Песнь о Роланде - неизвестен Автор

То - Пинабель, что из Сорансы162 родом.

Он на язык остер и ловок в споре,

А коль дойдет до боя - воин добрый.

Аой!

Граф молвит: "Будьте мне в беде оплотом,

Не дайте кончить жизнь на месте лобном".

А тот ответил: "Ничего не бойтесь.

Кто здесь о казни вымолвит хоть слово,

С тем тотчас я вступлю в единоборство

И дам отвод оружьем приговору".

Тут ниц пред ним граф Ганелон простерся.

CCLXXIV

Сошлись на суд бургундцы и баварцы,

Французы, пуатвинцы и нормандцы.

Есть там саксонцы, есть и алеманы.

Всех судей остальных овернцы мягче

Жестокий страх им Пинабель внушает.

Все говорят: "Покончим с этой тяжбой.

Оставим суд, пойдем попросим Карла,

Чтоб Ганелону дал король пощаду,

И тот ему опять слугою станет.

Погиб Роланд и не придет обратно.

Не воскресить его сребром иль златом.

От поединка проку будет мало".

Так мыслят все, кто там на суд собрался.

Один Тьерри, брат Жоффруа, - иначе.

Аой!

CCLXXV

Вот судьи к императору пришли

И молвят: "Мы решили вас просить,

Чтоб Ганелона пощадили вы.

Он будет впредь вам ревностно служить.

Он знатен родом - сжальтесь же над ним,

Ведь все равно племянник ваш погиб.

Златой казной его не воскресить".

Король ответил: "Все вы подлецы!"

Аой!

CCLXXVI

Увидел Карл - оставлен всеми он,

Нахмурил брови и поник челом,

Стал от тоски и горя сам не свой.

Вдруг предстает Тьерри пред королем163.

То Жоффруа Анжуйца брат меньшой.

Он строен, худощав и быстроног,

Кудрями черен, смугловат лицом,

А ростом и не мал и не высок.

Учтиво Карлу молвил он: "Сеньер,

Умерить постарайтесь вашу скорбь.

Вы знаете: вам предан весь наш род,

И я, как предки, вам служить готов.

Да, отчима Роланд обидеть мог,

Но кто вам служит - нет вины на том,

А Ганелон его на смерть обрек,

Нарушил клятву и презрел свой долг.

На рель его! - таков мой приговор.

А труп изрежут пусть в куски потом.

Подлец не стоит участи иной.

А если кто из родичей его

Посмеет приговору дать отвод,

Я подтвержу свои слова мечом".

Все молвят: "Рассудил он хорошо".

CCLXXVII

Вот Пинабель пред королем предстал.

Велик он ростом, быстр, могуч и храбр.

Его удар смертелен для врага.

Он молвил: "Воля ваша, государь.

Пусть понапрасну судьи не кричат.

Я слышал, что Тьерри изрек сейчас,

И докажу мечом, что он не прав".

С тем он свою перчатку Карлу дал.

Король спросил: "А кто заложник ваш?"

Тот три десятка родичей призвал.

Король велел под стражей их держать,

Своих взамен представить обещал.

Аой!

CCLXXVIII

Тьерри увидел - бой не за горами.

Вручил он Карлу правую перчатку.

Тот взял, своих заложников назначил.

Четыре Карл велел скамьи поставить

Пусть сядут там противники до схватки.

Счел суд законным бой единогласно.

Ожье Датчанин споры все уладил.

Бойцы коней и брони просят дать им.

Аой!

CCLXXIX

Как только бой судом дозволен был,

К обедне в храм отправились враги,

Покаялись во всех грехах своих

И вклад большой внесли в монастыри.

Вернулись вместе к королю они.

Надели шпоры на ноги бойцы,

В надежные доспехи облеклись,

Ремнями подвязали шишаки,

На пояса привесили мечи.

Взял каждый свой четырехпольный щит.

Копье в руках у каждого из них,

И слуги скакунов им подвели.

Вокруг сто тысяч рыцарей скорбит:

Роланд им дорог, жалко им Тьерри.

Ведь знает только бог, кто победит,

CCLXXX

Под Ахеном обширное есть поле.

Отправились туда враги для боя,

Могучи и неустрашимы оба.

Их скакуны легки и быстроноги.

Бароны шпорят, отпускают повод,

Друг другу что есть сил удар наносят.

Раздроблены щиты, пробиты брони.

Подпруги рвутся, и сползают седла.

С коней на землю валятся бароны.

Сто тысяч человек глядят и стонут.

Аой!

CCLXXXI

Бойцы на землю рухнули с седла,

Но тут же встали на ноги опять.

Проворен Пинабель, могуч и яр.

Друг к другу поединщики спешат.

Меч с золотым эфесом каждый взял.

Клинки о шлемы крепкие звенят,

Ударом отвечают на удар.

Скорбят французы, плачет Карл, молясь:

"О господи, дай правде воссиять!"

CCLXXXII

"Тьерри, сдавайся! - Пинабель кричит.

И я вассалом сделаюсь твоим,

Отдам тебе владения свои,

Лишь Ганелона с Карлом помири".

Тьерри в ответ: "Об этом помолчи.

Я был бы низок, если б уступил.

Один господь нас может рассудить".

Аой!

CCLXXXIII

Тьерри кричит." "Ты, доблестный барон,

Могуч, сложен на славу и высок.

