Линда - Екатерина Васичкина

Он даже подумал было взять у спящего анализ крови, чтобы потом не сражаться с бодрствующим образцом, но передумал. Линда не приказывала, да и, судя по всему, не была заинтересована в исследовании. Пусть спит.

Линда сидела за столом Никиты и с интересом присматривалась к примостившейся в уголке кофеварке. Та фырчала, чихала, но выдавать заказанный напиток, кажется, не собиралась.

— О! Кирилл, я что-то не так сделала и теперь не могу разобраться.

Девушка так счастливо улыбнулась, будто всю жизни мечтала сломать какой-нибудь ценный прибор.

— И чему тогда ты так радуешься? Никита завтра увидит и его паралич разобьет от возмущения! Он эту кофеварку из Лондона заказывал.

— Да ну! Все обойдется, — от легкого потрясывания аппарат закашлялся, но лучше не стало, — ты же — гений медицины, вылечишь. А он — гений инженерной мысли. Выйдет из комы, да и починит. Ну правда, Кирилл, что я не так сделала?

— А мне откуда знать? — от неделикатного толчка аппарат последний раз истерически взревел и изверг из недр струю горячего напитка, — О! Заработало! Пойду, поищу еду.

— Не стоит. Вчера эта голодающая парочка, Никита с Нориэль, съели все, что было и грозились совершить набег на твои холодильники в морге. Так что, или попытайся извлечь себе кофе и мучайся от голода, или закажи что-нибудь. Или сходи в ближайшую кафешку.

— Пойду, у охранников бутерброд поклянчу. А ты сама не голодная?

— Нет. Не знаю… но бутерброд точно не хочу.

— Мне всегда казалось, — Кирилл остановился в дверях и с любопытством оглянулся на стремительно впадающее в задумчивость начальство, — что ты ешь только ради развлечения. А чем ты на самом деле питаешься?

— Я? Ну… да… всем подряд могу питаться. И человеческой едой в том числе. Просто мне ее действительно надо совсем немного. Организм у меня очень экономно расходует энергию. А что? Решил присоединиться к повальному изучению меня, устроенному нашими коллегами? Или они тебя подкупили, и ты теперь для них информацию добываешь?

— Вот еще! — Кирилл фыркнул, но расспросов не прекратил, — а чем еще?

— Питаюсь? Грунтовыми водами, солнечным светом.

— Как растения?

— Вроде того. Но не напрямую, немного иначе. Собственно, в крайнем случае, я даже от розетки могу заряжаться.

— Надо же! Столько лет с тобой знаком, а совсем тебя не знаю, — он вновь развернулся к выходу, — а нашего пленника мы будем кормить? Или заморим голодом?

Линда нахмурилась и резко пожала плечами, что было верным признаком раздражения.

— Послушай, кормящая мамаша, сходи-ка ты в магазин, принеси пользу обществу. Во-первых, проветришься и успокоишься, во-вторых, щенка своего покормишь, во-вторых коллеги будут благодарны. А то, я смотрю, ты всерьез вознамерился подозревать меня в бессердечии и спасать от нас сородича. Повторяю в последний раз. Я его не съем! Не покусаю и не покалечу. Не побью, не запугаю, не буду пытать и морить голодом. Но и грудью кормить я его тоже не собираюсь! Он, несмотря на малолетний возраст, — боец и наш враг. И он уже убивал. Сейчас ты в нем видишь себя, только сбившегося с праведного пути, и нуждающегося во внимании и понимании. Но это не так. И когда присмотришься, ты это поймешь сам. Мне правда жаль, Кирилл, но этот мальчик попытается загрызть тебя при первом же удобном случае. Спасать эту заблудшую душу, что, как я вижу, ты собираешься делать не смотря ни на что, нужно долго. И это будет трудно и болезненно, прежде всего, для тебя самого. Да и для него тоже, разумеется. И результат весьма гадательный.

— Так что? Не пытаться?

— Конечно, пытаться. Мальчика жаль, да и ты не умеешь отступать. Просто учитывай все сложности. И, ради чего-нибудь святого, перестань дергаться. Никогда тебя таким не видела.

— А я таким никогда и не был, — смущенный сотрудник заглянул в глаза гневной начальнице, — извини. Я все понял. Пойду, и правда, схожу в магазин. Что купить-то?

— Не знаю. Реши сам. Главное, шоколадного мороженого побольше. Если окажется, что кофеварку я все-таки сломала, это единственное, что сможет удержать Никиту от попытки смертоубийства.

Кирилл кивнул и вышел, наконец, из кабинета, размышляя на ходу, что бы такого купить, что смогло бы удержать от попытки смертоубийства саму Линду. На ум приходила то минеральная вода, то подкормка для цветов, что его, конечно, веселило, но к разгадке никак не приближало.

Проснуться было непросто. Сон не отпускал, давил на голову, не давал открыть глаза и пошевелиться. Но выбраться из его лап было просто необходимо. Даже во сне Юрий помнил острое чувство ярости и бессилия, когда его, уже почти сбежавшего, вдруг обожгла резкая, но милосердно-короткая боль, мир перед глазами поплыл, а вот лужа на асфальте, напротив приблизилась настолько, что он смог рассмотреть ее во всех подробностях. И, даже во сне, он все стремился вырваться и сбежать. Это как минимум. А желательно еще вернуться и отомстить. Продумать все получше и отомстить. Не может же быть, чтобы не было никакого способа!

Веки, наконец, подчинились и глаза открылись. Юноша сел на кровати и осмотрелся.

Маленькая комната. Кровать и больше ничего. Вместо одной из стен — стекло. За стеклом — лаборатория. Большая. Богатая. Ему уже приходилось бывать в таких, и желания оказаться там снова не возникало. Помещение без окон, должно быть, подвальное. Практически весь свет погашен. Только одна тусклая лампа в самом углу, но для его глаз света достаточно. А в противоположном, дальнем от лампы углу, за компьютерным столом сидит в кресле его цель. Сидит и смотрит прямо на него. Оценивающе, спокойно, почти равнодушно, без тени злорадства или любопытства. Просто задумчиво.

— Проснулся? — голос прозвучал из динамиков откуда-то под потолком. Толстое стекло глушило любой звук.

Юноша не ответил. И так ведь очевидно, что проснулся.

— Как себя чувствуешь?

В ответ только пожатие плеч. Говорить пленник явно не был настроен. Сжался пружиной, осматривался, настороженно и внимательно, не пропуская ни одной детали, запоминал все, что может оказаться полезным, для будущего плана побега. Или захвата власти в отдельно взятой лаборатории. Вполне может оказаться, что уже знакомые ему существа не будут следить за ним каждую минуту, а остальные обитатели этого места не настолько достойные противники.

— Как тебя зовут? — зачем ему потребовалась эта информация, он и сам не знал. Видимо, просто любопытно стало. Как-никак родственники в каком-то смысле.

— Кирилл. Это моя лаборатория. Я здесь медик.

— Ты?! — оборотень хмыкнул, — зачем тебе понадобилась медицина? Это работа для слабаков и трусов. Для тех, кто не умеет драться.