Евгенiй Дюрингъ. ЕВРЕЙСКIЙ ВОПРОСЪ - Евгений Дюринг

Что торгашество и барышничество составляетъ исконныя качества iудея, доказывается уже исторiей въ 18-й главѣ 1-й книги Моисея, - исторiей, которая производила бы даже комическое, впечатлѣнiе, если бы iудейскiй характеръ не былъ такимъ печальнымъ фактомъ человѣчества. Именно, исторiя эта есть сдѣлка, которую Авраамъ заключаетъ съ самимъ Гоcподомъ Богомъ. Господь хочетъ наказать и истребить городъ Содомъ за его великiя прегрѣшенiя. Авраамъ возражаетъ и думаетъ, что Господь, какъ Праведный Судiя, пощадитъ городъ, если въ немъ найдется 50 праведниковъ, чтобы не пострадали эти невинные. Получивъ отъ Господа согласiе въ интересахъ этихъ предполагаемыхъ 50 праведниковъ, Авраамъ выступаетъ уже съ меньшимъ предложенiемъ. Онъ, видите ли, ошибся въ счетѣ; едва ли Господь найдетъ тамъ болѣе 45 праведниковъ. Господь дѣлаетъ уступку на 5 человѣкъ; но Авраамъ загнулъ, пока, одинъ палецъ, а, вѣдь, за нимъ слѣдуютъ другiе, а потомъ и вся пятерня. Слѣдующая скидка сбавляетъ число праведниковъ до 40, тъ.-е. опять на 5. Затѣмъ, сторговываются на 30-ти, на 20-ти и, наконецъ, на 10-ти; на этомъ Господь и поканчиваетъ съ Авраамомъ, соглашаясь съ нимъ, что и 10-ти праведниковъ совершенно достаточно, чтобы пощадить городъ, отъ Его гнѣва. Если патрiархъ, торгуясь такимъ образомъ съ Богомъ и сбивая цѣну съ 50 на 10, не дѣлаетъ Господу никакой непрiятности, и даже поканчиваетъ сдѣлку съ полнымъ успѣхомъ, то это служитъ хорошимъ свидѣтельствомъ, какъ смотрѣлъ Богъ iудеевъ на такiя наклонности. Слѣдовательно, такiе гешефты разумеются сами собой; ихъ освящаетъ сама религiя. Но торговаться въ цѣне есть нѣчто, относительно говоря, невинное, и свидѣтельствуетъ только о наличности духа торгашества. Но акты исторiи iудеевъ показываютъ, что ихъ религiя оправдывала и вещи похуже, между прочимъ, и утонченейшiй грабежъ. Ибо что же такое, какъ не ограбленiе, когда передъ уходомъ изъ Египта еврейки берутъ на подержанiе у соседей золотые и серебряные сосуды и платье, чтобы, затѣмъ все это унести съ собою? Эти позаимствованiя и кража, какъ значится въ главахъ 3-й, 11-й и 12-й второй книги Моисея, есть прямое предписанiе самого Господа Бога, которое передано было iудеямъ чрезъ Моисея. Они не должны были уходить съ пустыми руками, и вотъ Господь тотчасъ указываетъ имъ путь, какимъ могутъ они овладѣть драгоценностями Египтянъ, чтобы затѣмъ съ этимъ награбленнымъ добромъ улепетнуть. Это присвоенiе золота, серебра и одежды Египтянъ типично; здѣсь въ самой наивнѣйшей формѣ отразился духъ еврейства. На всемъ протяженiи всемiрной исторiи его не забудутъ; ибо это освященное религiей искуство присвоенiя будутъ вспоминать еще не разъ. Утонченный и освященный религiей эгоизмъ, красною нитью проходящiй во всемъ, что исходитъ отъ iудеевъ, вылился здесь въ самой оригинальной формѣ. Это - ключъ отъ души iудея, поскольку рѣчь идетъ о морали и о сопринадлежныхъ религiозныхъ воззрѣнiяхъ.

7. Что такое значитъ имѣть принципомъ изысканный эгоизмъ, это вполне выяснится лишь тогда, когда въ эгоизмѣ мы будемъ ясно различать его критическiй элементъ, именно, несправедливость. Интересъ и польза могутъ быть сами по себѣ невинны; всякiй стремится къ тому, что ему полезно; но вопросъ въ томъ, ищутъ ли этого безъ нанесенiя вреда другимъ, или нанося имъ вредъ. Дѣло въ томъ, чтобы соблюдалось равновѣсiе; можно даже и очень не забывать своей выгоды, и быть все-таки чистымъ, если только помнить, что есть и другiе и не делать по отношенiю къ нимъ никакой несправедливости. Но еврейское племя тѣмъ и отличается, что для обузданiя алчности въ сердцѣ его не нашлось никакихъ средствъ, а имѣется, развѣ, лишь внешняя узда, даннаго ему съ громомъ и молнiей закона. Но всякаго рода сбродъ всегда нуждается хоть, въ какой-нибудь внешней уздѣ, чтобы не распасться, какiя бы преступныя цѣли не имѣлъ онъ по отношенiю къ окружающему. Такъ называемый законъ и есть средство - по возможности воспрепятствовать, чтобы внутри сообщества все не распалось и не разбрелось. Достойные сотоварищи не должны по отношенiю другъ къ другу слишкомъ давать воли своимъ прекраснымъ качествамъ; по отношенiю же къ остальнымъ они вольны делать что имъ угодно. Потому-то евреи искони были народомъ несправедливости раr ехcеllеncе, что бы они противъ этого ни говорили. То, что они называютъ справедливостью, есть не болѣе какъ внешняя законность притомъ по закону, который, въ сущности, есть воплощенiе несправедливости. Кромѣ способности сочувствовать другимъ, имъ недостаетъ и техъ умственныхъ задатковъ, какiе необходимы, чтобы держать въ равновѣсiи вѣсы справедливости. Вообще, все ихъ мышленiе убого и безсвязно. Поэтому, оно совершенно неспособно сдерживать или хотя бы въ значительной мѣрѣ ограничивать эгоистическiй складъ ихъ чувствъ. Ихъ алчность, какъ и ихъ фантазiя проявляются неудержимо, а потому ихъ можно сколько-нибудь обуздать лишь крайне грозными мѣрами, слѣдовательно, только путемъ террористической системы ( 6 ).

