Глубокая борозда - Леонид Иванов

— Молод! — крикнули снова.

— И это правда, — согласился Савелий Петрович. — Старики тоже так думают: молодоват. А сноровка к управлению есть! А мое такое будет предложение… — Савелий Петрович почесал свою седенькую коротенькую бороденку, поглядел на Дмитриева. — Предложение такое: председателем выбрать Соколова Ивана Ивановича, а заместителем ему — Валентина Ивановича.

Зал ответил шумными возгласами недоумения и одобрения. Савелий Петрович переждал шум, заговорил снова:

— Если Валентин Иванович парень с умом, он и сам поймет, что поучиться ему у Ивана Ивановича есть чему. А нам, товарищи, так и так председателя растить надо. Пусть Иван Иванович не в обиде останется, но старость есть старость… А колхоз он, скажу я вам, шибко любит, вот и пусть поможет замену себе готовить, чтобы вожжи-то сразу в крепкие руки попали. Всякая птица учит своих птенцов летать, гнезда строить, корм добывать. Вот Иван Иванович пусть поучит Валентина Ивановича… А через годик-другой у нас опять председатель будет лучше, чем во всех других колхозах.

Речь Савелия Петровича произвела большое впечатление. И, кажется, самое сильное — на Дмитриева. Он попросил слова и заявил, что если колхозники доверят и Соколов согласится, он с удовольствием стал бы заместителем у Соколова, так как давно уважает его и знает, что поучиться у него есть чему.

Так и было решено.

Когда мы с Конусовым возвращались домой, он, припоминая события последних дней в Дронкинском районе, снова повторил:

— Вот они — новые времена!

II. Глубокая борозда

1

Третий день, как Павлов перебрался в кабинет на втором этаже. У людей, заходящих в кабинет, — срочные вопросы, требующие немедленного решения. А Павлову очень хотелось побыть одному, поразмышлять. В эти дни много публикаций и разговоров о предстоящем съезде партии, о проекте директив по шестому пятилетнему плану. Павлов с удовлетворением отмечал: оригинальных мыслей целый рой. После первого же заседания бюро нового состава только Соколов и Несгибаемый высказали много новых предложений по подъему сельского хозяйства района. Павлов считал, что самое главное для него сейчас — продумать «линию поведения».

Будучи председателем исполкома, он при любом затруднении шел в райком, и секретарь или сам решал, принимая тем самым всю ответственность на себя, или звонил в область и «утрясал» вопрос. А теперь идут уже к нему, Павлову. И у всех неотложные дела. Особенно много вопросов, связанных с планированием: в колхозах и совхозах района шло составление перспективных планов. Где же тот источник, который поможет решать все это без серьезных ошибок?

Павлов вспоминает свой путь: техникум, работа на опытном поле, затем институт. Вот он агроном опорного пункта, агроном МТС, председатель колхоза, председатель райисполкома… Он ведь частенько не соглашался с неправильными, на его взгляд, действиями некоторых работников района. А если теперь мысленно стать на место агронома колхоза, на место председателя? Вспоминается такой эпизод: вместе с руководителями колхозов он, агроном МТС, разработал план проведения весеннего сева. Кажется, детально учтено было все. Сев зерновых можно провести за пятнадцать рабочих дней. Но приехал секретарь райкома, глянул на итоговую строчку плана, заявил: «Такой план не пойдет, надо спланировать на десять дней!» Павлов пытался доказывать, что в десять дней пока не уложиться — не хватает техники. Однако секретарь не особенно прислушивается к доказательствам.

Расчеты Павлов, конечно, переделал, но формально: общий объем работ делил на десять дней, полученное — на количество имевшихся машин. Так определилась нагрузка на трактор, на сеялку. Позднее, уже на полях, Павлов чувствовал, что никто из механизаторов и председателей колхозов не верит в составленные расчеты: дневные графики-задания срывались, хотя механизаторы и перевыполняли сменные нормы выработки. И сев фактически вели дольше, чем намечали даже в первых расчетах.

И потому на сегодня у Павлова сделан вывод: уважать чужие мысли, не отвергать их без анализа и без доказательств.

Дверь в кабинет открылась, раздался знакомый голос:

— Можно, товарищ первый секретарь?

Зашел Обухов. Всем своим видом изображал он человека незаслуженно оскорбленного.

— Зашел проститься, — сказал он, усаживаясь на стул.

— Назначение есть?

— Была бы шея, а хомут найдется… Предлагают директором Мушинского совхоза.

— По газетам судя, отстающее хозяйство.

— Хочу о другом договориться.

