Газета "Своими Именами" №33 от 16.08.2011 - Газета "Своими Именами" (запрещенная Дуэль)

Так, как в СССР, в России уже не будет никогда. И вовсе не обязательно быть коммунистом и тем более любить Сталина, чтобы добавить - К СОЖАЛЕНИЮ. Но точно так же совершенно ясно, что без той или иной доли социализма России, да и всему миру, скоро уже не выжить. Идея есть, и не надо делать вид, что её нет.

П. КУРАКИН, МФТИ, ИПМ им. М.В. Келдыша РАН

ИСТОРИЯ

БАЛКАНСКИЙ УЗЕЛ

Летом 1875 года в Герцеговине и в Боснии вспыхнуло восстание сербского христианского населения, направленное против гнета турок. Повстанцы встретили горячее сочувствие в Сербии и Черногории. Сербское национальное движение было направлено в первую очередь против Турции, но оно представляло опасность и для Австро-Венгрии, поскольку там находились миллионы южных славян, подвергавшихся национальному угнетению и желавших жить в своем собственном государстве.

В тоже время в Австрии имелись влиятельные элементы, которые стремились расширить империю Габсбургов, присоединив к ней южнославянские области западной половины Балкан и, прежде всего, Боснию и Герцеговину. И если среди немцев Германии был весьма распространен призыв похода на Восток, то австрийские немцы свои захватнические планы связывали с походом на Юг. В этой связи в Вене был весьма распространен проект превращения империи Габсбургов из дуалистической Австро-Венгрия в триалистическое государство Австро-Венгро-Славянию.

Со своей стороны русское правительство считало необходимым оказать помощь восставшим славянам, однако при этом оно отнюдь не желало затевать по этому поводу серьезный конфликт с Австро-Венгрией. В этой связи в августе 1875 года министр иностранных дел России Горчаков заявил в Вене о необходимости международного решения судьбы Боснии и Герцеговины и предложил предоставить восставшим провинциям автономию, близкую к полной независимости, наподобие той, какой в то время пользовалась Румыния. Однако предложение Горчакова было явно неприемлемо для Андраши. Австрийский министр не допускал и мысли, чтобы дело освобождения славянства увенчалось успехом, а влияние России восторжествовало хотя бы над частью Балкан.

Тем не менее, под давлением Петербурга в начале 1876 года «Союз трех императоров» выступил с так называемым «Берлинским меморандумом», предупреждая Турцию о необходимости прекращения репрессий, направленных против славянского населения Оттоманской империи. Франция и Италия ответили, что они согласны с программой трех императоров. Но английское правительство в лице своего премьера Дизраэли высказалось против вмешательства в турецкие дела.

Тем временем против турецкого владычества восстали и болгары, но вскоре это восстание было жестоко подавлено. При этом турки учинили дикие зверства. Так, например, только в Филиппопольском санджаке в течение нескольких дней было вырезано более 15 тысяч человек. Причем эти убийства сопровождались пытками и всякого рода надругательствами над мирными жителями. Но, не смотря на это, Лондон всячески старался замалчивать турецкие изуверства, и, одновременно, чтобы не допустить уступок со стороны Порты, Великобритания в поддержку своему союзнику направила английский военный флот к Проливам.

Между тем Белград, проигнорировав предупреждения со стороны Петербурга и Вены, объявил 30 июня 1876 года войну Турции. В то время в Сербии находилось около 4 тысяч русских добровольцев, в том числе много офицеров во главе с генералом Черняевым, который был назначен главнокомандующим сербской армией. Кроме того, сербам из России поступала и денежная помощь.

Однако силы были явно не равны, и уже вскоре сербы потерпели несколько серьезных военных поражений, после чего Горчаков обратился к Бисмарку с предложением взять на себя инициативу созыва международной конференции для выработки условий сербо-турецкого мира. Но Бисмарк вовсе не был заинтересован в том, чтобы Петербургу удалось без войны разыграть роль покровительницы славян. Наоборот, он хотел, чтобы Россия поглубже завязла в восточных делах. Поэтому Берлин отклонил предложение Горчакова и стал всячески провоцировать осложнения между Россией, с одной стороны, и Англией и Турцией — с другой.