Вышеобозначенная форма ихъ алчности и соотвѣтственно настроеннаго воображенiя, и, слѣдовательно преобладанiе надъ всѣмъ грубаго эгоизма, можетъ также служить къ объясненiю еще одного свойства еврейской расы, которое, если бы даже и вовсе не было объяснено, тѣмъ не менѣе, все-таки оставалось бы фактомъ. Это - отсутствiе всякихъ склонностей къ истинному и чистому знанiю; такое знанiе требуетъ, чтобы по крайней мѣрѣ на время были забыты всякiя будничныя дѣла, чтобы умъ могъ погрузиться въ тихую область созерцанiя. Но у еврея впереди всего - его низменные побуды; уже судя по его древнѣйшей, имъ одобренной и выкроенной по его фасону, сагѣ, у него нѣтъ потребности въ иномъ познанiи кромѣ познанiя алчности, и такъ какъ оно хорошихъ плодовъ ему не принесло, то, - и это комично, - и вообще знанiе кажется ему запретнымъ плодомъ.

Къ, познанiю того, что - добро и что - зло, по крайней мѣрѣ, въ болѣе благородномъ смыслѣ слова, - въ смыслѣ справедливости, - и несправедливости, - не могли привести еврея ни въ самомъ началѣ содеянное имъ дурное дѣло, ни всѣ плоды съ древа познанiя, ни законодатели, ни пророки. Поступать противъ произвольнаго запрета, который ничѣмъ инымъ не мотивированъ кромѣ “такъ угодно Мнѣ” его Господа Бога, вотъ что, - говоря устами его пророковъ, - значитъ поступать неправо. Иного понятiя о справедливости у него нѣтъ, и нѣтъ ничего удивительнаго, что при этомъ онъ въ разладѣ самъ съ собою. Въ лицѣ своихъ пророковъ, на которыхъ нужно смотрѣть какъ на продуктъ нацiональный, правда, возстаетъ онъ, отчасти, противъ самого себя, но иногда просто въ формѣ безрезультатнаго крика или жречески-эгоистичнаго тявканья, однако, по большей части, не очень безпокоясь обо всемъ этомъ, причемъ нередко эти его сильнѣйшiе взрывы гнѣва не очень серьозны. Iегова, - воплощенiе характера iудея, - тотчасъ же умилостивляется, лишь бы исполнена была его воля. Справедливо то, что ему нравится, несправедливо же то, что ему не нравится. Въ переводѣ на языкъ естественности и дѣйствительности, мѣркою такъ называемой справедливости дѣлаетъ онъ, такимъ образомъ, то, что заблагоразсудится самому еврею, соотвѣтственно присущимъ его характеру чертамъ. Говоря о еврейской справедливости, лучшiе народы не могли выражаться иначе, какъ на манеръ римлянъ, когда они говорили о „пунической вѣрности", чтобы обозначить этимъ, что Kарѕагенянамъ верить нельзя, и чтобы заклеймить ихъ вѣроломство и коварство. Внутреннее противорѣчiе, въ какомъ стоитъ еврей къ самому себѣ, отражается какъ въ томъ, что навязанный ему законъ есть чисто внешнiй законъ, такъ и въ тѣхъ угрозахъ, съ которыми неизмѣнно обращаются къ нему пророки. И неудивительно, что, подобно тираннiи, и несправедливость находится вообще въ разладѣ съ собою. Всюду, и у себя и между чужими, онъ какъ бы стукается головою, и такимъ образомъ, кое-какъ, и все снова и снова, немножко водворяется порядокъ. Но при этомъ отнюдь не образуется настоящаго понятiя о дѣйствительномъ правѣ и о справедливости, въ серьозномъ смыслѣ слова, а, совершенно по азiатски, всегда приходятъ экcтравагантнымъ путемъ опять къ такимъ же извращеннымъ чувствамъ. Таково, напръ., поведенiе пророковъ, отъ перваго до послѣдняго, въ которомъ для лучшихъ народовъ, по истинѣ, нѣтъ ничего такого, что могло бы воодушевить, разумѣется, если разсматривать его безъ всякаго предубѣжденiя, тъ.-е. фальшиво не романтизируя и не идеализируя его, подъ давленiемъ ли авторитета, или скрашивающими примѣсями и толкованiями лучшихъ народовъ.

На пророковъ-то именно и ссылаются, когда хотятъ, что очень комично, - присвоить евреямъ лучшую мораль, и даже поставить ихъ выше античныхъ и современныхъ народовъ. Такъ дѣлалъ, напръ., славословя евреевъ, ихъ обѣлитель Ренанъ въ своей „Histоirе du реuрlе d'Isrаеl”, несмотря на то, что онъ называетъ пророковъ благородными безумцами (dеs fоus sublimеs) и выходитъ изъ того общаго представленiя, что человѣкъ вначалѣ былъ скотомъ, а въ следующей затѣмъ стадiи развитiя былъ глупцомъ. Мы вообще эту квалификацiю отвергаемъ, и уже въ прежнемъ (четвертомъ) изданiи нашей книги предоставили автору и ему подобнымъ эту квалификацiю применить къ себѣ.