль шляпки только усугубляла ситуацию. Вечер, который мог бы быть приятным развлечением, оказался тяжким испытанием. Но Аделаида старалась, чтобы ее спутники не заметили ее состояния.

— Когда приходится иметь дело с Гриффином Уинтерсом, никто не знает точно, чего ожидать. — Пирс сделал пару глотков шампанского и опустил бокал. — Вероятно, это одна из причин его феноменального успеха.

— Он позволил вам увидеть его лицо вблизи? — спросил Адам Хэрроу в своей тягучей медлительной манере.

— Да, позволил, — ответила Аделаида.

Она отпила еще немного шампанского, пытаясь унять необъяснимое напряжение. Когда она опустила бокал, она вдруг заметила, что спутники смотрят на нее с ошеломленным выражением. Казалось, ее ответ произвел на них неожиданно сильное впечатление.

— Ну, ну, — пробормотал Пирс. — Действительно, интересная встреча. Не много найдется людей, которым было позволено увидеть лицо Уинтерса.

— И которые после этого прожили достаточно долго, чтобы рассказать об этом, — добавил Адам с холодком.

Пирс и Хэрроу были больше, чем очень хорошие друзья. По их энергетическим отпечаткам Аделаида видела, что между ними существует очень глубокая и сильная связь. Эта связь распространялась на все стороны их жизни: и физическую, и эмоциональную. Оба были женщинами, выдававшими себя за мужчин, и делали они это настолько успешно, что их без тени сомнения принимали за джентльменов.

Пирс был невысоким, коренастым и крепким, как каменный монумент. Его черные волосы уже посеребрила седина. От акцента, свойственного обитателям улиц, он давным-давно избавился, но жизненный опыт, который он приобрел в самых темных переулках Лондона, остался при нем, он читался в его пронзительно-голубых глазах.

Адам Хэрроу происходил из высшего сословия. Он являл собой воплощение современного любезного светского молодого человека. Его утонченно-скучающий вид показывал, что он хорошо воспитан и пресыщен жизнью, как это было модно. Его брюки и рубашка со стоячим воротником были сшиты по последней моде. Модной была и прическа: светло-каштановые волосы были в меру напомажены и зачесаны назад прямо ото лба.

Пирс посмотрел на Аделаиду оценивающим взглядом.

— Не хочу любопытствовать, но хотелось бы поинтересоваться, пришли ли вы с Уинтерсом к пониманию и взаимовыгодному соглашению?

«Конечно, Пирс не хочет любопытствовать, — подумала Аделаида. — В его мире конфиденциальность и тайна ценятся превыше всего».

— Я бы не назвала это взаимовыгодным соглашением, — сказала Аделаида, обмахиваясь веером еще сильнее. — Но я действительно согласилась помочь мистеру Уинтерсу с одним его проектом. В обмен я получила весьма туманное обещание отплатить мне услугой за услугу в неопределенном будущем.

— Не знаю, чем вам не нравится эта сделка, — сказал Адам Хэрроу. Его глаза насмешливо блеснули. — Сдается мне, что иметь в своих должниках Гриффина Уинтерса — это дорогого стоит. Некоторые не пожалели бы целого состояния, чтобы оказаться на вашем месте.

— С этой сделкой есть одна сложность: мистер Уинтерс ясно дал понять, что расплатится со мной только в том случае, если лично одобрит услугу, о которой я попрошу. — Аделаида сделала еще один глоток шампанского и опустила бокал. — В одной просьбе он мне уже отказал.

Пирс вскинул брови.

— Это не похоже на Уинтерса. Он может быть твердым, как гранит, но у него столь же твердая репутация человека слова.

— Совершенно верно, — спокойно согласился с другом Адам. — Если директор Консорциума дает понять, что некая личность исчезнет, если упомянутая личность не переведет свою торговлю опиумом в другой район, то можно смело биться об заклад, что так оно и будет.

Аделаида бросила на него сквозь вуаль недовольный взгляд.

— Вы пытаетесь меня запугать!

— Вам нечего бояться. — Адам улыбнулся. — Вы же не торгуете опиумом.

Пирс, помолчав, задумчиво заметил:

— Должно быть, у Уинтерса были очень веские основания отказать вам в первой просьбе. Он может все, кроме того, что невозможно. А известны случаи, когда ему удавалось и невозможное.

— Вы просили о чем-то невозможном? — поинтересовался Адам.

— Вовсе нет! Я всего лишь попросила его пересмотреть стратегию, которую я использовала в налетах на бордели. До этого он говорил, что она стала слишком предсказуемой, да я и сама пришла к такому же заключению.

— Ах вот как, — прошептал Пирс, — это все объясняет.

— Что объясняет? — требовательно спросила Аделаида.

— Уинтерс знает, что всякий раз, нападая на бордель, вы навлекаете на себя беду. Он ни за что не согласится помогать вам заниматься таким рискованным делом.

— Потому что, если он разработает новый план и что-то пойдет не так, он будет чувствовать себя виноватым? — спросила Аделаида.

— Да, — сказал Пирс. — Но есть и другая причина. Если распространятся слухи, что за нападением на одно из заведений Латтрела стоит он, то перемирие будет нарушено.

Аделаида от раздражения еще быстрее замахала веером.

— Да, он упоминал о перемирии на Крейгейтском кладбище, ко мне как-то трудно воспринимать всерьез перемирие, заключенное между двумя криминальными лордами.

— Смею вас уверить, мы все очень серьезно относимся к Крейгейтскому перемирию, — невозмутимо сказал Пирс. — После смерти Форреста Квинтона между Уинтерсом и Латтрелом несколько месяцев шла открытая война, и она очень сильно затронула далее тех из нас, чей бизнес имел к этому лишь косвенное отношение.

— Кто такой был Форрест Квинтон?

— Бесспорный король лондонского преступного мира, — ответил Пирс. — Он правил без малого тридцать лет. Несколько лет назад он вдруг упал и умер на месте, говорят, что от сердечного приступа. По общему мнению, эту смерть подстроил человек, который затем завладел его организацией. Уж очень удобной для него была эта смерть.

— Латтрел? — спросила Аделаида.

— Он. Латтрел около года занимался тем, что пытался закрепить за собой все, что мог, из бывшей империи Квинтона. Но он был молод, ему не хватало опыта в управлении, неудивительно, что многие территории он потерял.