Дело об убийстве, или Отель «У погибшего альпиниста» - Аркадий Стругацкий

– Слыхали? – спросил он.

– Да. Что это было?

– Обвал в горах. И не очень далеко… Подождите-ка, Петер.

Он поставил стаканы на каминную полку и вышел. Я взял стакан и снова уселся в свое кресло. Я был совершенно спокоен. Обвалы меня не пугали, а портвейн, вскипяченный с лимоном и корицей, был превыше всяческих похвал. Хорошо! – подумал я, устраиваясь поудобнее.

– Хорошо! – сказал я вслух. – Правда, Лель?

Лель не возражал, хотя у него и не было горячего портвейна.

Вернулся хозяин. Он взял свой стакан, сел рядом и некоторое время молча смотрел на раскаленные угли.

– Дело швах, Петер, – глухо и торжественно, произнес, наконец, он. – Мы отрезаны от внешнего мира.

– То есть как? – спросил я.

– До которого числа у вас отпуск, Петер? – продолжал он тем же глухим голосом.

– Скажем, до двадцатого. А в чем дело?

– До двадцатого, – медленно повторил он. – Больше двух недель… Да, у вас, пожалуй, есть шанс вовремя вернуться на службу.

Я поставил стакан на колено и саркастически посмотрел на этого мистификатора.

– Говорите прямо, Алек, – сказал я. – Не щадите меня. Что случилось? Вернулся, наконец, ОН?

Хозяин довольно осклабился.

– Нет. До этого, к счастью, пока не дошло. Должен вам сказать – между нами, – что ОН был на редкость сварливый и капризный тип, и если бы ОН вернулся… Впрочем, о мертвых либо ничего, либо хорошо. Поговорим о живых. Я рад, что у вас есть две недели в запасе, потому что раньше нас, может быть, не и откопают.

Я понял.

– Завалило дорогу?

– Да. Сейчас я попробовал связаться с Мюром. Телефон не действует. Это может означать только то, что означало уже несколько раз за последние десять лет: обвалом забило Бутылочное Горлышко, вы его проезжали, единственный проход в мою долину.

Он отпил из стакана.

– Я сразу понял, что к чему, – продолжал он. – Грохот донесся с севера. Теперь нам остается только ждать. Пока о нас вспомнят, пока организуют рабочую бригаду…

– Воды у нас хватит с избытком, – задумчиво сказал я. – А вот не впадем ли мы в людоедство?

– Нет, – сказал хозяин самодовольно. – Разве что вам захочется разнообразить меню. Только я заранее предупреждаю: Кайсу я вам не отдам. Можете обгладывать господина дю Барнстокра. Он выиграл у меня сегодня семьдесят крон, старый мошенник.

– А как насчет топлива? – спросил я.

– У нас всегда есть в резерве мои вечные двигатели.

– Гм… – сказал я. – Они деревянные?

Хозяин взглянул на меня с упреком. Потом он сказал:

– Почему вы не спросите, Петер, как у нас с выпивкой?

– А как?

– С выпивкой, – гордо сказал хозяин, – у нас особенно хорошо. Одной только фирменной наливки у нас сто двадцать бутылок.

Некоторое время мы молча смотрели на угли, спокойно прихлебывая из стаканов. Мне было хорошо как никогда. Я обдумывал возникшие только что перспективы, и чем больше я их обдумывал, тем больше они мне нравились. Потом хозяин вдруг сказал:

– Одно меня беспокоит, Петер, если говорить серьезно. У меня такое впечатление, что я потерял хороших клиентов.

– Каким образом? – спросил я. – Наоборот, восемь жирных мух запутались в вашей паутине, и у них теперь нет никаких шансов выбраться раньше, чем через две недели. А какая реклама! Все они потом будут рассказывать, как были погребены заживо и чуть не съели друг друга…

– Это так, – самодовольно признался хозяин. – Об этом я уже подумал. Но ведь мух могло быть и больше, сюда вот-вот должны были приехать друзья Хинкуса…

– Друзья Хинкуса? – удивился я. – Он сказал вам, что ждет друзей?

– Нет, не то чтобы сказал… Он звонил в Мюр на телеграф и продиктовал телеграмму.

– Ну и что?

Хозяин поднял палец и торжественно продекламировал:

– «Мюр, отель „У Погибшего Альпиниста“. Жду, поторопитесь». Примерно вот так.

– Вот уж никогда бы не подумал, – пробормотал я, – что у Хинкуса есть друзья, которые согласны разделить с ним его одиночество. Хотя… почему бы и нет? Пуркуа па, так сказать…

7

К полуночи мы с хозяином прикончили кувшин горячего портвейна, обсудили, как бы поэффектнее оповестить остальных гостей о том, что они замурованы заживо, и решили несколько мировых проблем, а именно: обречено ли человечество на вымирание (да, обречено, однако нас к тому времени уже не будет); существует ли в природе нечто недоступное познавательным усилиям человека (да, существует, однако нам этого никогда не познать); является ли сенбернар Лель разумным существом (да, является, однако убедить в этом дураков ученых не представляется возможным); угрожает ли Вселенной так называемая тепловая смерть (нет, не угрожает, ввиду наличия у хозяина в сарае вечных двигателей как первого, так и второго рода); какого пола Брюн (здесь я доказать ничего не сумел, а хозяин высказал и обосновал странную идею, будто Брюн – это зомби, то есть оживленный магией мертвец, пола не имеющий)…

Кайса прибрала в столовой, перемыла всю посуду и явилась за разрешением ложиться спать. Мы ее отпустили. Глядя ей вслед, хозяин пожаловался мне на одиночество и на то, что от него ушла жена. То есть не то чтобы ушла… тут все не так просто… но, одним словом, жены у него теперь нет. Я ответил, что не советую ему жениться на Кайсе. Во-первых, это повредило бы заведению. А во-вторых, Кайса слишком любит мужчин, чтобы сделаться хорошей женой. Хозяин согласился, что все это верно, он сам много думал об этом и пришел точно к таким же выводам. Но, сказал он, на ком же ему тогда жениться, если мы теперь навеки замурованы в этой долине. Я оказался не в силах что-либо ему посоветовать. Я только покаялся, что женат уже вторично и таким образом, вероятно, исчерпал его, хозяина, лимит. Это была страшная мысль, и хотя хозяин тут же простил мне все, я все же ощутил себя эгоистом и ущемителем интересов ближнего. И чтобы хоть как-то скомпенсировать эти свои отвратительные качества, я решил посвятить хозяина во все технические тонкости подделки лотерейных билетов. Хозяин слушал внимательно, но мне этого показалось мало, и я потребовал, чтобы он все записал. «Забудете ведь! – повторял я с отчаянием. – Протрезвеете и забудете…» Хозяин страшно перепугался, что он действительно все забудет, и потребовал практических занятий. Кажется, именно в эту минуту сенбернар Лель вдруг вскочил и глухо гавкнул. Хозяин воззрился на него.

– Не понял! – строго сказал он.

Лель гавкнул два раза подряд и направился в холл.

– Ага, – сказал хозяин, поднимаясь. – Кто-то пожаловал.

Мы последовали за Лелем. Мы были исполнены гостеприимства. Лель стоял перед парадной дверью. Из-за двери доносились странные скребущие и скулящие звуки. Я схватил хозяина за руку.