Московская Русь до проникновения масонов - Борис Башилов

По Уложению отца Петра, смертная казнь налагалась за 60 видов преступлений. Во Франции же, которая «воспитывалась не кнутом и застенком», казнили за 115 преступлений, то есть смертная казнь применялась без малого в два раза больше, чем в России в царствование Алексея Михайловича. В Англии, куда Петр также ездил учиться мере и гармонии, в его время было казнено 90.000 человек. До поездки Петра заграницу Московские застенки были детской игрой, по сравнению, с застенками современной Европы.

Обучившись европейской «гуманности», Петр, вернувшись на родину, увеличил, по примеру европейских законодательств, больше чем в три раза применение смертной казни. Если при его отце она применялась в 60 случаях, то он стал применять ее в двухстах случаях.

III

В большой русской политике трудно обнаружить следы безмерности и крайностей русской души. Русская большая политика, наоборот, чрезвычайно характерна своей редкой последовательностью на протяжении ряда веков. Определив исторические цели, русские государственные деятели с редким упорством стремились их выполнить.

Поэтому нельзя ничего возразить М. Алданову, когда он пишет:

«…Во внешней политике (это теперь «модный» вопрос) цари были империалистами в меру, как столь многие другие правители. Отличие в их пользу: ни один из русских царей никогда не стремился к мировому господству. Это выгодно отличает их от Александра Македонского, от Цезаря, от Наполеона, от Карла Великого, в меньшей степени от Карла V. Цари чрезвычайно редко командовали своими армиями, не считали себя великими полководцами, следовательно и психологически не могли стремиться к военной славе».

Я лично совершенно согласен с М. Алдановым, когда он даже события большевистской революции не считает доказательством врожденных крайностей русской души. Русская душа в крайностях большевистской революции, по его мнению, не повинна.

«…У самого Ленина своих личных идей было немного. Его идеи шли частью от Маркса, частью от Бланки. Да он и изучал философию так, как в свое время немецкие офицеры изучали русский язык: сама по себе она ему была совершенно не нужна, но ее необходимо было изучить для борьбы с врагом. Как же можно считать большевистскую идею русской?»

И М. Алданов справедливо замечает, что очень часто русские писатели выдавали за русские типы — типы заимствованные из иностранной литературы. Русские писатели второго и третьего ряда в данном случае не были особенно оригинальны. Они только рабски копировали русских «мыслителей» из числа западнической интеллигенции, которые как сороки тянули из чужих гнезд в свое космополитическое гнездо все, что привлекало их жадный взор.

Поэтому, что можно возразить против следующего возражения М. Алданова сторонникам теории о бескрайности русского характера.

«…не на вершинах, а пониже вершин русской художественной литературы особенно часто за подлинно-русское выдавалось то, что в действительности им никак не было. В пору появления «На дне» сколько было восторгов у бесчисленных в то время поклонников Максима Горького по поводу «русской» философии старца Луки, с его «утешительной неправдой», благодаря которой несчастные люди забывают о своей беде и нужде! Горький никогда никаких своих идей не имел, — я достаточно и читал и знал его. Старец Лука свою философию позаимствовал у Ибсеновского доктора Реллинга. Он тоже проповедовал «ложь жизни».

— Ложь жизни»? Не ослышался ли? — спрашивает доктор Грегерс Берде.

— Нет, я сказал «ложь жизни». Потому что надо вам знать, ложь жизни есть стимулирующий принцип. Отнимая у среднего человека ложь жизни, вы вместе с тем отнимаете у него счастье.

Цитирую по очень плохому переводу; вероятно, в подлиннике это звучит лучше».

Звучало это, конечно, недурно, но старец Лука свою философию позаимствовал все же не у Нила Сорского, не у Сергия Радонежского, не у Оптинских старцев, а у …Ибсеновского доктора Реллинга.

Русские святые, старцы и мирские мыслители руководствовались совсем не теми идеями, которые вещали Лука и другие выразители псевдорусской безмерности.

«…самые замечательные мыслители России (конечно, не одной России), — пишет М. Алданов, — в своем творчестве руководились именно добром и красотой. В русском же искусстве эти ценности часто и тесно перекрещивались с идеями судьбы и случая. И я нахожу, что это в сто раз лучше всех «бескрайностей» и «безмерностей», которых в русской культуре, к счастью, почти нет и никогда не было, — или же во всяком случае было не больше, чем на Западе. Выдумка эта почему то (мне не совсем понятно, почему именно), польстила русскому национальному самолюбию, была на веру принята иностранцами и стала у них общим местом».