Россия стремилась добиться освобождения славян, находившихся под турецким игом, и образования на этой территории дружественных ей славянских государств, но при этом Петербург прекрасно понимал, что такого решения балканской проблемы не допустит ни Австрия, ни Великобритания, поэтому ему было необходимо добиться некоторого взаимоприемлемого компромисса.

Собственно говоря, в этом конфликте Вена преследовала свои захватнические цели: во-первых, не допустить создания на Балканах какого-либо большого славянского государства, способного в будущем противостоять Австрии, во-вторых, она желала аннексировать Боснию и Герцеговину, а затем, по возможности, и другие славянские земли и таким образом образовать триалистическую империю, в которую входили бы немцы, венгры и славяне.

В Лондоне же реакция России на сербско-турецкую войну была воспринята как попытка Петербурга установить свой контроль над Проливами, для чего, впрочем, были определенные основания. При этом в Британии считалось, что если Россия установит такой контроль, то она будет господствовать в Восточном Средиземноморье и на Ближнем Востоке, тем самым поставит под угрозу английские позиции в Египте. Великобритания видела угрозу своим коренным интересам в клещеобразном продвижении России, одна клешня которой была нацелена на Константинополь, а другая — на Индию через Среднюю Азию. Поэтому Англия всячески стремилась сохранить Оттоманскую империю, какой бы дряхлой и антигуманной та ни являлась, даже рискуя при этом войной с Россией.

Однако такая политика, проводимая премьер-министром Дизраэли, встретила сильнейшее неприятие внутри страны. Зверства турок настроили против них британское общественное мнение, а оппозиция во весь голос выступал против аморальности внешней политики премьера. Тогда Дизраэли был вынужден присоединиться к призыву трех императоров к Турции покончить с бойней на Балканах и произвести реформу собственной администрации в этом регионе. Султан же, будучи уверен в том, что Великобритания выступит на его стороне независимо от формально предъявляемых к нему требований, отверг и эти предложения, что, в конечном итоге, и привело к войне.

Вспыхнувший Восточный кризис застал немецкую дипломатию в довольно плачевном состоянии, возникшим в результате отпора попыткам Берлина развязать агрессию против Франции, данного ей Петербургом и Лондоном в дни так называемой военной тревоги 1875 года. В этой ситуации Бисмарк с большим удовольствием наблюдал бы за ходом русско-турецкой или же англо-русской войны. Однако из-за позиции Вены такая война грозила столкновением между собой двух немецких партнеров по союзу трех императоров.

Принять сторону России или же просто соблюдать нейтралитет Бисмарк считал невозможным, поскольку в этом случае Австрия, как слабейшая сторона, либо была бы разбита, либо была бы вынуждена пойти на капитуляцию перед Россией. В обоих случаях это грозило чрезмерным усилением Петербурга. С другой стороны, Бисмарк не желал становиться и на сторону Австрии, поскольку он был твердо уверен, что русско-германская война неизбежно привела бы к вмешательству Франции, заставив немцев воевать на два фронта. Поэтому старая немецкая лиса поступила весьма своеобразно: с одной стороны Берлин намекнул русским, что в случае русско-австрийской войны он не останется нейтральным и поддержит Вену, а с другой стороны, заявил австрийцам, что не собирается участвовать в их разборках с русскими.

Впрочем, Бисмарк сформулировал и цену, которую царь должен был бы заплатить, чтобы все же получить дипломатическую поддержку Германии при возникновении русско-австрийского конфликта. Для этого Россия должна была гарантировать свой нейтралитет в случае начала новой франко-германской войны. В этой связи Бисмарк в беседе с немецким послом в Петербурге сказал:

«При нынешних восточных осложнениях единственной выгодой для нас могла бы быть русская гарантия Эльзаса. Эту комбинацию мы могли бы использовать, чтобы ещё раз совершенно разгромить Францию».

Однако нейтралитет Германии вовсе не гарантировал победы России против сразу трех противников: Турции, Австрии и Англии, а значит, возможность получения контроля над Проливами была весьма эфемерной. Здесь надо бы вспомнить, что победа в войне даже только против одной Турции далась России с очень большим трудом.

Так что согласись Александр II на предложение Бисмарка, Россия, скорее всего, так и осталась без Проливов, но оказалась перед фактом значительного усиления Германии, которую уже не могла бы уравновешивать Франция.