— А иной раз в отстающем интереснее работать. Если, конечно, хозяйство перспективное. Работа видна, а это…

— Ты будто школьнику втолковываешь, — усмехнулся Обухов. — А я хотел кое-что тебе посоветовать. Ты впервые на партийной работе, а это штука мудреная… — Помолчав немного, он продолжал: — Не потакай таким, вроде Соколова. Он по виду за тебя горой, но мужичонка коварный. Таких надо держать в ежовых рукавицах!

Павлову хотелось сказать: «Сам-то не удержал», — но спросил о другом:

— А насчет перспектив района?

— Об этом не говорю. Сам знаешь наметки… А вот о втором секретаре скажу: ему давно хочется быть первым.

И, когда Обухов ушел, Павлов снова задумался. Нужно внести ясность в такой вопрос: в чем главные ошибки Обухова? Это, пожалуй, выпячивание своей роли, нетерпимость к критике недостатков, единоличное решение вопросов, требующих, безусловно, коллективного обсуждения, пренебрежение к мнению других людей. Все это было у Обухова. Однако и Обухову казалось, что он делает все только в интересах государства, партии. Конечно, проглядывало и стремление любой ценой быть впереди, возвышаться над остальными. Кажется, ясно: чтобы не стать таким, как Обухов, надо чаще общаться с людьми.

Павлов подошел к карте, висевшей на стене. Вот он — Дронкинский район. Почти квадратный, с ломаными линиями на севере, где границы района упираются в реку. Четыре совхоза, две МТС, восемь крупных колхозов… Райцентр вблизи от реки, поэтому до южных границ больше семидесяти километров. Район большой, но засушливый… Много колесил Павлов вот по этим ниточкам-дорогам, но главных-то дорог на карте и нет еще — они возникли за последний год. И это самые лучшие дороги… По многу раз бывал Павлов в каждом населенном пункте.

Бывал… Но как бывал? За два года в «Сибиряке» у Соколова был два раза, в общей сложности часа полтора. Обухов считал, что в передовых хозяйствах нечего долго задерживаться, надо подтягивать отстающих. Передовые держал под своим контролем, выезжал в них, когда нужно было «дожать» план по району за счет передовых. Все остальные ответственные работники района «сидели» в отстающих хозяйствах, пытались поднимать их. Но, чаще всего, не поднимали хозяйство, а «выжимали» плановые показатели по заготовкам… Да и как мог поднять отстающий колхоз «Труд» начальник райотдела связи? Сам он человек неплохой, но в вопросах сельского хозяйства понимал одно: надо выжать больше в счет плана! Вот «Труд» и оставался почти каждый год без своих семян.

Павлов не любил уполномоченных, однако о некоторых из них на всю жизнь память осталась. Он помнил зоотехника Кузнецова, приезжавшего в колхоз. Кузнецов «засел» в самой отстающей бригаде, вместе с пастухами проводил ночную пастьбу коров, убедительно доказал, что значит нормальный водопой скота в знойные июльские дни. Доярки стали подвозить воду к месту пастьбы скота. Через десять дней удои коров в отстающей бригаде удвоились, бригада вышла на первое место! Вот тогда-то Павлов и ухватился за советы Кузнецова. В то лето животноводы колхоза добились больших успехов. А Кузнецов уехал как-то незаметно, как и приехал, хотя след оставил глубокий. Вот такие уполномоченные — несущие в массы новое, передовое, помогающие своими руками внедрению этого передового — очень нужны!

И еще Павлов помнил об инструкторе обкома партии Васильеве. Тот тоже не ходил за председателем, а поселился в полеводческой бригаде, занялся организацией соревнования: наладил выпуск боевых листков, стенгазеты, ввел переходящие флажки для передовиков, добился от председателя средств в фонд премирования: кто завоюет флажок — тому подарок. И все как-то ожило, зашевелилось… Тогда именно Павлов впервые почувствовал силу наглядной агитации, соревнования… Вот таких уполномоченных и надо в райцентре подобрать. А начальник связи пусть своим делом занимается.

Размышления прервал Григорьев, председатель колхоза «Труд». Григорьев был энергичным человеком, откровенным, смелым, настойчивым, и поэтому нравился Павлову. Ему пришлось возглавить самый отстающий колхоз. Когда обсуждался вопрос о подъеме этого хозяйства, по настоянию Обухова было решено построить образцовый четырехрядный коровник, который обошелся почти в миллион рублей.

Однако выгод эта стройка пока не дала, удои коров не повысились, потому что кормовая база в колхозе отставала.