Чем скорее русские люди расстанутся с лживым мифом о русской безмерности, тем будет для них лучше. Очень плохо, когда человек имеет превратное понятие о своем характере. Но неизмеримо хуже, когда он имеет совершенно превратное представление о характере народа, к которому он принадлежит.

МИФ О РУССКОЙ ЛЕНИ

I

В 1947 году, в американском журнале «Лайф» появилась статья под заглавием «Россия со стороны». Автор этой интересной и весьма обоснованной статьи, выступает в защиту России и русского народа. Автор статьи считает наивными представления англичан и других европейцев, о русских, как о варварах, лишь недавно приобщившихся ко «всемирной европейской цивилизации». Он справедливо указывает, что с самого начала появления русских на исторической арене и до сих пор, вокруг имени русского народа не рассеивается туман глупых и злостных измышлений, измышлений столь невежественных, что, даже, стыдно их и опровергать.

Объясняются все заблуждения европейцев — поразительным невежеством и духовной ограниченностью людей, которых национальное самомнение превращает в слепых, не умеющих разбираться в самых очевидных фактах.

С «легкой» руки европейских историков и путешественников, за русским народом утвердилось имя ленивого, неэнергичного народа. Это тоже один из исторических лже-мифов.

Эта легенда опровергается, во-первых, самым фактом существования России, одного из величайших государств мира. Как ленивый и неэнергичный народ мог создать крупнейшее государство на нашей планете? На самом же деле, Россия занимает 1/6 часть земной суши. Русскими же исследованы гораздо большие пространства чем те, которые им принадлежат. Русскими исследована пятая часть земли — 24.000.000 кв. километров.

Уже новгородцы, в XI веке, проявили себя, как выдающиеся исследователи и колонизаторы. Они утвердились на побережье Белого моря, в, так называемой, Югорской земле, на подступах к Уралу, на островах Ледовитого океана: Новой Земле и Груманте (Шпицбергене).

В позднейшее время русские направили свое внимание на Ближний Восток, Среднюю, Центральную Азию и Индию. Не Марко Поло, как считают на Западе, а тверской купец Афанасий Никитин, был первым, кто посетил и описал Индию. Афанасий Никитин оставил замечательные записки «Хождение за три моря», по богатству фактических сведений не менее ценные, чем дневник следующего за ним европейского путешественника по Индии, Марко Поло.

Через сто лет после Никитина, купец Леонтий Юдин, «был для торгу в Бухаре и в Индии 7 лет». Погиб он при набеге яицкого атамана Нечая на Хивинское ханство в 1608 году.

В 1696-97 гг. проник в Индию купец Семен Маленький. Он был в Агре, Дели и был принят императором Аурензибом. Возвращаясь в Россию Семен Маленький умер в Пемахе.

Через 80 лет Филипп Еврамов из Бухары через Кашгар, Яркенд и Тибет прошел в Индию и оттуда через Англию вернулся в Россию. Походом Ермака в конце XVI столетия началась великая эпопея исследования и покорения северной Азии. При царе Борисе Годунове, на севере Сибири возникает уже крупный торговый пункт Мангазея, центр пушной торговли русских с сибирскими племенами. Меньше, чем в 80 лет русские прошли всю северную Азию и утвердились на побережье Тихого океана.

В первой третьи XVIII века, отряд русских исследователей достиг уже западного побережья Северной Америки.

Ленивые москвичи создали к моменту восшествия на трон Петра I сильную и крепкую духом страну, которая сумела побороть многочисленных врагов и все бесчисленные препятствия, которые ставила ей на пути суровая и бедная природа.

II

Трудно найти такую другую страну, как Россия, которая бы в столь неблагоприятных исторических и природных условиях создала столь великое государство и столь великую культуру, располагая такими ничтожными средствами.

«…Ядро русской государственности, — указывает И. Солоневич в «Народной Монархии», — к концу пятнадцатого столетия имело около двух миллионов населения и около пятидесяти тысяч кв. километров территории. Оно было расположено в самом углу тогдашнего мира, было изолировано от всех культурных центров, но открыто всем нашествиям с севера (шведы), с запада (Польша), с востока и юга (татары и турки). Эти нашествия систематически, в среднем приблизительно раз в пятьдесят лет, сжигали на своем пути все, в том числе и столицу. Оно не имело никаких сырьевых ресурсов, кроме леса и мехов, даже и хлеба своего не хватало. Оно владело истоками рек, которые никуда не вели, не имело доступа ни к одному морю — если не считать Белого, и по всем геополитическим предпосылкам — не имело никаких шансов сохранить свое государственное бытие. В течение приблизительно четырехсот лет это «ядро» расширило свою территорию приблизительно в четыреста раз — от 50.000 до 20.000.000 кв. километров».