Известно всем, что ты вассал лихой.

Сдавайся мне, сопротивляться брось,

И короля я помирю с тобой.

А Ганелона не спасет ничто.

Неслыханную казнь претерпит он".

Ответил Пинабель: "Не дай господь.

За родичей стоять - мой долг прямой.

Вовек не уклонюсь я от него.

Уж лучше гибель, чем такой позор".

И вот удары зазвенели вновь.

По шлему золотому бьет клинок.

Взлетают к небу искры и огонь.

Теперь никто не разведет врагов.

Их поединок только смерть прервет.

Аой!

CCLXXXIV

Могуч и ловок Пинабель Сорансский.

В шлем провансальский он врага ударил.

От искр на поле запылали травы.

Так метко Пинабель свой меч направил,

Что расколол он на Тьерри забрало.

Клинок рассек ему шишак с размаху,

И лоб, и щеку правую поранил,

До живота насквозь прорезал панцирь.

Но спас Тьерри от гибели создатель.

Аой!

CCLXXXV

Тьерри увидел - ранен он в лицо.

Стекает на траву из раны кровь,

По голове врага ударил он

И до забрала шлем рассек на нем.

Из раны наземь вывалился мозг.

Пал Пинабель, издав последний вздох.

Закончился ударом этим бой.

Кричат французы: "Суд свершил господь!

Повешены должны быть Ганелон

И тридцать поручителей его".

Аой!

CCLXXXVI

Бой кончен, поле за Тьерри осталось.

Как победитель, он предстал пред Карлом,

И с ним четыре знатные вассала:

Анжуец Жоффруа, Немон Баварский,

Гильом из Бле и граф Ожье Датчанин.

Тьерри в объятья принял император,

Стер кровь с него плащом на горностаях,

Плащ отшвырнул, в другой облекся сразу,

С Тьерри доспехи осторожно сняли,

На мула он арабского посажен

И в город с ликованием отправлен.

Вот возвратились все на площадь в Ахен,

А там уже виновных ждет расправа.

CCLXXXVII

Сзывает Карл баронов на совет:

"Как поступить с задержанными мне?

За родича они пришли радеть.

В залог их нам оставил Пинабель".

Французы отвечают: "Всех на рель"

Наместнику Бабрюну Карл велел;

"Ступай и всех задержанных повесь,

Клянусь седою бородой моей:

Коль хоть один сбежит, тебе конец".

"Исполню все",- Бабрюн ему в ответ.

Сто стражей силой тащат их на смерть.

На казнь пошло их тридцать человек.

Предатель губит всех - себя, друзей.

Аой!

CCLXXXVIII

Единодушно порешили судьи:

Баварцы, пуатвинцы и бургундцы,

Бретонцы и особенно французы,

Чтоб Ганелон погиб в жестоких муках.

Вот к четырем коням злодей прикручен.

Привязан крепко за ноги и руки,

А кони эти дики и могучи.

Четыре стража отпускают узды,

Летят по лугу кони что есть духу,

На все четыре стороны несутся.

У Ганелона жилы растянулись,

Оторвались конечности от трупа.

Трава от крови покраснела густо.

Он умер смертью пленника и труса.

Изменой да не хвалится преступник,

CCLXXXIX

Возмездие свершил король наш славный.

К себе своих прелатов он сзывает

Французов, алеманов и баварцев.

"С собой привез я полонянку в Ахен.

Ее здесь долго вере поучали.

Крещение она принять желает,

Чтоб спас ее от вечных мук создатель".

Все молвят: "Восприемниц ей назначьте,

Двух знатных дам и добрых христианок".

У Ахенских ключей народ собрался,

И в них крестилась королева мавров,

И восприяла имя Юлианы,

И добровольно христианкой стала.

CCXC

Когда король свой правый суд закончил,

И гнев излил, и сердце успокоил,

И приняла крещенье Брамимонда,

День миновал и ночь настала снова.

Вот Карл под сводом спальни лег на ложе,

Но Гавриил к нему ниспослан богом:

"Карл, собирай без промедленья войско

И в Бирскую страну иди походом,

В Энф, город короля Вивьена стольный164.

Языческою ратью он обложен.

Ждут христиане от тебя подмоги".

Но на войну идти король не хочет.

Он молвит: "Боже, сколь мой жребий горек!"

Рвет бороду седую, плачет скорбно...

Вот жесте и конец. Турольд умолкнул165.

ПРИМЕЧАНИЯ

Из всех национальных эпосов феодального средневековья наиболее цветущим и разнообразным является эпос французский. Он дошел до нас в виде поэм (общим числом около 90), из которых древнейшие сохранились в записях XII века, а наиболее поздние относятся к XIV веку Поэмы эти именуются "жестами" (от французского "chansons de geste", что буквально значит "песни о деяниях" или "песни о подвигах"). Они имеют различный объем - от 1000 до 2000 стихов - и состоят из неравной длины (от 5 до 40 стихов) строф или "тирад", называемых также "лэссами" (laisses). Строки связаны между собой ассонансами, которые позднее, начиная с XIII века, сменяются точными рифмами. Поэмы эти предназначались для пения (или, точнее, декламации нараспев). Исполнителями этих поэм, а нередко и составителями их были жонглеры - странствующие певцы и музыканты.